Многолетний опыт показывает,
что каждый человек, наделенный властью,
склонен злоупотреблять ею и удерживать
в своих руках власть до последней возможности.
Монтескье. “О духе законов”.

Как видите, продолжение последовало быстро, не прошло и года. Почему – объяснять излишне, достаточно посмотреть “Хронику событий”, которую мы поместили в конце нынешнего издания. Время словно уплотнилось, почти каждый месяц приносит теперь новые сенсации о коррупционном процессе, в котором замешаны высшие казахстанские чиновники.

На завершающей стадии работы над книгой мы обратились с письмом ко всем, кого касается “Казахгейт”, кто мог бы прокомментировать или оспорить прозвучавшие в прессе и следственных документах утверждения. Список наших адресатов открывался президентом Назарбаевым, в него вошли бывшие и действующий премьер-министры, министры, советники президента по вопросам нефти, финансов, члены его семьи, высокопоставленные чиновники. Кто-то просто не ответил на предложение высказаться, поэтому нам самим приходилось проверять большую часть информации, хотя далеко не все поддается стопроцентной проверке и не каждый документ можно сравнить с его подлинником. В этом принципиальное отличие журналистского расследования от того, которое ведется профессионалами из швейцарской прокуратуры и американского Департамента юстиции.

В то же время на условиях анонимности многие непосредственные участники или свидетели описываемых событий высказали свою точку зрения, дополнили картину некоторыми важными документами и сведениями. Мы им за это искренне признательны. Даже оставаясь вовлеченными в систему, они смогли найти в себе силы способствовать установлению истины. Со временем их поступок по достоинству будет оценен казахстанским обществом.

Отрадно, что появляются новые люди, желающие корыстно или бескорыстно помочь нам в расследовании. Среди них немало наших коллег-журналистов. Не всех их можно упомянуть. Но тех, кому это ничем не грозит, как, например, Алена Лалемана из бельгийской “Ле Суар”, давшего ряд ценных советов, мы от души благодарим.

Наша особая признательность Дэвиду Саймону, чье знание судебных источников в Западной Европе и США позволило нам разыскать массу необходимых документальных свидетельств. Его рекомендации и оценки были нам чрезвычайно полезны.

Наша задача – опираясь главным образом на открытые источники, донести до читателя максимум информации, которая составляет единую картину разграбления богатейшей республики. При своем немногочисленном населении и колоссальных природных ресурсах Казахстан давно мог бы стать наиболее благополучным регионом на постсоветском пространстве. Все предпосылки для этого есть. В середине 90-х годов республика вышла на первое место по объему инвестиций на душу населения. Были заключены контракты с солидными западными компаниями.

По официальным данным, за годы независимости в экономику страны зарубежными инвесторами были вложены около 15 миллиардов долларов. Но и по сей день миллионы пенсионеров, многодетных семей, работников бюджетной сферы в Казахстане – за чертой бедности. Они выходят на митинги и предпринимают пешие походы к астанинским дворцам. Они пытаются добиться правды – встретиться лично с главой государства, который не раз обещал избрать наиболее быстрый путь к экономическому процветанию. Где оно, это процветание, – сегодня уже никто не спрашивает. Строятся новые дворцы, возводятся ледяные замки для персональной президентской елочки, изобретаются новые премии и награды для первого лица в государстве.

Семья президента Назарбаева поделила все – нефтяную сферу и средства массовой информации, водочный бизнес и крупнейшие банки. Экономика работает не на процветание граждан, а на главную семью – она задает тон послушному депутатскому большинству, ангажированным СМИ, безропотным правоохранительным и судебным органам. Почти половина национального дохода Казахстана распределяется вне официального бюджета, через механизмы оффшорных компаний, занижения цен, увода капитала на зарубежные счета подставных фирм.

Вот официальная динамика казахстанского ВВП за последние годы:

1995 – 16,6 млрд долларов

1996 – 21,0 млрд долларов

1997 – 22,2 млрд долларов

1998 – 22,1 млрд долларов

1999 – 15,8 млрд долларов

2000 – 16,6 млрд долларов

Не обязательно быть специалистом, чтобы увидеть странные перемены, произошедшие с экономикой. До 1998 года наблюдался рост, хотя в тот период не было высоких цен на нефть, казахстанский экспорт углеводородов Россия ограничивала жесткими квотами, мировые цены на металлы были низкими, а главное - промышленность только начала оправляться от глубочайшего спада. Казалось бы, в конце 90-х должен последовать более крутой и стабильный подъем. В 1998 году республика имела золотовалютные запасы в размере около полутора миллиардов долларов. Но в 1999-м объем ВВП сократился на треть, большая часть золотовалютных запасов была съедена политикой искусственного поддержания тенге. В 2000 году мировые цены на нефть взлетели на небывалую высоту, Россия фактически сняла ограничения по объему экспорта. Президент Назарбаев обещал 15-процентный рост экономики. Но реальный рост ВВП оказался мизерным – всего на 5 процентов. Почему? Потому что в это же самое время 2 миллиарда долларов нефтяной выручки Казахстана остались на тайных счетах оффшорных фирм. В это же самое время сотни миллионов долларов были направлены на строительство в Астане. Новая столица и форсированные утечки капиталов на счета чиновников обескровили экономику, лишили ее возможности нормально развиваться, обрекли миллионы граждан на безработицу и бедность.

Остается открытым – может быть, для истории, для будущих поколений – вопрос о степени персональной ответственности президента Назарбаева за создание криминальной, коррупционной системы “государственного регулирования”. Одни скажут, что роль личности в истории не столь велика и Назарбаев лишь задал импульс “дикой капитализации”, заявляя, что крупный частный капитал чистыми руками ни в одной стране мира не формировался. Другие отметят, что президент явно выстраивал всю систему государственного управления “под себя”, а потому и спрос с него особый.

Мы не беремся сегодня выносить вердикт и подводить итоги тому драматичному периоду казахстанской истории, когда при колоссальных возможностях народ оказался ввергнут в унизительную нищету, а молодое суверенное государство стало лидировать в международных рейтингах чиновной коррупции. Когда власть кичится открытием новых сказочных нефтяных богатств, а рождаемость снизилась на треть. Когда президент рисует населению мираж 2030 года, а миллионы людей, не дожидаясь этой далекой прекрасной поры, покидают Казахстан, обрекая огромную территорию на опустынивание, города – на умирание, границы – на рискованную “прозрачность”, предприятия – на импорт иностранной рабочей силы.

Трагическая проблема республики в том, что этот период продолжается по сей день. И будет длиться до тех пор, пока граждане Казахстана и международное сообщество не оценят во всей полноте угрозу назарбаевского режима, замкнутого на одной аморальной личности, а потому лишенного внутренней устойчивости и какой-либо предсказуемости.

Сагындык МЕНДЫБАЕВ “Мистер Гиффен против “Прайс Уотерхауз” (“Центрально-азиатский бюллетень”, 5 декабря 2000 г.):

“Хранящий молчание Джеймс Гиффен – герой скандальных публикаций в западной прессе – приобретает ореол мрачной таинственности. Кто он такой? Агент ЦРУ или казахский представитель, “сдавший” Назарбаеву все секреты американских партнеров? Инициатор хитроумных коррупционных схем или послушный исполнитель финансовых прихотей своего астанинского босса? Чьи интересы он защищает? Назарбаева (по должности он же его официальный советник) или американских компаний типа “Шеврон”, которые исправно выплачивают ему комиссионные за посреднические услуги и успех на переговорах? Ответы лежат на поверхности: г-н Гиффен, сочетающий черты Остапа Бендера и графа Калиостро, защищает исключительно свои личные интересы и в зависимости от ситуации поступал так, как ему выгоднее ,– лавирует между Назарбаевым и магнатами нефтяного бизнеса, между спецслужбами и “Казахойлом”, между американскими властями и нанятыми им лоббистами Назарбаева в США”.

Отчего же на казахстанском Олимпе так трогательно любят и ценят г-на Гиффена? Почему для самого президента Назарбаева этот неприметный нефтяной эксперт стал незаменимым советником – настолько незаменимым, что Нурсултан Абишевич готов самоотверженно рисковать своей политической репутацией и просить “за Гиффена” своих американских друзей?

В прошлом Назарбаев не отличался подобной сентиментальной преданностью. Он без раздумий меняет кадры, мановением десницы решает судьбы высокопоставленных чиновников. В его традиционной манере – резко освобождать от должности, уводить в “тень” недостаточно лояльного или оскандалившегося. Так было, например, с министром экономики Марсом Уркумбаевым, на которого в 1994 году нынешний председатель мажилиса, а тогда Генеральный прокурор РК возбудил уголовное дело по фактам коррупции. Напрасно Уркумбаев клялся в верности Назарбаеву и публично называл себя “хлопцем президента”. Почуяв, что с таким “хлопчиком” в правительстве забот не оберешься, Назарбаев поспешил его снять, а пресс-служба президента забила последний гвоздь, едко прокомментировав показную лояльность экс-министра. Правда, Уркумбаева не осудили, а позволили ему заниматься выгодным бизнесом и жить в свое полное удовольствие, но путь во власть ему с этого времени был закрыт.

Что же мешает Назарбаеву создать аналогичную дистанцию для американца Гиффена, с которым сегодня то и дело связывают самого президента? Пишут, что Гиффен создавал финансовые схемы, которые позволяли уводить большую часть нефтяной выручки, бонусов и роялти в оффшорные зоны, чтобы там по-братски делить между президентом, его зятьями и нефтяными генералами. Сам Гиффен этого не опровергает, но подчеркивает, что действовал в рамках закона, исключительно по указанию своего казахстанского руководства, то есть президента Назарбаева. Таким образом, вольно или невольно американец, защищая себя, переводит стрелки на своего босса.

Борис Ельцин в аналогичной ситуации – когда была поставлена на карту его политическая репутация и требовалось срочно обновить ближайшую команду – поступил предельно жестко: разом снял Коржакова, Барсукова и всесильного Сосковца. Многие помнят, как он объяснил свое решение: дескать, меня то и дело упрекают за Коржакова, Барсукова, я что – работать за них должен? Назарбаева сегодня многие упрекают за Гиффена – и в Казахстане, и за его пределами. Президент молчит, терпит, опровергает очевидное, подозревает весь мир в сговоре, всю прессу – в необъективности и продажности.

Что ж, бывает и продажная пресса, и заказные материалы. Это особенно очевидно при чтении некоторых казахстанских газет. Что же касается публикаций о Гиффене, то они в последнее время появились в таких газетах, как “Вашингтон пост”, “Лос анджелес таймс”, “Уолл-стрит джорнэл”, “Вашингтон таймс”, “Файненшл таймс”. Пожалуй, только Назарбаеву с его опорой на личный казахстанский опыт контакта с прессой могло прийти в голову, будто эти издания можно вот так запросто заставить оговорить ни в чем не повинного президентского эксперта.

Бедный Гиффен, жертва безответственных демократических свобод! Вот в казахстанской прессе о нем худого слова не встретишь – здесь нельзя даже напечатать перевод одной из многочисленных скандальный статей о Гиффене. Мигом окажешься в черном списке, в редакцию придут пристрастные проверяющие из налоговой полиции, найдутся истцы, и судебная власть задушит такую дерзкую газету непомерными штрафами. Не говоря уже о безопасности отдельных журналистов, которым в период обострения отношений с властями и спецслужбами надо особенно бдительно заходить в свой подъезд, а гулять только в дневное время суток, иначе недолго нарваться на жестоких хулиганов.

