КЛЕПТОКРАТИЯ Часть IV. Семья Назарбаевых:истоки благосостояния

Часть IV. Семья Назарбаевых:истоки благосостояния

Назарбаев никогда не занимался предпринимательством, его карьера – типовое восхождение удачливого партноменклатурщика с фиксированным доходом, который должен быть открыт для всех налогоплательщиков республики. Именно на их деньги – отчисления от доходов граждан республики – живет и здравствует президент, названный в западной прессе одним из самых богатых людей мира.

Откуда богатство у Назарбаева? Вопрос риторически-наивный, и все же попытаемся проанализировать истоки состояния, размеры которого, по оценкам экспертов, составляют от 5 до 7 миллиардов долларов.

Основы этого богатства были заложены еще в советские времена, когда председатель Совета Министров Назарбаев (1984 год) получил возможность распоряжаться крупными бюджетными ресурсами – так называемыми
фондами. Известно, что в последние годы своего существования административно-командная система была сильно коррумпирована и сами по себе “команды” в ней корректировались сверху в зависимости от подношений, или, как тогда говорили, “подмазки” снизу. Для такого рода отношений требовались неучтенные, теневые финансовые ресурсы. В Казахстане одним из главных источников таких криминальных по сути средств стало Министерство автотранспорта, во главе которого находился ныне забытый г-н Караваев.

Когда союзные правоохранительные органы по заданию Горбачева взялись за искоренение коррупции на национальных окраинах СССР, внимание прессы и общественности было приковано к одной Центрально-Азиатской республике – Узбекистану, где действовали следователи-политики Гдлян и Иванов. Между тем в Казахстане тогда творились не менее занимательные вещи. Следствие, которое вела Генеральная прокуратура СССР, обнаружила только по ведомству Караваева хищения на миллиарды рублей. В ходе допросов Караваев сообщил, что часть средств с ведома председателя Совмина Назарбаева уходила наверх.

Показания Караваева, компрометирующие будущего президента Казахстана, попытался использовать в своих целях первый секретарь ЦК Компартии Казахстана Кунаев. Осенью 1986 года он встретился с генеральным секретарем КПСС Горбачевым и передал ему все компрометирующие документы. Кунаев предлагал отправить Назарбаева послом в третьеразрядную страну.

Материалы были серьезны, однако не дремал и Назарбаев: одновременно через его лоббистов в союзном руководстве Горбачеву донесли информацию, компрометирующую самого Кунаева. Генеральному секретарю оставалось выбрать из двух зол меньшее для себя – с точки зрения лояльности к нововведениям, к политике “перестройки”. 46-летний Назарбаев при всех его вероятных связях с финансовым криминалом оказался предпочтительнее старого кадра Кунаева, опиравшегося главным образом на ту ортодоксальную часть Политбюро, от которой Горбачев мечтал скоро избавиться.

В итоге Кунаев со своими компроматами был отправлен в бесславную отставку. Однако Горбачев учел предоставленную им информацию по Назарбаеву и не решился назначить вместо Кунаева его противника. Последовавшие за этим трагические алма-атинские события, интерпретированные в дальнейшем как выступление прогрессивной казахской молодежи против коммунистического режима, на самом деле носили характер инструмента в межклановой разборке – организованного протеста против назначения во главе республиканской парторганизации “чужака”: бывшего первого секретаря Ульяновского обкома партии Колбина. В своей первой мемуарной книге “Без правых и левых” (1991 год) Назарбаев вспоминает, как встретился на улице с толпой возмущенных молодых людей и сделал решающий выбор в пользу демократии: поднял знамя свободы и пошел во главе вдохновенных масс.

В реальности все было несколько иначе, хотя Назарбаев в принципе недалек от истины. Во главе масс он, правда, открыто не шел, а напротив, выступал с трибуны вместе с другими представителями номенклатуры, призывая “хулиганов” немедленно разойтись. Однако сама массовая акция, направленная на дискредитацию Колбина и Горбачева, была организована при непосредственной финансовой поддержке председателя Совмина. По воспоминаниям следователей, позже присланных из центра, декабрьские события только внешне выглядели стихийным всплеском народного возмущения. На самом деле это была тщательно спланированная месть Кремлю, который посмел проигнорировать решающий расклад клановых сил в казахстанском руководстве – попытался создать искусственный баланс между соперничающими местными группами с помощью назначения человека со стороны. В момент “икс” с молодежью поработали доверенные лица Назарбаева. Позже в союзной прессе немало писали о таинственных черных “Волгах”, которые останавливались у каждой “жатак-ханы” (общежития), откуда на следующий день вышли на площадь подогретые алкоголем молодые казахи. Газеты писали и о том, как прямо к площади подъезжали таинственные машины, загруженные водкой. Впоследствии все итоги следствия были тщательно замяты: ни Колбин, ни Горбачев не рискнули ссориться с Назарбаевым, который на деле доказал, что покушение на его власть и ущемление его интересов могут обернуться в Казахстане серьезным межэтническим конфликтом.