Тайну непотопляемости, нерушимости позиций Гиффена в Казахстане можно объяснить только одним способом: в отличие от самых ближайших сподвижников Ельцина, он знает такие “коммерческие” тайны главной семьи, что Гиффен в роли противника страшнее для президента, чем даже в роли компрометирующего приятеля. Пусть пишут, говорят, обвиняют, пусть президент под ударом – пока нет судебного процесса и вина Гиффена официально не доказана, Назарбаев предпочитает молчать, выжидать – лишь бы так же молчал его нефтяной советник.

Мемуары Гиффена, подобные коржаковским мемуарам, если они когда-нибудь появятся, вызовут куда больший международный резонанс. Коржаков в своей книге “От рассвета до заката” поведал читателям то, о чем многие знали: Ельцин имеет множество вредных привычек. Гиффен в состоянии раскрыть не бытовую, а “предпринимательскую” кухню семьи Назарбаевых. На ней иные секреты, привычки и пикантные подробности. Такая перспектива не может не страшить главную семью. В итоге возникла парадоксальная ситуация: НАЗАРБАЕВ БОИТСЯ ГИФФЕНА. Ему некуда деться от своего всезнающего советника. У них слишком богатое “сиамское” финансовое прошлое.

Майкл ДОББС, Дэвид ОТТАВЕЙ, Шэрон ЛА ФЛАВЬЕР “Погасить скандал не удалось” (“Вашингтон пост”, 25 сентября 2000 г..):

“Сын торговца сукном из Калифорнии, Гиффен разбогател на своих связях с Казахстаном задолго до того, как эти сделки привлекли внимание следователей. Миллионы долларов комиссионных от продажи казахстанской нефти помогли ему приобрести такое роскошное владение, как знаменитый гольф-клуб Бентли (округ Вестчестер, штат Нью-Йорк), проводить приемы в “Клубе 21” в Нью-Йорке и ездить с Назарбаевым в Швейцарию и на Багамы...”.

Попробуем суммировать информацию о Гиффене, начав с одного важного эпизода, о котором по понятным причинам не сообщалось в прессе.

За долгие годы совместного сотрудничества “Джим” сросся с семейными делами, стал частью той теневой финансовой системы, которая, как подводная часть айсберга, скрыта для всех, за исключением узкого круга особо доверенных лиц. Даже недоброжелатели отмечают его выдающиеся коммуникативные способности, умение быстро располагать к себе людей, находить психологический “ключик” к каждому, тонко польстить самолюбию, четко соблюсти чужой интерес.

Он и к Назарбаеву в свое время отыскал свой ключик, этот хитроумный, элегантный Гиффен. Нурсултан-ага и раньше знал, конечно, что все эти рассказы о честной западной конкуренции годятся лишь для маленьких детей. Как бывшему коммунистическому лидеру ему было известно насчет “звериного оскала капитализма”, беспощадных законов, теневой стороны любых крупных сделок. Бизнес – это война, а на войне хороши любые средства, если они обеспечивают победу. Гиффен стал человеком, который взял на себя самую рискованную, самую деликатную часть в организации контрактов. Через его руки прошли огромные деньги. Они работали вместе и были больше чем друзья. Они были партнеры и совладельцы закрытого акционерного общества под названием Республика Казахстан.

Майкл ДОББС, Дэвид ОТТАВЕЙ, Шэрон ЛА ФАВЬЕР “Погасить скандал не удалось” (“Вашингтон пост”, 25 сентября 2000 г.):

“Гиффен помогал организовывать первый визит президента Назарбаева в Вашингтон в мае 1992 года. Его компания “Mercator” взяла на себя многие организационные работы по подготовке визита от организации встреч до оплаты счетов. …Гиффен представлял себя Назарбаеву и другим как человека, обладающего уникальной возможностью открывать двери в Вашингтоне. Для американцев, заинтересованных в сделках с правительством Назарбаева, Гиффен всегда был “господином Казахстан”, человеком, который мог пройти сквозь красную ленточку на самых высоких уровнях. “Казалось, что он странным образом держит в своих руках все контракты по нефти и газу”, – вспоминает официальный представитель Государственного департамента”.

Раньше Назарбаев не боялся даже на пару с Гиффеном ставить свою подпись при открытии оффшорных компаний и получении кредитных карточек “Америкэн Экспресс”. В Гиффене он был абсолютно уверен, но позже жалел об этих подписях: хваленые банковские тайны Швейцарии и Багамских островов оказались на самом деле не столь надежны. Интересы сильных мира сего, происки политических противников, крупные игры, в которых его то и дело хотели сделать разменной фигурой, разрушили последние оплоты конфиденциальности. Нет таких банков и таких счетов, в которые бы сегодня не сунули свой нос дотошные следователи и злоязыкие журналисты.

Но тогда, летом 1996 года, в добротном кожаном портмоне Назарбаева еще лежала кредитка AMEX, с хорошими суммами от фирмы “Condor Capital Management Ltd” – оффшорной компании, открытой 5 декабря 1995 года на Багамах, владельцем которой был Джим, а получателем прибыли (“бенефициаром”), как обычно, сам президент. Имея хорошую память на цифры, Назарбаев и сейчас, наверное, может вспомнить банковский счет – account 1051073 и даже перечислить некоторые платежи, которые прошли через багамского “кондора”.

Ален ЛАЛЕМАН “Черное золото замарало Казахстан”
(“Le Soir”, 6 июля 2000 г.):

“Женевским следовате.лям удалось выявить целый ряд компаний, связанных с президентом Назарбаевым и его приближенными: “Berkut Holdigs Ltd” (Панама) и “Balicar Securities Ltd” (Багамские острова). К последней имеет отношение зять президента Рахат Алиев. …Согласно финансовым документам, с которыми нам удалось ознакомиться еще в мае прошлого года, представляется, что выплаты продолжались и в 1999 году. Так, в июле 1999 года компания “Hovelon” (Джим Гиффен), по-видимому, перевела еще более 10 миллионов долларов на счет компании “Berkut Holdigs Ltd”, принадлежащей Назарбаеву”.

Кстати, насчет названия некоторых особо деликатных оффшорных фирм пернатыми именами – это была идея самого президента, он настоял, вопреки уговорам мелочно осторожного Гиффена. Назарбаев знал, что в окружении за глаза его называют не только “папой”, но и более поэтично – “сизым орлом”, и ему это нравилось. Быстрая хищная птица, недостижимо парящая, с высоты высматривающая свою добычу и камнем падающая, поражающая ее, это было в его характере. Потому в Панаме появилась “Berkut Holdings Ltd.”, а на Британских Виргинских островах – “Orel Capital Ltd”, о которой позже с отвратительными подробностями написали корреспонденты “Вашингтон пост”. Орел, беркут, кондор… Даже если бы он послушал друга Джима и согласился на какой-нибудь безликий “Консалт-инвест”, все равно бы раскопали, нашли, вывернули наизнанку. Вот Динара, средняя дочь, была совсем неосторожна – открыла счет на фирму под названием “Алтай Ltd”, в честь внука. Это уже лишнее.

Майкл ДОББС, Дэвид ОТТАВЕЙ, Шэрон ЛА ФАВЬЕР “Погасить скандал не удалось” (“Вашингтон пост”, 25 сентября 2000 г.):

Счета, счета… Да нет у него, у президента, никаких счетов. Нет и не было, а те, что были, – он о них не помнит. Он же не бизнесмен, он политик, глава целого государства. Под ним – весь Казахстан, а вы спрашиваете о каких-то жалких миллионах. Миллионы считать – это дело таких людей, как Гиффен, Утемуратов, Машкевич. Они жэто любят и умеют, призвание. Зятья с этим неплохо справляются, хоть и политики из них никудышные, оттого и сердце за страну болит.

Но летом 1996 года президент, кажется, забыл про сердце, много купался, играл в теннис, возился с внуками. С виду он казался абсолютно беззаботным, отрешенным от повседневных дел, но только с виду. Ему вообще нравилось “казаться” – оставаться неразгаданным для внешнего наблюдателя. О том, что он и здесь занят делами, знали только самые близкие. Недалеко, в пятизвездочном отеле, поселился министр нефти и газа Нурлан Балгимбаев. Но рядом был Джим Гиффен – это не только знак дружбы, но и свидетельство каких-то грядущих перемен.

К вечеру как-то само собой получилось: президент остался на террасе вдвоем с нефтяным советником. Назарбаев в шезлонге, с бокалом легкого вина, Гиффен со своим неизменным соком. Тогда он и завел разговор, исподволь, продуманно. Что разговор серьезный, Назарбаев догадался по первым словам: “господин президент” вместо традиционного короткого “босс”. Официальное обращение в неофициальной обстановке. На нем не хватало только смокинга вместо белой рубашки с коротким рукавом.

Суть, донесенная через переводчика, была следующей. Казахстан входит в новый, принципиально иной этап своего развития. Благодаря искусному политическому водительству республика избежала серьезных потрясений и сегодня нуждается в наборе простых и эффективных идей, которые могли бы сплотить общество и консолидировать элиту вокруг главного лидера. Идеи коммунизма остались в прошлом, но у коммунистов есть чему поучиться: они умели давать четкие ориентиры, люди знали, надеялись, понимали, что происходит развитие, что жизнь станет лучше. “Я сам был членом компартии США, так что разбираюсь в этих вещах”, – добавил Гиффен с улыбкой. Назарбаев поддержал шутку, сославшись на свой опыт пребывания в аналогичной партии. Посмеялись.

“Государству нужен план развития – стратегия на длительный период, – продолжал Гиффен. – Это будет поэтапное восхождение к экономическому развитию, новая суверенная страна станет ведущим государством региона, центрально-азиатским лидером. Перспектива сильного, богатого государства должна обнадежить людей, дать им новые силы, уверенность в будущем. Причем все это будет связываться с вами как автором этой исторической стратегии”.

Далее последовали конкретные предложения. Создается группа из
квалифицированных иностранных экспертов (Гиффен уже провел предварительные консультации, люди с именами за сравнительно небольшое вознаграждение рады помочь Казахстану и лично президенту). Четыре-пять специалистов – на экономический блок, столько же – на политический. Разрабатывается символика новой президентской стратегии. Повторяться с символами – тигр, дракон – не стоит, это будет вызывать ассоциации с другими странами, с иными моделями экономического развития. У нас же, у Казахстана, будет свой путь, свой рецепт экономического чуда, не заимствованный, не импортированный. Символом прыжка в будущее может стать барс. “Снежный барс”, – уточнил президент, что вызвало почтительное одобрение Гиффена.

Фигура изготовившегося к прыжку барса должна стать частью нового общественного сознания казахстанцев. Президент поставит перед правительством конкретные задачи, люди поймут и почувствуют, что именно лидер государства, а не кто-то другой, не министры, не премьер-министр, осуществляет экономическую стратегию, направленную на улучшение жизни простых граждан. Однако реализация такой программы может потребовать определенных перемен в структуре и принципах работы правительства. Не исключено, что на новом историческом этапе, под новую программу потребуется и новое правительство…

Назарбаев и сам не любил амбициозного, быстрого и чересчур независимого премьера. Но Кажегельдин полезен, инвестиции активно добывает. Нет, такой, как Кажегельдин, нужен, особенно когда со всех сторон кредиторы поджимают. Впрочем, те времена позади. От “Мобила” на зарубежные счета пришел почти миллиард долларов, еще столько же скопилось на других счетах от нефтяного экспорта – завязался финансовый жирок, которого не ожидал сам Назарбаев.