После этого первый секретарь Колбин фактически отстранился от дел, ограничившись нелепыми, экономически необоснованными, кампаниями типа “Жилье-2000” и шумными разоблачениями лиц, близких к бывшему казахстанскому лидеру Кунаеву. Каждое такое разоблачение и образцовая расправа были негласно согласованы с Назарбаевым. Именно на Кунаева был перенесен акцент при освещении причин декабрьских событий: пресса подчеркивала, что он якобы не пожелал выступить и призвать молодежь разойтись, а раз так – стало быть, он во всем и виноват. Сам Кунаев в своих мемуарах с недоумением описывает ситуацию в декабрьские дни, когда Колбин сначала пригласил его для разговора, а затем, продержав несколько часов в приемной, отпустил восвояси, так и не дав возможности объясниться, а тем более – обратиться к людям, стоящим на площади. Возможно, эта перемена в настроении “чужака” из Ульяновска была тонко подсказана именно Назарбаевым – уж он-то понимал, что после такой заварухи обществу понадобятся явные или неявные виновники происшедшего. Перевести стрелки на ушедшего в политическое небытие Кунаева было местью за его попытку взять реванш, пороча Назарбаева непосредственно перед Горбачевым.

Команда судна “Нурсултан”

В ходе этой паучьей возни Назарбаев оказался наиболее хитрым и коварным. Он вышел победителем, и наградой ему стал пост первого секретаря ЦК в июне 1989 года, когда центр ослаб настолько, что уже в принципе не мог влиять на расклад сил в республиканских элитах.

Будучи во главе Казахстана, Назарбаев никогда не забывал о таком важном элементе упрочения личной власти, как формирование и умножение “семейного” капитала, идущего на самые различные цели – от “красивой” жизни родни до подкупа политических оппонентов. Настоящий “пир духа” начался после распада Союза, когда в распоряжении Назарбаева оказались экспортные и кредитные ресурсы. По оценкам экспертов, из 2,5 миллиардов долларов, которые получило под гарантии государства правительство Терещенко, по меньшей мере 1,5 миллиарда осели на личных счетах Назарбаева и членов его команды, ядро которой составили Сыздык Абишев, Булат Утемуратов и члены семьи Нурсултана Назарбаева.

Сара Назарбаева – жена президента – возглавляет крупнейшую в республике благотворительную организацию – фонд “Бобек”. Фонд имеет разветвленную структуру и ведет активную хозяйственную деятельность, освобожденную от налогов и таможенных сборов. “Бобек” является наиболее надежным прикрытием для тех коммерческих фирм, которые благодаря близости к Семье под предлогом благотворительных целей минимизируют положенные отчисления в бюджет. Спонсирование фонда стало непременным правилом хорошего тона как для крупных отечественных бизнесменов, так и для иностранных инвесторов, которые хотят работать в Казахстане и желают подчеркнуть лояльность правящему клану. Наиболее щедрые спонсоры фонда получают возможность неформальных контактов с Сарой Алпысовной, что обеспечивает неприкосновенность для проверок государственных контролирующих органов.

Ряд предприятий, имеющих налоговые и таможенные льготы, регулярно отчисляют 10–15 процентов прибыли в фонд “Бобек”. В результате фонд аккумулирует вне бюджета крупные средства, которые расходуются по усмотрению администрации фонда. Часть средств направляется на создание элитных детских домов, баз отдыха, открытие которых широко освещается местными СМИ и таким образом служит целям политической рекламы главы государства и его семьи. Региональные отделения фонда возглавляют в основном жены областных акимов (глав администраций, назначенных президентом), при этом центральное руководство фонда тщательно следит за суммами отчислений с мест. Годовой оборот фонда является тайной, механизм выбора подрядчиков и адреса расходования средств – коммерческая тайна, финансовых проверок в фонде со дня его основания не проводилось.

Дарига Назарбаева – старшая дочь президента – генеральный директор государственного телерадиоканала “Хабар”. Формально “Хабар” подчинен правительству, но в реальности он управляется исключительно семьей. Благодаря своему государственному статусу, телеканал получает значительные средства (около 20 миллионов долларов в год) из республиканского бюджета, имеет щедрых рекламодателей в лице казахстанских и зарубежных компаний, которые опять-таки хотят войти в доверие к правящему клану. Уникальные финансовые возможности “Хабара” сочетаются с не менее уникальными техническими. Поскольку эфирное пространство для электронных СМИ объявлено в Казахстане государственной собственностью, именно “Хабар” имеет фактическую монополию на трансляцию своих программ по всей территории республики. Все остальные частные телеканалы имеют исключительно локальную зону вещания – город, область или ряд областей. В ситуации сокращения российского телевещания (без специальной дорогостоящей антенны в Казахстане сегодня принимается лишь часть программ “ОРТ”) “Хабар” становится наиболее эффективным пропагандистским орудием семьи президента. Стремясь еще более усилить свои позиции на рекламном рынке, Дарига Назарбаева в 1996 году стала президентом фонда “Казахстанская реклама” – общественной организации, в которую входят представители различных казахстанских СМИ.