“Работайте, – коротко сказал Назарбаев, не выказывая особого внешнего одобрения. – Потребуется новое правительство – будет новое”.

Гиффен понимающе кивнул и плавно перевел разговор на что-то беззаботно-веселое.

Незаменимых людей нет, более того – каждый, кто пытается стать таковым, опасен для высшего руководства. Политика не семья, здесь нет кровного родства, только интересы. Президент давно это понял и не колебался, меняя того или иного чиновника. Правда, с некоторых пор понятия “семья” и “политика” стали сближаться. Амбициозные зятья стремились составить конкуренцию приходящим в Казахстан иностранным инвесторам. “Они приходят и уходят, а мы-то здесь, мы национальный капитал, основа экономики”, убеждали Рахат и Тимур.

Тогда же наметилась существенная разница в их стиле. Рахат под влиянием жены нанял имиджмейкеров. Те ему посоветовали идти в силовые структуры и бороться за народное счастье – например, выбивать деньги из жирных капиталистов, чтоб делились со стариками и сиротами, задерживать взяточников и торговцев наркотиками. Он и сам в мечтах давно примеривал на себя генеральскую форму. По медицинской линии пошел только из-за отца, потом бизнес, зарубежье, сахарный центр, производство спирта, найт-клабы, шальные деньги. Активно использовал неприкасаемый для контрольных органов фонд “Бобек” в качестве “крыши” в коммерческих сделках. До сих пор из Китая в Казахстан идут алиевские спиртовозы с завораживающей надписью “Бобек”. Правда, в своих сахарно-спиртовых усилиях старший зять не одинок. Выяснилось, что и ему могут хитро ставить палки в колеса. Пришлось напрячь свою полицию и кое-кого поставить на место. Горячий парень Рахат, резкий, но принципиальный, если дело касается семейных интересов.

Даулет АНЫККОЗ “Жаркое лето олигархов”
(“XXI век”, 3 сентября 2000 г.):

“Как никогда усилилась раскрутка имиджа начальника ДКНБ по Алматы и Алматинской области Рахата Алиева и возглавляемого им ведомства. Хотя бы раз в неделю ведущие СМИ республики сообщают о тех или иных операциях сотрудников ДКНБ, создавая тем самым шефу образ принципиального и непреклонного борца с коррупцией, наркомафией, международным терроризмом”.

Совсем иной по характеру Тимур. На телевидение его не вытащишь, хотя Дарига с Рахатом давно агитируют позаботиться о собственном имидже. Любимая поговорка: “Большие деньги любят тишину”. Конфликтов, скандалов, борьбы не любит, особенно открытой. Предпочитает не ломать людей через колено, а договариваться. Не спеша взял под себя два крупных банка, производство вина, а потом всерьез занялся нефтью и прессой. Хитер, сразу согласился как бы на вторую роль, после Рахата, чтобы не было и тени соперничества. Но Рахат знает, что на одном сахаре-спирте да на генеральском звании далеко не уедешь. У кого в руках нефть, связи, СМИ, тот и станет следующим президентом Казахстана. А впрочем, на все воля астанинского папы.

Кулибаев возглавляет национальную компанию по транспортировке нефти “Казтрансойл” и ведает всей трубопроводной системой. Вместе со своими старым приятелем министром Каримом Масимовым, который ведает всеми коммуникациями, и Нурланом Балгимбаевым, который ведает всей нефтью, при поддержке “Казкоммерцбанка”, Алма-атинского торгово-финансового и Народного банка (через фирмы “Дельта” и “Азия-Инвест”) Тимур Кулибаев контролирует почти половину казахстанской экономики. Через его группу проходят огромные финансовые потоки, в том числе “теневого” свойства. Более того: в последнее время наметился новый тактический союз Кулибаева с ранее гонимой группой Мухтара Аблязова – Ержана Татишева (“Астана холдинг” – банк “Туран Алем”). Таким образом, вокруг Кулибаева как менее агрессивного, более терпимого и гибкого менеджера объединилась немалая часть казахской деловой элиты. Рахата Алиева в этих рядах нет.

Стив ЛЕВАЙН “Казахстанский клан заявляет о себе”
(“Уолл стрит джорнэл”, 25 октября 2000 г.):

“Фирмой Korinth управляет Тимур Кулибаев. Знающие люди утверждают, что он, являясь президентом “Казтрансойла“ – нефтегазопроводной компании республики, имеет также большой вес в компании CAIH. Компании Korinth принадлежит большая доля в Сберегательном банке Казахстана Халык – крупнейшем депозитном банке страны. Компании CAIH принадлежит “Казкоммерцбанк“. Кулибаев сыграл не последнюю роль в приобретении бермудской компанией Nelson Gold нефтяных месторождений Алибекмола и Кожасай. До сих пор Nelson владела 44% таджикского предприятия, добывшего в прошлом году 80 000 унций золота”.

Назарбаев исподволь внимательно наблюдает за молодой сменой. Знает об очередной заветной мечте Рахата – стать во главе КНБ, а еще лучше – нового специального органа с чрезвычайными полномочиями, Государственного антикоррупционного комитета. С одновременным назначением на должность вице-премьера – куратора всех силовых структур. Причем такой вице-премьер может даже не подчиняться премьер-министру, в истории независимого Казахстана такие парадоксы уже бывали. В 1997 годы для “нейтрализации” Кажегельдина президент ввел должность вице-премьера – руководителя Госкомитета по инвестициям, который подотчетен исключительно главе государства. Эксперты только развели руками.

Николай АРТЕМЬЕВ “Мы считаем инвестициями все, что вкладывается” (“Газета для босса”, 28 марта 2000 г.):

“Отвечая на вопрос, есть ли в Казахстане план по инвестициям, председатель Агентства по привлечению инвестиций РК Дулат Куанышев сказал: “Плана не существует, потому что это невозможно. Инвестиции – это очень индивидуально. Это все равно, что планомерно влюбить в себя столько-то людей”.

Знает Назарбаев о непомерных амбициях Рахата, знает, но не спешит. Каждому овощу свой черед, пусть и этот дозреет. Тимур поспокойнее, набирает очки, расширяет сферу деятельности, после нефти и трубопроводов заинтересовался золотом, ищет выход на соседние страны.

Что отрадно – при всех противоречиях и скрытом жестоком соперничестве действуют оба джигита согласованно. Сначала Рахат по своим каналам проверяет, кто как платит налоги, как исполняются условия контрактов. Набирают негатив и через своих людей выносят это на уровень правительства, организуют “утечки” в прессу. То есть возбуждение начинается с телевидения, с газет, с министров и вице-премьеров, а зятья вроде как не при чем. В газетах, по “Хабару” - всюду звучит: кто не хочет подчиняться нашим законам – готовьтесь страдать. Вплоть до расторжения контрактов, вплоть до национализации. Иностранцы чувствуют свежее, пронзительное дуновение, так и веет холодом, а откуда, толком не понимают. Раньше у них все гладко было, на самом высоком уровне схвачено-заплачено. И вдруг та же власть, которая проявляла редкостное понимание, начинает заниматься буквоедством и формализмом. Что случилось?

Не сразу, постепенно и до них доходит, что надо считаться с новыми, изменившимися условиями. Когда эти трактебели и харрикейны приходили в республику, национальный капитал был еще слабым и беззубым, а теперь все иначе, так что выбирайте: либо добровольно дать ему откусить от вашего пирога, либо вас самих до смерти покусают.

Касымжомарт ТОКАЕВ: “Казахстан продолжит приватизацию в 2001 году” (“Панорама”, 2 февраля 2001 г.):

“Казахстан продолжит приватизацию в 2001 году, однако теперь правительство будет больше ориентироваться на сложившийся класс отечественных инвесторов, сказал в интервью агентству “Рейтер” премьер-министр Казахстана. “Национальная буржуазия поднялась на ноги, отечественные компании имеют деньги, они требуют у правительства участвовать в приватизации. Я считаю, что мы должны пойти им навстречу”, – сказал Токаев”.

Разное отношение демонстрировали президентские зятья, когда дело касалось реальной оппозиции. Рахат был настроен непримиримо – вплоть до уничтожения “врага”, если он “не сдается”. Тимур предпочитал выжидать, договариваться. Когда его люди купили медиа-холдинг “Караван”, в адрес Кажегельдина не последовало ни одной критической публикации. Зато Рахат в своем “Новом поколении” постарался на славу. Сначала опального экс-премьера обвинили во владении крупной недвижимостью за рубежом, потом сообщили, что Кажегельдин добровольно отказался участвовать в президентских выборах. Основной акцент был сделан на “компромате” из Бельгии – якобы у экс-премьера за рубежом есть счета, с помощью которых приобретались особняки и акции иностранных компаний. Некоторые обвинения довольно туманно озвучил председатель КНБ Альнур Мусаев, более конкретно высказывались авторы “Нового поколения”.

Ирония судьбы заключалась в том, что под “крышей” Кажегельдина на самом деле были счета самого президента Назарбаева. Открывая “страшные тайны” бельгийских капиталов экс-премьера, воинственный Алиев и послушный Мусаев в реальности “раздевали” самого папу. Недвижимость в Бельгии приобрели для Назарбаева “металлургические боссы” – Машкевич, Шодиев и Ибрагимов. Счета понадобились для того, чтобы оплачивать элитный отдых президента и членов его семьи. В итоге все бельгийские сенсации завершились конфузом.

В конфиденциальной записке “Политическая роль КНБ Казахстана в процессе усиления авторитарной власти”, подготовленной весной 2000 года российской аналитической службой, отмечается, что “группа Алиева–Мусаева защищает исключительно свои собственные интересы, наращивая влияние, политическую значимость и незаменимость в качестве единственной силы, способной эффективно противостоять конкурентам Назарбаева. В этом контексте усиление и активизация основного конкурента выгодны “защитникам” Назарбаева, поскольку в случае ухода Кажегельдина от борьбы резко снизилась бы и степень влияния КНБ на политические процессы в Казахстане”.

Авторы записки отмечают крайне неоднозначный характер отдельных операций КНБ против Кажегельдина. Муссируемая информация о его
многомиллионном состоянии вызвала к нему дополнительную заинтересованность как к потенциальному политическому заказчику и спонсору у ряда экспертно-аналитических, журналистских структур и общественных организаций в Казахстане и за рубежом. Обвинения в том, что Кажегельдин владеет недвижимостью (виллами) в Бельгии, привлекли внимание бельгийских правоохранительных органов, которые со своей стороны предприняли расследование и выяснили, что вилла принадлежит Алмазу Ибрагимову – одному из организаторов Гражданской партии Казахстана, представителю “металлургической группы”, близкой к президенту Назарбаеву.

“Следует отметить, что Р. Алиев является конкурентом металлургической группы и объективно заинтересован в дискредитации ее руководства, – говорится в записке. – Ложная информация о вилле Кажегельдина преследовала двойную цель: ударить не только по Кажегельдину, но и по истинному владельцу виллы. При этом группа Алиева демонстративно проигнорировала тот факт, что дискредитация Ибрагимова и всей металлургической группы негативно отражается на имидже президентской Гражданской партии и самого Н.Назарбаева”.

В сентябре 1999 года аналогичная ситуация сложилась вокруг казахстанских счетов в швейцарских банках. Руководство КНБ убедило Назарбаева в том, что Кажегельдин имеет такие счета и необходимо привлечь правоохранительные органы Швейцарии для расследования. Однако после соответствующего официального запроса со стороны Астаны правоохранительные органы Швейцарии обнаружили ряд счетов правительства и физических лиц из руководства РК, в том числе счета самого президента.

“Таким образом, внешне пытаясь обвинить и скомпрометировать Кажегельдина, КНБ одновременно как бы “невольно” дискредитирует президента Назарбаева и близких к нему бизнесменов, не угодных Р. Алиеву, – подводят итог российские аналитики. - Фактически “дискредитация” Кажегельдина в международном плане обернулась куда более масштабной и эффективной дискредитацией руководства Казахстана и серией скандалов, связанных с первыми лицами. Если такова неизбежная “цена” за политическую компрометацию экс-премьера, то закономерно задаться вопросом, готов ли был президент Назарбаев столь дорого заплатить”.

Алиев был превосходно осведомлен о том, какой “камень” он сталкивает с горы, пытаясь “раскрутить” историю о зарубежных счетах Кажегельдина. Кажегельдин находился на властном Олимпе всего несколько лет, в то время как зарубежные счета у семьи Назарбаевых появились еще до распада СССР, в период подготовки контракта с корпорацией “Шеврон”. Финансовыми учителями президента в то время были его советники Джеймс Гиффен и Алекс Москович.

Первые счета были открыты в американском “Рипаблик Нэншл Банк”, принадлежащем известному финансисту Эдмонду Сафра. Знающие люди называли это учреждение “Сафра-банком”. Слово руководителя здесь было непререкаемым законом. В начале 90-х банк вел рискованные игры на российском рынке ценных бумаг, его представители, по слухам, вошли в неформальные отношения с высокими должностными лицами гайдаровского правительства. Тогда же советники подсказали Назарбаеву наилучшие каналы для вложения “нефтяных” денег. “Рипаблик Нэшнл” был третьим по величине нью-йоркским банком. “Казахские” деньги здесь органично сочетались с “русскими”.

Позже в западной прессе было немало публикаций о причастности “Сафра-банка” к отмыванию грязных денег вполне интернациональной СНГ-овской мафией. Есть и другая версия: Сафра никогда не переступал черту, отделяющую любящего риск предпринимателя от криминального деловара, а потому, почувствовав, что проводимые трансакции сомнительны с точки зрения закона, он первым забил тревогу. По данным западных журналистов, именно от него в Вашингтон ушла первая информация о том, что “Bank of New York” используется как “прачечная” для отмывания капиталов. По распоряжению Эдмонда Сафра с середины 90-х годов банк начал избавляться от сомнительной клиентуры и “русских счетов”, на которые словно с луны падали десятки миллионов долларов. В 1998 году пошли слухи о том, что Сафра готов продать свое самое любимое детище. Покупателем должен был стать не названный британский холдинг, пресса указывала приблизительную сумму сделки – 10 миллиардов долларов.

Сафра подталкивали со всех сторон. Тень недоверия в связи с широкими связями в России и Казахстане побуждала его к более решительным действиям. Говорят, что незадолго до решения о продаже банка он распорядился избавиться от ряда важных (с точки зрения финансовых объемов), но сомнительных (с точки зрения источников этих финансов) клиентов. Возможно, среди них были и клиенты из Казахстана. Тем временем “Ньюсуик” писал, что через счета в “Сафра-банке ”отмываются деньги торговцев наркотиками и оружием.

Дефолт 1998 года застал врасплох Эдмонда Сафра. Он публично жалел о том, что чересчур доверился гарантиям российских властей, недооценив “загадочность” славянской души. Решение Сергея Кириенко обошлось банку в 200 миллионов долларов. Господин Сафра заявил, что обсуждает возможность продажи активов британскому гиганту – банку “HSBC”.

В конце 1999 года Сафра был убит в своем доме в Монако. Профессиональным киллерам не помешала система охраны, которой было оснащено элитное здание. Пресса долго гадала по поводу причин этого преступления. Высказывалась версия о том, что, решительно действуя со многими сомнительными вкладчиками и сотрудничая с американскими властями, Сафра нажил себе серьезных врагов в мире крупного российского и казахстанского бизнеса.

Другой финансовой обителью семьи Назарбаевых стала Швейцария. Система оффшорных компаний и счетов в западных банках существовала еще со времени переговоров о Тенгизе, но постепенно денежные поступления стали столь велики, что возникла нужда создавать новые механизмы приема и утаивания денег. В 1995 году президент подписал указ о создании Международного фонда развития Казахстана. Само слово “международный” означало, что финансовые щупальца этого фонда раскинутся далеко за пределы республики. По информации “Новой газеты”, главными функционерами фонда стали два значительных лица – зять президента Тимур Кулибаев и ближайший советник Нуртай Абыкаев. В июле они открыли счет № 35877 в женевском банке “Юнайтед Оверсиз”. За год на одном только этом счету аккумулировались десятки миллионов долларов.

“Счет №35877 гражданина с паспортом Д-0000001”
(“Новая газета”, 22 января 2001 г.):

“Откуда, зачем и за что пересылались на счет “Казахстан-фонда” эти огромные деньги - неизвестно. Мог ли иметь отношение к этому счету президент солнечного Казахстана господин Назарбаев? Судите сами. Непонятно, из каких соображений, скорее всего, демонстрируя преданность своему президенту, но Абыкаев и Кулибаев подписали 23 августа 1995 года удивительный документ. Называется он “Доверенность” и сообщает о том, что всеми финансовыми документами и передвижением денег по счетам имеет право распоряжаться некто, имеющий паспорт за номером
Д-0000001. Интересно, у кого из граждан республики может быть паспорт № 1? Наш источник в Швейцарии утверждает: несмотря на то, что сам Назарбаев не подписал ни одного документа по этому счету, львиная доля валюты, поступившей в “Юнайтед Oверсис Бэнк”, была направлена на нужды казахского президента, как-то: оплату его виллы в Лондоне и перечисление нескольких миллионов на персональный банковский счет Назарбаева в Люксембурге”.

Счет “Казахстан-фонда” был сначала открыт в Объединенном Европейском банке Женевы (United European Bank). Именно этот счет “раскопали” с помощью швейцарских полицейских весной 2000 года журналисты “Ньюсуик”, которые указывали, что “Президент Назарбаев осуществлял контроль за 75 процентами денег, находящихся на этом счете, что в определенные периоды составляло около 20 миллионов долларов”. При этом журналисты ссылаются на документы, которые фигурируют в процессе расследования “казахгейта” в Швейцарии и США. В частности, следователь Дево подтвердил, что именно с такого рода счетов крупные суммы переводились высокопоставленным чиновникам Казахстана.

Описываемые события относятся к тому периоду, когда правительство казахстанских реформаторов во главе с А. Кажегельдиным объявило о создании государственного казначейства и об отказе от кредитования бюджета за счет средств Национального банка. Одновременно оно занялось санацией “больных” банков второго уровня, в которых хранились оборотные средства большинства ведущих предприятий-работодателей и сбережения простых граждан. Эти банки были разорены целой серией афер с невозвращенными кредитами, обеспеченными государственными гарантиями.

Крахи многих банков были “запрограммированы”. Парадоксально, что их обрекли на банкротство прежде всего потому, что они имели реальные деньги. Банкротство стало тем механизмом, который позволил этим деньгам бесследно исчезнуть. Именно в коммерческие банки, а не в казну поступали средства спецэкспортеров, доходы от государственной доли в крупных предприятиях. Так, например, “Казхром” причитающиеся государству миллионы долларов переводил на счет в КРАМДС-банке. Когда там скопилась большая сумма, банк разорился, концерн КРАМДС был ликвидирован, казенные средства испарились. Чтобы избежать повторения подобных загадочных историй и новых потерь для бюджета, правительство Кажегельдина приняло решение открывать новые казначейские счета теперь уже в зарубежных банках.

Премьер и его соратники взялись исправить ситуацию в принципе, свести до минимума “невидимую часть” государственных финансов, сделать эту сферу открытой для казахстанского общества и зарубежных партнеров.
Правительство ввело практику международных тендеров, привлекло авторитетных западных консультантов. Это создало хорошее впечатление о Казахстане на Западе. Как раз на этот период пришелся пик иностранных инвестиций в республику.

Семья испугалась потери собственности. Цивилизованный рынок и клановая олигархия были несовместимы. Через депутата Заманбека Нуркадилова семья организовала “наезд” на Кажегельдина в парламенте. Его обвинили в злоупотреблениях, по требованию самого премьер-министра прокуратура начала проверку. Одновременно власти обвинили консультантов правительства – компанию “Пеппер, Хэмилтон энд Шитц”.

Впервые несколько фактов из прошлой финансовой жизни, в том числе о миллионах долларов на счетах Фонда развития Казахстана (см. в приложении письмо от 7 октября 1999 года) Кажегельдин упомянул осенью 1999, после того как с подачи казахстанских властей он был задержан на несколько дней в Москве. Отвечая на обвинения, озвученные Генеральным прокурором РК Хитриным, он предложил тому расследовать деятельность тогда еще мало кому известного “Казахстан-фонда”.

Характерный момент: Хитрин, до этого не упускавший возможности раздуть уголовные дела против назарбаевского соперника, на этот раз предпочел смолчать и не стал обвинять Кажегельдина в злонамеренной клевете против своего шефа.

В то же время ставший к 2001 году очевидным, подтвержденный выступлениями следователей и публикациями документов факт – президент Назарбаев распоряжался счетом Фонда развития Казахстана и тратил многие миллионы долларов – руководство Казахстана продолжает отрицать. Высшие государственные чиновники, от президента до министров, вразнобой, противореча друг другу, опровергают то, что уже доказано. Такая страусиная позиция способна вызвать лишь брезгливость и презрение.

Но мы забежали вперед. Возвращаясь к периоду первых счетов Назарбаева за рубежом, следует отметить, что финансовая схема уже тогда была достаточно отлажена и в дальнейшем почти не претерпела изменений. Видимо, под влиянием своих советников президент на первых порах старался максимально рассредоточить счета и уводимые из Казахстана финансовые ресурсы. Всего в деле “Казахгейт” упоминаются около трех десятков счетов в нескольких банках. Нельзя утверждать, что все они замешаны в каких-то сомнительных операциях, однако размах казахстанского руководства, которое, едва обретя независимость, стало такими темпами “интегрироваться” в мировую финансовую систему, впечатляет.

Для полноты картины приведем перечень банков, фигурирующих в нашем расследовании:

1. Отделения банка Credit Agricole Indosuez в Женеве и Лугано.

2. National Republic Bank of New York
(Женевское отделение – Саффра-банк).

3. Credit Suisse (Цюрих).

4. BBL Bank S.A. (Женева).

5. Pictet (Париж, Женева).

6. Swiss Banking Corp. (Швейцария).

7. United European Bank (Женева).

8. United Overseas Bank (Женева, Багамские острова).

Так что, упоминая в своем письме Хитрину о Фонде развития Казахстана, Кажегельдин приоткрыл завесу над святая святых – механизмами отмывания денег.

Альнур МУСАЕВ “Миллионер Кажегельдин любит Европу”
(“Новое поколение”, 26 июня 1998 г.):

“На сегодня имеется достоверная информация, что за рубежом у Кажегельдина находятся определенные средства на сумму несколько миллионов долларов США. …О возбуждении уголовного дела речи пока не идет. Учитывая, что г-н Кажегельдин некоторое время работал руководителем коммерческих структур, определенное расследование будет проведено на предмет “чистоты”, вернее сказать, законности приобретения капитала”.

Говоря о зарубежных банковских счетах, которые контролирует премьер-министр Кажегельдин, Альнур Мусаев отчасти не лукавил. Кажегельдин как глава правительства действительно открывал счета. Разумеется, все это совершалось по поручению президента и под его контролем. Доказательством тому – обычная практика: в банке обязательно оставлялось распоряжение, что в случае, если лицо, открывшее счет, станет недееспособно или если с ним случится что-нибудь похуже, все права распоряжения средствами на счете переходят персонально Нурсултану Назарбаеву. Как это было принято, после ухода в отставку, Кажегельдин был исключен из числа распорядителей любых счетов.

Одной из обязанностей Кажегельдина как премьер-министра было собирать деньги. Право расходовать эти средства принадлежало и принадлежит другому человеку. Понадобился Назарбаеву хороший персональный самолет – он дал поручение премьеру, и тот собрал необходимую сумму. Пришло в голову президенту нанять дополнительно зарубежных советников по имиджу, дабы выгоднее представить согражданам себя, любимого, – снова в ход пошли зарубежные счета. На что уходили деньги с заграничных счетов в годы премьерства Нурлана Балгимбаева, Сергея Терещенко и Касымжомарта Токаева, предстоит узнать у каждого из них.

Акежан КАЖЕГЕЛЬДИН :“Не может быть сильной власти при нищем народе” (Сайт Kazhegeldin.kz, 4 января 2001 г.):

“Не только у американского правосудия, но и у всех казахстанцев накопилось множество вопросов, на которые должен ответить и Нурсултан Назарбаев, как бессменный президент, и Сергей Терещенко, и я, и Нурлан Балгимбаев. Может быть, пригласят и Касымжомарта Токаева, не знаю. Со своей стороны, я готов рассказать все, что знаю, о зарубежных счетах и источниках средств на них. Если потребуется, могу представить документы, касающиеся моей деятельности в качестве премьер-министра. Надеюсь, что и у президента найдутся документы, подтверждающие его непричастность к произвольному расходованию народных денег”.

Предпринятый на Западе “поход” против грязных капиталов закономерно вывел следователей на казахстанские счета. Теперь расследование выясняет, куда тратились деньги с этих счетов, на какие приобретения, на чьи потребности. Что пошло на пользу государства, а что – на частные нужды. Поскольку банковские документы хранятся долго, то выяснить это будет не так трудно.

В тот горячий период 1995–1996 гг. Кажегельдин постарался максимально отдалить чиновников от экспертных функций при принятии решения о приватизации крупных промышленных и энергетических объектов – пусть коллегиально решают солидные аудиторские фирмы, их-то точно не подкупят, для них престиж дороже любых миллионов. А правительство оформляло экспертное решение таких компаний, как “Пеппер, Хэмилтон и Шитц” и “Прайс Уотерхаус”.

Это вызывало страшное неудовольствие отраслевых генералов. Особенно возмущался Нурлан Балгимбаев. Его поддерживал и вице-президент “Казахойла”, президентский зять Тимур Кулибаев. У Кулибаева при этом был свой интерес: он активно расширял свою нишу в банковской сфере, получил контроль над частью активов крупнейшего Народного банка.

“Мочить” премьера решили двумя путями. Во-первых, собрать на него компромат. Во-вторых, ограничить его трибуну для публичных выступлений, до которых Кажегельдин с некоторых пор стал большой охотник. Компрометацией занялись спецслужбы и лично советник Назарбаева Гиффен. Он придумал простую комбинацию: на счет премьера перечисляются крупные средства, Кажегельдин их использует, после чего на него тихо заводится уголовное дело по факту расходования государственных денег в личных целях.

Необходимые предварительные процедуры Гиффен предпринял еще весной 1996 года. Вскоре после этого во время летнего отдыха в Испании в ближайшем окружении президента Назарбаева впервые состоялся семейный совет на тему “Как нам быть с Кажегельдиным?”. Впоследствии таких советов было еще много, но тогда этот вопрос не звучал с такой остротой, разговор вели почти без раздражения, по-хозяйски. Рахат со свойственной ему решительностью предложил радикальный вариант – Кажегельдина в отставку, временным премьером – Есимова или Нуркадилова, эти не подведут. А позже можно вообще упразднить пост премьера, на то и президентская республика, чтобы глава государства сам формировал кабинет и рулил всем правительством.

Как обычно, несколько иную позицию заняла дочь Дарига. Она вообще любит подчеркнуть самостоятельность в суждениях, независимость, в том числе от мужа. По ее словам, достаточно провести умную пропагандистскую кампанию, с использованием российских и казахстанских СМИ, чтобы от Кажегельдина не осталось камня на камне. Сам приползет и будет умолять взять его хотя бы на должность помощника по хозяйственной части.

Назарбаева интересовало только одно: если уходит Кажегельдин, а с ним, возможно, и часть его команды – как это отразится на работе правительства. Есимов и Нуркадилов – преданные общему делу джигиты, но смогут ли они по своему хитроумию и экономической оснастке сравниться с Акежаном? И тут президенту предложили интересный вариант: не делать ставку на старую гвардию, а ввести в новое, посткажегельдинское правительство совсем молодых людей, казахских бизнесменов, которые сделали немалые капиталы на торговле и финансовых манипуляциях. Одним выстрелом убиваем всех зайцев, убеждали Назарбаева, во-первых, правительство становится еще более молодым, динамичным и реформаторским, чем даже при Кажегельдине, во-вторых, мы напрочь отбиваем у молодой буржуазии охоту как-либо поддерживать экс-премьера, он навсегда уходит в прошлое, становится динозавром наподобие Терещенко, а у руля оказываются светлые юные лица. Пришло время новых людей, тех, кто знает свое место и не станет мешать экспансии главной семьи в государстве.

Последним доводом был такой: юная капиталистическая смена, конечно, несколько отстает по части теоретической подготовки, но это легко наверстать, если организовать для некоторых чиновников и перспективных бизнесменов специальную стажировку за границей – пусть научатся там уму-разуму, а потом приезжают и заменяют Акежана. Решение было принято.

Рахат АЛИЕВ “Государство сильно благополучием граждан” (“Новое поколение”, 31 декабря 1998 г.):

“В личном плане хочу пожелать всем иметь больше времени, которое можно посвятить дому. Чаще собираться всей семьей – не только в новогоднюю ночь или по выходным. Когда работаешь до полуночи, ездишь в командировки, ценность домашнего очага ощущаешь все острее”.

Совет семьи состоялся в августе 1996 года. Далее события происходили с калейдоскопической быстротой. Осенью Балгимбаев попытался отвоевать у правительства две компании, предназначенные для тендерной приватизации, –“Южнефтегаз” и “Мангистаумайнгаз”. Он активно жаловался на Кажегельдина президенту. Последовал ответный удар: председатель Госкомимущества заявил, что при экспорте казахстанской нефти куда-то деваются около 500 миллионов долларов в год.

Мелик НУБАРОВ “Об одной сверхзадаче Акежана Кажегельдина” (“Нефтегазовая вертикаль”, №1, 1999 г.):

“Отлученные от лакомого куска бароны вскоре спохватились, потребовали приостановить приватизацию в нефтяной сфере. Понимая, насколько сильны и могущественны нефтяные генералы, правительство Кажегельдина подкладывает им новую “бомбу”: оно обвиняет их в гигантском растранжиривании нефти. К осени 1996 года борьба Кажегельдина с нефтяными магнатами перешла в открытую фазу. Правда, велась она тонко, в основном на телеэкранах и газетных страницах. Но все понимали: за всем этим стоит несомненно талантливая и незаурядная личность”.

В ноябре 1996 года Балгимбаев сделал последнюю попытку – предложил Кажегельдину назначить Миннефтегаз и фирму Гиффена “Меркейтор” основными консультантами при приватизации нефтегазовых объектов. Ответ правительства: консультанты у нас уже есть, причем более авторитетные, чем Гиффен.

Тогда против Кажегельдина пустили в ход тяжелую политическую артиллерию. Речь шла уже не просто о конкуренции внутри правительства, а о большем – о вызове, который средний казахский жуз в лице Кажегельдина бросил старшему. В середине декабря депутат мажилиса Заманбек Нуркадилов обратился в Генеральную прокуратуру Казахстана с заявлением о возбуждении уголовного дела по фактам злоупотреблений служебным положением в правительстве Кажегельдина. По его словам, Кабинет министров незаконно выделил 71 миллион долларов компании “Испат-Кармет”. Фамилия Кажегельдина не фигурировала, но каждому было понятно, против кого направлен гражданский пыл авторитетного в старшем жузе политика.

Кажегельдин решил не вступать в публичную полемику, а опровергнуть все инсинуации при помощи закона. Он потребовал от Генеральной прокуратуры РК провести тщательное расследование. В августе 1997 года Генпрокуратура вынесла осторожный вердикт: “Заявления Нуркадилова не подтвердились, в связи с чем уголовное дело было прекращено за отсутствием состава преступления”. В то же время “следствием не установлено, что
З. Нуркадилов, обнародуя вышеназванные заявления, преследовал цели распространения заведомо ложных измышлений” (“Казахстанская правда”, 22.08.97). После такого любой желающий кинуть камень в Кажегельдина мог себя чувствовать в полной безопасности, травля премьера была освящена на самом высоком уровне.

В феврале 1997 года Балгимбаев и Гиффен организовали зарубежную стажировку нескольких молодых госслужащих и предпринимателей, среди них был аким Семипалатинской области Галымжан Жакиянов.

Тогда же, в начале февраля ,Джеймс Гиффен и Нурлан Балгимбаев встретились с группой менеджеров бельгийской компании “Трактебель”. В составе группы был Николас Атеринос – президент компании “Трактебель СНГ Центральная Азия”. Конфиденциальные переговоры с бельгийцами начались в Давосе, а затем продолжались в Женеве. Основной темой стал тендер на передачу в концессию казахстанских газопроводов. Тендер был объявлен осенью 1996 года, и к моменту выхода на сцену компании “Трактебель” в нем участвовали солидные западные фигуранты – американская “Энрон”, французская “Газ де Франс”, аргентинская “Бридас Газ”, швейцарская “Накоста” и дочернее предприятие итальянской “Аджип” – компания “Саипем”. “Трактебель” имел одно неоспоримое преимущество – к тому времени его представители уже управляли энергетической системой Алма-аты и имели неформальные связи с высшими чиновниками Казахстана.

В ходе переговоров в Швейцарии было решено, что судьба тендера на газотранспортные сети решается в пользу “Трактебеля”. Тогда же был закрыт счет “Казахстан-фонда” в Женеве, а средства с него переведены через Люксембург на оффшорные острова.

Тогда же (как много совпадений в нашей истории!) была окончательно решена судьба Министерства нефтяной и газовой промышленности – его следовало ликвидировать и заменить активным хозяйственным игроком в большой финансовой игре – закрытым акционерным обществом “Казахойл”.

Позже журналисты раскрыли некоторые детали хитроумного плана, согласованного в Женеве. Южная часть Казахстана в соответствии с этим планом должна была обеспечиваться узбекским газом, проходящим через трех посредников. Первые сливки снимала фирма “Газпэкс ЛТД”, зарегистрированная на Кипре, второй “навар” собирала дочерняя фирма “Трактебеля” – “Глобал Газ Груп”, зарегистрированная в Швейцарии, третьим этапом стала компания “Интергаз Сентрал Эйша”, зарегистрированная бельгийцами в Казахстане. То есть между казахстанским оператором и поставщиками газа находились оффшорные фирмы, через которые было удобно уводить реальную прибыль.

Итоги тендера правительство Казахстана объявило в июне 1997 года. Любопытно, что о триумфальной победе “Трактебеля” рапортовал вице-премьер Дюсембай Дуйсенов. Буквально через несколько месяцев его назначили… вице-президентом ЗАО “Intergas Central Asia” – той самой фирмы, которую учредил в республике “Трактебель”. Тогда же в Алма-ате и вообще на юге республики начались хронические перебои с газом.

Андрей ЖДАНОВ “Бельгийцы на газовом рынке Казахстана: Барон Бодсон может быть доволен” (“Караван”, 19 декабря 1997 г.):

“Наличие по крайней мере двух посредников (могут быть и другие, более мелкие) исключает возможность стабилизации и тем более снижения цен природного газа и тарифов на его транспортировку. Это обстоятельство указывает на неспособность или нежелание официальных лиц Алматы, Москвы и Ташкента урегулировать ситуацию. Если имеет место последнее, то приходится констатировать высокую вероятность личной заинтересованности в повышении внутренних цен на казахстанский газ конкретных лиц в высших эшелонах власти Казахстана, России и Узбекистана”.

4 марта 1997 года (знаменательная дата) президент радикально реорганизовал правительство. Сфера реального властного влияния премьер-министра резко сократилась. Свое решение Назарбаев готовил еще в 1996 году, и даже делился своими планами с некоторыми особо приближенными журналистами, объясняя будущие действия сугубо благородной причиной – желанием положить конец коррупции.

Григорий ДИЛЬДЯЕВ “Аппарат устарел, тормозит реформируемую экономику” (“Казахстанская правда”, 5 марта 1997 г.):

“Число членов правительства уменьшается вдвое. В конце прошлого года Нурсултан Абишевич рассказывал мне об этих своих планах. Мол, нужно будет сделать шаг к подлинно президентскому правлению. Сказать по чести, я не ожидал, что президент так “пришпорит” время. И вот что еще президент подчеркнул особо: сокращение аппарата – сильнейший удар по коррупции”.

Балгимбаев был выведен из подчинения Кажегельдина и возглавил национальную компанию “Казахойл”. Эксперты рассуждали о понижении Нурлана Утебовича, но в реальности это было повышение: в качестве президента “Казахойла” Балгимбаев имел практически неограниченные полномочия, открыто совмещая административные и хозяйственные функции. Он подписывал контракты, проводил “государственную политику” в компаниях с долей государственных акций, распоряжался лицензиями и
квотами.

Одновременно Назарбаев создал подчиненный только президенту государственный орган – Агентство по контролю за стратегическими ресурсами и поставил во главе его прошедшего форсированное обучение за рубежом бизнесмена и акима Галымжана Жакиянова. Жакиянов впал в особую милость после того, как в феврале 1997 года резко выступил против премьер-министра. Он даже написал открытое письмо президенту с прошением об отставке, но Назарбаев, конечно же, отставку не принял: ему как воздух нужны были кадры, способные “уравновесить” влиятельного Кажегельдина.

Наиль ИШМУХАМЕТОВ “Аким Жакиянов пошел ва-банк” (“Экспресс К”, 11 февраля 1997 г.):

“Так, как собирался уйти Г. Жакиянов, выпиши ему президент “вольную”, до него не уходил никто. В основном общественность постфактум знакомилась с коротеньким текстом из президентского указа – “в связи с переходом на другую работу”. В данном случае все выглядело как прекрасно поставленный спектакль на политических подмостках, хотя сам аким открестился от политических игр, которые, как он считает, начались вокруг его персоны”.

Стратегической целью стратегического агентства было аккумулировать компромат на Кажегельдина и создать соответствующую атмосферу для деятельности его команды: трепещите, ибо за вами неусыпно бдят. Жакиянов с азартом стал оправдывать высокое доверие.

Марат НУРГОЖИН “Чтобы властвовать безраздельно, надо искусно разделять” (“Деловая неделя”, 10 октября 1998 г.):

“Едва успев заступить на новую должность, Жакиянов высказал резкую критику в адрес команды Кажегельдина: она топчется на месте, провоцирует социальное недовольство, не заботится о стратегическом развитии страны и даже – при всем ее внешнем либерализме – пытается ограничиться косметическим ремонтом административно-командной системы. Было бы сущей наивностью полагать, будто руководитель Госагентства взялся на свой страх и риск оппонировать правительству. Куда более вероятной выглядит версия продуманной и санкционированной свыше критики”.

Кажегельдин пытался сделать хорошую мину и даже утверждал, что
перемены в правительстве были подготовлены и предложены самим правительством. Казахстанские эксперты рассуждали о том, сколько еще Назарбаев будет терпеть независимого премьер-министра. Куда откровеннее высказались сотрудники западных изданий. В “Файненшл таймс” за 23 июля 1997 года говорилось: “Решение Нурсултана Назарбаева о ликвидации семи министерств, создании четырех новых президентских комиссий и национальной нефтяной компании выглядело как политический похоронный марш казахстанскому премьер-министру Акежану Кажегельдину, чье правительство было выпотрошено этим решением, в то время как он отсутствовал в стране”.

Осенью 1997 года президент Назарбаев был озабочен двумя проблемами. Во-первых, ему не нравилось, как ведет себя Кажегельдин. Слишком независимо. Спецслужбы докладывали, что он расширяет сферу влияния, информационное поле, укрепляет неформальные связи в России и дальнем зарубежье.

Во-вторых, президент начинал опасаться за судьбу денег, которые вроде бы надежно хранились за рубежом и сейчас по соглашению с Беджетом Паколли частично расходовались на строительство Астаны. Гиффен уверял, что финансовые схемы работают абсолютно надежно, москит носа не подточит. Но дочь Дарига убеждала, что пора хотя бы часть этих средств легализовать – либо путем экономической амнистии, либо с помощью специального фонда, где будут аккумулироваться доходы от нефтяного экспорта.

Президент понимал, что доводы дочери продиктованы в первую очередь борьбой за влияние: ей и Рахату давно хотелось перехватить инициативу у нефтяного советника, который выступал в союзе с Балгимбаевым, и забрать под свое крыло контроль над большинством оффшорных компаний. Аналогичные планы были и у Тимура Кулибаева, однако он вел себя осторожнее и предпочитал собирать информацию о нефтяных сделках. Был в аргументации детей и вполне серьезный резон: схемы Гиффена в любой момент могли дать сбой, если кто-либо из ближайшего окружения допустит утечку информации. С некоторых пор Назарбаев начал сомневаться в том, что такая утечка не произойдет.

Дарига надоумила Рахата, а он в свою очередь сориентировал молодого бизнесмена Галымжана Жакиянова относительно специального внебюджетного фонда. Это была фантастически неожиданная и крайне перспективная идея. Вернувшись с зарубежной стажировки, Жакиянов только и говорил о создании такой неподконтрольной правительству копилки. Набрался там мудреной терминологии, описывал страшную “голландскую болезнь”, которая возникает в сырьевой экономике от переизбытка валюты. Якобы именно эта напасть всерьез грозит Казахстану, поэтому для общего блага основной приток валюты следует направить не в казну, а в другое русло. Рахат был согласен даже на то, чтобы оставить Кажегельдина премьером еще на пару лет при условии, что он сумеет свести бюджет при полном отсутствии нефтяных барышей. Дескать, пусть Акежан покрутится, а мы тем временем накопим такие деньги, что потом премьером можно назначить кого угодно – с миллиардами в кармане каждый сможет хорошо управлять.

Ержан УТЕМБАЕВ : “Никакого пересечения функций новых органов управления со старыми нет” (“Панорама”, 28 марта 1997 г.):

“Агентство по контролю за стратегическими ресурсами будет проверять, как заключаются контракты по приватизации, недропользованию, и как выполняются условия контрактов. То есть четко выражена контрольная функция: как используются наши стратегические ресурсы”.

Галымжан ЖАКИЯНОВ : “Мы рискуем проесть все богатства страны и остаться нищими” (“Панорама”, 9 мая 1997 г.):

“Государство должно как-либо аккумулировать получаемые экспортные платежи, скажем, роялти, бонусы и прочие сборы, а также прибыль правительства как участника нефтедобычи для того, чтобы предотвратить быструю растрату избыточных денег. Вы понимаете, что у Кабинета министров всегда существует соблазн использовать нефтяные деньги на решение каких-либо насущных проблем. В Казахстане уже отмечаются все признаки “голландской болезни”, и лечить ее нужно незамедлительно”.

Откуда было “молодому кадру” знать, что избыточных денег нет и не предвидится. Благодаря стараниям Гиффена и Балгимбаева огромная часть средств так и не попала в страну, а скопилась на счетах оффшорных компаний, откуда разошлась на отдых, особняки, самолеты и различные “бытовые нужды”. Позже, когда разразился “Казахгейт” и счета были отслежены и заморожены в иностранных банках, идея независимого от бюджета “глиняного поросенка” легла в основу Национального нефтяного фонда, который по замыслу его создателей должен аккумулировать средства от приватизации и часть доходов от экспорта. Идея фонда обсуждалась в 2000 году и наконец была реализована: в начале 2001 года президент Назарбаев подписал указ о формировании Национального фонда Республики Казахстан. В администрации президента сообщили, что “фонд создан для формирования накоплений государства” за счет части налогов, бонусов, роялти и иных обязательных платежей со стороны предприятий сырьевого сектора.

Пропагандируя идеи мучительной “голландской болезни” и ревизуя (на словах) контракты, заключенные командой Кажегельдина, Жакиянов и стоящий за ним Рахат Алиев преследовали несколько целей. Тем самым готовилась почва для будущей отставки премьера. Одновременно готовился механизм отмывания части зарубежных капиталов семьи – той части, которую контролировали нефтяные бароны Гиффен и Балгимбаев. Кроме того, исподволь готовилась дискредитация Гиффена и Балгимбаева для того, чтобы власть в нефтяном секторе перешла к более близким родственникам президента – его предприимчивым зятьям.

Жакиянов вдохновенно играл уготованную ему роль, но явно перестарался. Его покровители недооценили влияния нефтяного лобби на президента. Предлагая конкретные рецепты от “голландской болезни”, Жакиянов нечаянно наступил на самое больное место – теневые доходы от нефтяного экспорта, которые потребовались на Астану и президентские выборы. В отправленной депутатам и руководителям СМИ “Концепции управления доходами от освоения стратегических природных ресурсов Казахстана” говорилось:

“По предварительным оценкам, в 1997 году в республиканский бюджет поступит более 500 миллионов долларов США от использования природных ресурсов. Доходы только от нефтегазовой отрасли составят около 4 миллиардов долларов США в 2000 году, а за 40 лет достигнут 700 миллиардовдолларов. С 1991 по 1996 гг. доля нефтеперерабатывающей промышленности в структуре промышленного производства страны выросла более чем в шесть раз”.

Эти откровения позволили некоторым экспертам сделать фантастическое предположение о том, что Жакиянов является тайным союзником Кажегельдина и, обнародуя истинные данные об объемах экспортных доходов, тем самым подкапывается под самого президента. В реальности у Кажегельдина в “большой семье” союзников не осталось, но еще до его ухода начались серьезные конфликты между отдельными группами этой “семьи”.

Впоследствии Рахат Алиев проявил недюжинную активность, когда дело коснулось урегулирования скандала, связанного с заграничными трансакциями Джеймса Гиффена. Он даже вызвался встретиться с Кажегельдиным и высказался за то, чтоб об этом позже.

Между тем эксперты сопоставляли реальные бюджетные доходы от нефтяного экспорта Казахстана с теми опережающими прогнозами, которые сделал в 1997 году Г. Жакиянов. Никаких миллиардов в бюджете, конечно, не было и в помине. Сколько “Казахойл” перечислил средств в казну в 1997 году, осталось государственным секретом. В 1998 году поступления от нефти составили 43,3 миллиарда тенге, в 1999 году – 43 миллиарда, в 2000 году – около 55 миллиардов тенге, то есть всего около 300 миллионов долларов. При этом реальная выручка от экспорта нефти составила, по самым скромным оценкам, 4 миллиарда долларов. Вообще, добыча 2000 года оказалась рекордной – более 35 миллионов тонн нефти и газового конденсата. И это при рекордно высоких мировых ценах на топливо. Нефтяные бароны Казахстана сумели задобрить Россию, которая даже в ущерб отечественным компаниям почти в три раза увеличила квоту для прохождения экспортной казахстанской нефти через свой трубопровод.

Однако эти максимально благоприятные экономические условия не сыграли особой роли в модернизации экономики, не повлекли повышения жизненного уровня казахстанцев. 3 миллиарда долларов нефтяной выручки были выведены “за скобки” и остались за рубежом – вероятно, в качестве накоплений на “черный день” (“черный” для семьи Назарбаевых) и как касса для финансирования новых грандиозных строек в Астане.

“В первом полугодии текущего года экспорт казахстанской нефти на Бермудские острова вырос в сравнении с аналогичным периодом прошлого года в 3 (!) раза. В денежном эквиваленте это составляет 622,5 миллиона “зеленых”. А вот объем нефти, ушедшей на Британские Виргинские острова, увеличился вообще в 5 (!) раз. В результате в общей структуре экспорта поставки нефти в оффшорные зоны составляют ни много ни мало 68 процентов. Прикинем, какие колоссальные льготы по прокачке нефти на экспорт имеет большая часть наших нефтяных контор, прибавим к этому традиционно занижаемые оффшорные цены и получим как раз те сверхприбыли, что благополучно уплыли мимо государственного кармана”.

Иными словами, Жакиянов, приводя свои расчеты с целью обосновать необходимость внебюджетного нефтяного фонда, нечаянно попал в точку. Назарбаев в узком семейном кругу строго запретил дальнейшие дискуссии о “голландской болезни”. Не время. Гиффен убедил главу государства в том, что зарубежные капиталы, на которые претендовали зятья, пригодятся Назарбаеву в ходе предстоящих досрочных президентских выборов.

Другой держатель нефтяных капиталов, Нурлан Балгимбаев, как только его назначили премьер-министром, сразу же заявил президенту, что и дня не сработается с “писучим голландцем”. Задачу ставить палки в колеса прежнему правительству Жакиянов выполнил полностью, новому правительству мешать не требовалось. Назарбаев немедленно упразднил Агентство по контролю за стратегическими ресурсами и отправил его теоретически подкованного председателя сначала просто “в бизнес” (на ноябрь–декабрь 1997 года), а затем – акимом в Павлодар. Будучи послушным орудием в чужих руках, Жакиянов стремился сохранить видимость дипломатических отношений с Кажегельдиным.

Галымжан ЖАКИЯНОВ: “Бизнес не менее важен для страны, чем государственная служба” (“Казахстанская правда”, 8 ноября 1997г.):

“Этой осенью я решил в очередной раз круто изменить свою жизнь и уйти с государственной службы. Мне было сделано достаточно много самых разных предложений, даже существовал вариант сохранения агентства. Я же просил Президента отпустить меня в бизнес. Я благодарен Президенту за то, что он правильно понял мое желание. Я по-прежнему являюсь членом команды Президента, но теперь уже в качестве внештатного советника. …Если посмотреть на публичную сторону моих отношений с Акежаном Магжановичем, то нетрудно заметить, что я никогда не говорил о нем ничего плохого: и когда он занимал пост премьер-министра, и сейчас. Да, у нас были разные взгляды по некоторым вопросам, но в нашумевшей истории начала этого года инициатором был не я”.

Спустя две недели после эпохальных кадровых перестановок, 19 марта 1997 года , американская компания “Амоко” перечислила без малого 62 миллиона долларов на счет № 1215320 в “Кредит Агриколь Индосуэз”. Это был подписной бонус за право компании участвовать в разведке и разработке казахстанского участка на шельфе Каспия. Как обычно, Гиффен указал представителям компании номерной счет в иностранном банке, куда инвестор должен перечислить оговоренную в контракте сумму.

В прессе до сих пор бытует мнение, что этот бонус от “Амоко” был завуалированной формой взятки. На самом деле, как считают наши источники, это не так. Эти деньги просто “увели” у Казахстана. Тогдашний премьер-министр Кажегельдин и другие члены правительства, по-видимому, не открывали escrow-счетов в банке “Credit Agricole Indosuez”, в противном случае Кажегельдин об этом давно бы заявил. Значит, этот счет от имени правительства открыл сам Нурлан Балгимбаев. Вероятно, он имел специальное разрешение на это - либо от президента, либо от Джеймса Гиффена. В любом случае это был не правительственный счет. Более того, как следует из наших источников, только 10 миллионов долларов от “Амоко” за участие в КТК поступили в казначейство. Значит, остальные 52,8 миллиона долларов Балгимбаев и Гиффен с согласия Нурсултана Назарбаева увели на другие счета. Компания “Амоко”, разумеется, была не в состоянии контролировать эти процессы.

Впоследствии судьба этого бонуса была подробно описана в западной прессе. 34,5 миллиона долларов Джеймс Гиффен перевел на счет компании “Tulerfield Investment Inc.”, который контролировал Нурлан Балгимбаев. Таким образом, более половины бонуса “Aмоко” за право освоения каспийской нефти Гиффен перечислил Балгимбаеву. Есть две версии такого поведения. Первая: Гиффен и Балгимбаев, не ставя в известность президента, просто по-братски поделили то, что “хорошо лежит”. Вторая: денежные потоки контролировал президент, и эта трансакция совершалась по указанию Назарбаева.

В то время президент очень нервничал из-за новой столицы (тогда она еще называлась Акмолой). Он хотел там развернуть масштабное строительство, денег хронически не хватало, а взять из бюджета было нельзя – запретили международные финансовые организации-кредиторы. Приходилось выкручиваться старым добрым способом, который был апробирован Назарбаевым и Гиффеном еще во времена подписания договора с “Шевроном”. Деньги от нефтяного экспорта и бонусы шли за рубеж, а затем возвращались в Казахстан уже в качестве “прямых инвестиций”. Получалась двойная выгода: и семейный бизнес активно развивался, и статистические показатели становились лучше – не республика, а настоящий магнит для инвестиций!

Нурлан АЗЕШОВ “В Астану будут вложены 400 миллионов долларов” (“Время по Гринвичу”, 9 декабря 1998 г.):

“Только в 1998 году общий объем капитальных вложений на развитие Астаны составил 400 миллионов долларов. Из этих средств только прямые инвестиции составили 300 миллионов долларов, – сказал 7 декабря аким столицы Адильбек Джаксыбеков. Г-н Джаксыбеков сказал, что в будущем году город рассчитывает получить не меньше, чем в 1998-м. В настоящее время Астану просто не узнать – город сильно преобразился. Как честно признался глава новой столицы, раньше Акмола не дотягивала даже до областного центра. “Мы рассчитываем, что в будущем Астана станет центром Центральноазиатского региона”, – сказал в заключение г-н Джаксыбеков”.

Дмитрий СОЛОПОВ “Персональная столица президента Назарбаева” (“Коммерсант”, 28 октября 1998 г.):

“Я понял Назарбаева. Владыка обширных пространств в сердце Евразии не должен думать о людях. Он стоит перед вечностью и является ее частью. В стране, где остановлены заводы, разрушаются дороги и города приходят в запустение, можно потратить 10 миллиардов долларов на строительство новой столицы. …Три тысячи лет назад в Египте правил суровый фараон Эхнатон. Он перенес столицу своего государства из Нильской долины в пустыню. Сделал он это по одной-единственной причине – ему хотелось затмить строителей великих пирамид, фараонов Хефрена и Хеопса”.

Второй трансакцией из каспийского бонуса стал перевод 27,3 миллионов долларов с номерного счета в “Credit Agricole Indosuez” на счет компании “Hovelon Trading SA”, зарегистрированной в 1995 г. на Виргинских островах. Основным распорядителем средств компании “Hovelon” был сам Гиффен, однако доступ к счету имел и Нурлан Балгимбаев.

Третья трансакция – перевод 12 миллионов долларов со счета компании “Hovelon Trading SA” на счет компании “Orel Capital Ltd”, тоже зарегистрированной на Виргинских островах. Компания “Orel Capital Ltd”, как и “Hovelon Trading SA”, имела счет в банке “Credit Agricole Indosuez”. В документах о перечислении указывается, что 12 миллионов долларов предназначены для связанного с компанией “Orel Capital” фонда “Semrek”, зарегистрированного в Лихтенштейне. Распорядителем средств фонда был сам Назарбаев.

И, наконец, решающая “пропагандистская” трансакция: в июле 1997 года Гиффен по указанию своего шефа перечислил шесть миллионов долларов со счета “Hovelon” на счет компании, открытой еще в 1996 году для целей правительства и подконтрольной Гиффену и Кажегельдину. К тому моменту отношения между Кажегельдиным и Назарбаевым уже “дошли до кондиции”. Премьер начал активно выступать по телевидению и явно отправился в самостоятельное политическое плавание. Он не говорил худого слова о президенте, но вел себя так, словно их на Олимпе двое и они на равных, как партнеры. Более того, время от времени Кажегельдин позволял себе толстые намеки на президентское окружение и неких олигархов (модное российское словечко), под которыми, конечно же, подразумевал, родню Назарбаева.

З. НУРКАДИЛОВ “Кажегельдин может быть опасен для Президента” (“Аргументы и факты – Казахстан”, №38, 1997 г.):

“У казахов есть такая пословица: пусть сперва говорит сын богача, даже если у него рот кривой. Большие деньги делают человека невозможно нахальным. Когда у него много денег, он рано или поздно вкладывает их в политику. Это доказывает история”.

А. КАЖЕГЕЛЬДИН “Я преступлений не совершал”
(“Аргументы и факты - Казахстан”, №39, 1997 г.):

“Между нами говоря, средства массовой информации скоро будут олигархией приручены, вы будете в ближайшее время по разные стороны баррикад…Олигархия становится на ноги. Весь вопрос в том, сколько будет олигархий в Казахстане? Если будет много – это хорошо: просто будет конкуренция, и тогда рынок будет дышать. Если будет две – это очень плохо, это будет пахнуть кровью. Не дай Бог, одна – тогда тушите свет…”

Как нам стало известно, через три дня после поступления все 6 миллионов долларов по распоряжению Кажегельдина были возвращены назад компании “Hovelon”. После этого премьер приказал закрыть счет, которым он распоряжался, а компанию ликвидировать.

Судя по документам, уже в конце 1996 – начале 1997 гг. все активы со счетов, о которых мог знать Кажегельдин, переводились в другие банки, в другие страны. Многие компании были ликвидированы. Например, еще в декабре 1996 года перевели средства из Фонда развития Казахстана, в феврале 1997-го в Женеве закрыли сам фонд, но он возродился уже далеко от Швейцарии. Параллельно с закрытием некоторых старых счетов Джеймс Гиффен и Нурлан Балгимбаев динамично разворачивали новые структуры, открывали счета в банках Женевы, Цюриха и других местах. Видимо, туда направлялись бонусы от иностранных инвесторов и средства от прежних экспортных операций.

Таким образом, семья как бы скрывала следы своей финансовой деятельности от попавшего в опалу премьер-министра. Но знающего очень многое политика нельзя было просто так, без “страховки”, отправить в отставку. Он должен был оставаться частью системы, повязан круговой порукой. Вот зачем Кажегельдину так настойчиво пытались “подарить” эти деньги. О том, что из этого вышло, позже рассказали американские журналисты:

Хью ПОУП, Дэвид КЛАУД “Борьба в Казахстане послужила искрой для американского расследования”
(“Уолл стрит джорнэл”, 5 июля 2000 г.):

“В отличие от гг. Назарбаева и Балгимбаева, которые, как свидетельствует документ Департамента юстиции, получали деньги от всех трех описанных в нем сделок, г-н Кажегельдин упомянут в нем только один раз. В документе говорится, что его “ближайшие родственники” получили часть денег из тех 62 миллионов долларов, которые были переведены отделениями компании “Амоко” в марте 1997 на номерной счет швейцарского банка в Нью-Йорке, и из которых 29 миллионов были впоследствии переведены
г-ном Гиффеном должностным лицам Казахстана. Сторонники г-на Кажегельдина утверждают, что президент Назарбаев направил деньги ему и членам его семьи в попытке скомпрометировать бывшего премьер-министра и подорвать его реформистские и политические устремления. По их словам, 9 июля 1997 г. на его счет в швейцарском банке действительно поступили 6 миллионов долларов. Однако они предъявили “Уолл стрит джорнэл” документы, свидетельствующие о том, что 16 июля деньги были возвращены отправителю – компании “Ховлон Трейдинг”.

Один из авторов, исследовавший явление коррупции во многих странах, полагает, что Кажегельдин должен был понимать, что Назарбаев пытается “играть” с ним. То, что центры накопления активно перемещались, а одна фирма осталась в стороне от этого процесса, не могло быть случайностью.

Тем временем в Казахстане активно заработало казначейство, появились средства на санацию стратегических, градообразующих предприятий, власти компенсировали потерянные в 1992 году вклады пенсионеров, Пенсионный фонд стал получать от казначейства кредиты и расплачиваться по долгам. Поток бонусов и других платежей от инвесторов пошел уже вне тайных каналов Назарбаева и Гиффена непосредственно в бюджет. Этими действиями правительство существенно ограничило возможности семьи в накоплении зарубежных капиталов. Кажегельдин стал “мешать”, поскольку делал систему все более цивилизованной и прозрачной.

Ветераны правительства свидетельствуют, что премьер-министр настойчиво заявлял президенту при любой возможности, что большие инвестиционные проекты нельзя отдавать в руки малоизвестных и наскоро организованных компаний. Речь шла о “Меркейторе”, который претендовал на то, чтобы быть непременным консультантом по всем нефтяным вопросам, несмотря на то, что по сути был лишь офисом с небольшим числом сотрудников.

Чем руководствовался Кажегельдин? В одном из интервью он сказал, что компромат на действующих политиков искать нет нужды, их деятельность и есть компромат. Это странное на первый взгляд суждение было сигналом для Назарбаева и его семьи. За несколько лет до “Казахгейта” экс-премьер прогнозировал те скандальные разоблачения, которые позже привели к политическому кризису. Но тогда Назарбаев сделал вид, что не понял намек.

Внешне Кажегельдин демонстрировал лояльность, но он не удовлетворился “теневой” должностью в президентской администрации и весной был избран президентом Союза промышленников и предпринимателей. Этот сугубо общественный статус Кажегельдин эффективно использовал для достижения политических целей. Назарбаев скрежетал зубами, читая об официальных контактах своего советника с высокопоставленными представителями зарубежных стран.

“СППК: встречи с послами” (Пресс-релиз, 30 мая 1998 г.):

“29 мая Акежан Кажегельдин принял Чрезвычайного и Полномочного Посла Израиля в Казахстане г-на Исраэль Мей-Ами. Одним из важных результатов беседы стало участие посольства в обеспечении закупок необходимых лекарств для лечения туберкулеза. В заключение встречи обе стороны высказали пожелания о дальнейшем сотрудничестве в интересах двух стран.

В тот же день Акежан Кажегельдин принял Чрезвычайного и Полномочного Посла России в Казахстане г-на Валерия Николаенко. Валерий Николаенко передал просьбу об оказании содействия в организации встречи Бориса Ельцина с деловыми кругами Казахстана во время его предстоящего визита в Казахстан”.

Кажегельдин старался поддерживать хорошие отношения со всеми политиками, с которыми довелось познакомиться в годы премьерства, со всеми послами, аккредитованными в Алма-ате, с важными гостями Казахстана. Хотя МИД Казахстана всячески противился такого рода контактам. Прибывшему в Алма-ату Натану Щаранскому (в то время – министру торговли Израиля) пришлось добиваться встречи с президентом Союза промышленников и предпринимателей так же настойчиво, как в брежневские годы встречи с диссидентом добивались западные визитеры.

Венцом международной активности лидера СППК стала встреча с делегацией международной ассоциации “Рассел 20-20”. Эта некоммерческая группа, состоящая из 20 крупнейших западных корпораций и 20 крупнейших компаний по управлению денежными ресурсами, казалось, обратила внимание на Казахстан исключительно благодаря активности Кажегельдина. Очевидно, западные бизнесмены верили ему куда больше, чем чиновникам нового правительства или администрации президента. 30 мая 1998 года они обменялись мнениями в алма-атинском отеле “Рахат Палас”. Представители группы “Рассел 20-20” попросили А. Кажегельдина как экс-премьера дать оценку возможным конкретным путям инвестирования в экономику Казахстана. Как отметил в интервью казахстанскому телевидению руководитель ассоциации г-н Джордж Ф. Рассел, встреча была “замечательной”: “Акежан Кажегельдин хорошо разбирается в макро- и микроэкономике не только своей, но и других стран, проецирует эти взгляды на социальные проблемы. У Кажегельдина есть видение, которое может привести его к лидерству в стране”.

Эти подчеркнутые похвалы спровоцировали Назарбаева на решительные действия. Масла в огонь президентского гнева умело подливали старший зять Рахат Алиев и его друг – председатель КНБ Альнур Мусаев. По мнению экспертов, с начала 1998 года они вели двойную игру. Им хотелось выступить в роли “спасителей Отечества” от страшной угрозы со стороны экс-премьера. Для этого требовалось представить Кажегельдина как демона, обладающего неограниченными финансовыми и организационными ресурсами. Назарбаеву докладывали об энергичной подготовке его внештатного советника к следующим президентским выборам. Одновременно КНБ организовал утечки информации в пользу экс-премьера и предпринимал усилия для окончательного разрыва между Назарбаевым и Кажегельдиным.

В этом был заинтересован и тандем Балгимбаев–Гиффен. Новый премьер Балгимбаев серьезно опасался за свое положение в правительстве. Интервью, статьи, выступления Кажегельдина, который нелицеприятно отзывался об экономической политике нового кабинета, не оставляли Балгимбаеву шанса продолжить свою карьеру в безоблачной благодати. Новый премьер был весьма обеспокоен продолжающимися контактами Назарбаева и Кажегельдина. В прессе и алма-атинских политических салонах распространено было мнение, что президент собирается выступить со смелой инициативой: внести изменение в Конституцию, предусмотреть пост вице-президента, причем “вице” станет Кажегельдин. Балгимбаеву и Гиффену важно было разрушить эту связь, и в этом направлении они работали совместно с Рахатом Алиевым и Даригой Назарбаевой.

В июне 1998 года президент дал добро на начало пропагандистской атаки против экс-премьера. Председатель КНБ заявил в парламенте, что Кажегельдин имеет крупные капиталы в западных банках и недвижимость за границей. Одновременно семья президента позаботилась о том, чтобы Кажегельдин не смог ответить на эти обвинения в прессе. С этой целью
власти “очистили” информационное пространство Казахстана от “непослушных” изданий. В июне 1998 года из медиа-бизнеса Казахстана был вытеснен владелец холдинга “Караван” Борис Гиллер, политику одноименной газеты, радио- и телеканала КТК стало определять “умеренное” крыло семьи Назарбаева (Т. Кулибаев).

23 июня 1998 года КНБ Казахстана организовало силовую операцию против оппозиционной газеты “ДАТ”. Было арестовано имущество редакции, служебные материалы, изъяты личные вещи сотрудников. 3 ноября был арестован тираж газеты с образцом подписного листа для сбора подписей в поддержку Кажегельдина. В дальнейшем газета была приговорена судом к крупному штрафу и закрыта.

В августе 1998 года по распоряжению КНБ Казахстана развернулось беспрецедентное давление на региональные оппозиционные издания – газеты “Провинция” (Актюбинск), “Центр” (Астана), “Сорока” (Караганда), “Регион-Юг” (Тараз), “Проспект” (Павлодар), “Ярмарка” (Алма-аты). В помещение редакции газеты “XXI век” была брошена бутылка с зажигательной смесью.

В сентябре 1998 года власти Казахстана арестовали и приказали уничтожить весь тираж книги Кажегельдина “Казахстан: Право выбора” на казахском языке. Но большая часть русского издания все же разошлась в течение нескольких дней. Налоговая полиция и КНБ Казахстана совершили операцию против частных предприятий в Алма-аты, которые занимались распространением книги – фирм “Легион” и “Мир прессы”. Были изъяты все документы и компьютерная информация. С сотрудниками фирм проведены профилактические беседы, в ходе которых их предупредили об ответственности за деятельность, угрожающую национальной безопасности государства.

В конце августа 1998 года неизвестные хулиганы жестоко избили пресс-секретаря Кажегельдина Амиржана Косанова. В октябре аналогичному нападению подверглась Елена Никитенко – сотрудник агентства “SR”, созданного Кажегельдиным для связей с прессой. 23 декабря в Алма-ате был избит помощник первого секретаря посольства США в Казахстане Рысбек Касымболинов. До этого он поддерживал активную связь с оппозицией.