Рахат Алиев – муж Дариги, зять президента – руководитель Департамента Комитета Национальной Безопасности по Алма-Ате и Алма-Атинской области. В течение нескольких лет возглавлял Комитет налоговой полиции Казахстана, после перехода в КНБ продолжает курировать работу налоговых полицейских. Давно вынашивает замысел создания укрупненной силовой структуры по борьбе с опасными видами преступлений, к которым относятся попытки покуситься на власть президента Назарбаева. Влияние и реальное могущество Алиева простирается далеко за пределы его нынешних полномочий. Налоговая полиция имеет право проводить оперативно-розыскные мероприятия, дознание, производить аресты, изымать всю документацию, компьютерную информацию у частных фирм, которые подозреваются в нарушении налогового законодательства, в безакцептном порядке снимать с банковских счетов предприятий финансовые средства, которые, по мнению полиции, были недоплачены в бюджет.

Начиная с 1997 года Рахат Алиев при поддержке Дариги Назарбаевой активно формирует собственный политический имидж “неподкупного борца с мафией”, казахского комиссара Каттани, человека, который возвращает в бюджет (старикам и сиротам) украденные деньги. Особую пикантность этому образу придает тот факт, что одновременно Алиев является крупным бизнесменом: принадлежащая ему компания “Сахарный центр” контролирует около 80 процентов производства сахара и оптовой торговли сахаром в Казахстане. Кроме того, Алиеву принадлежат “НУРбанк”, совместные предприятия “НУР” и “РР Казахстан – торговля и финансирование”, Текелийский свинцовый комбинат, несколько ночных клубов и казино Алма-Аты и ряд коммерческих структур, занимающихся производством спирта и водочной продукции. По сведениям из западной прессы, Алиев имеет также непосредственное отношение к некоторым оффшорным компаниям и зарубежным банковским счетам, которые открывались для семьи Назарбаева его советником Джеймсом Гиффеном и другими доверенными лицами. “Женевским следователям удалось выявить целый ряд компаний, связанных с президентом Назарбаевым и его приближенными, – пишет известный бельгийский журналист Ален Лалман. – Berkut Holdings Ltd (Панама) и Balicar Securities Ltd (Багамские острова). К последней имеет отношение зять президента Рахат Алиев” (“Ле Суар”, 6 июля 2000 года).

Рахат Алиев активно использует подчиненный ему репрессивный аппарат для подавления реальных и потенциальных конкурентов в “своих” сферах бизнеса, а также для передела собственности – уже приватизированных объектов, которые после проведенной капитализации начали приносить реальную прибыль. Примером подобной борьбы с конкурентами является серия налоговых проверок на предприятиях, которые пытались конкурировать с “Сахарным центром”. В 1997 году Алиев заблокировал деятельность конкурирующей компании “Астана-Шуга”, входящей в холдинг Мухтара Аблязова. При этом “Сахарный центр” имеет исключительные налоговые льготы.

Пользуясь своими неограниченными служебными возможностями, Алиев собирает неформальную дань с абсолютного большинства промышленных и торговых структур. Ему платит металлургическая группа Машкевича-Ибрагимова, он сумел принудить к регулярному “спонсорству” металлургческие предприятия, контролируемые компанией “Самсунг”. Вне тотального внимания Рахата Алиева пока остаются компании “Шеврон” (она имеет давние неформальные отношения непосредственно с Назарбаевым и потому ее представители – быть может, единственные во всей республике бизнесмены, которые отваживаются проигнорировать претензии генерала фискальной службы), “Гленкор”, “AES”.

В 1996 году Алиев доказал свою безраздельную власть столь сильной и имеющей мощные связи в верхах структуре, как “Казкоммерцбанк” – вице-председатель банка Фельд был задержан и допрошен, вся компьютерная информация изъята. В 1998 году под пресс Алиева попал медиа-магнат Борис Гиллер, которому в ситуации угрозы его личной безопасности пришлось срочно продать все свои казахстанские проекты, сменить гражданство и покинуть республику. Сегодня Алиев выступает главным финансовым менеджером семьи Назарбаевых – основным спонсором пропрезидентских партий, основным цензором и идеологом казахстанских СМИ, которым надлежит прославлять мудрость вождя. В собственности Алиева – газеты “Караван” и “Новое поколение”, телеканалы “КТК”, “НТК”, радио “Европа плюс Казахстан”. По мнению экспертов, в будущем Алиев видит себя политическим преемником Нурсултана Назарбаева.

Тимур Кулибаев – муж средней дочери президента Динары (сама Динара в политической жизни не участвует) – крупнейший в Казахстане нефтегазовый магнат, президент национальной компании по транспортировке нефти “Казтрансойл”. В течение нескольких лет работал в руководстве национальной нефтегазовой компании “Казахойл”. Ведал ключевыми финансовыми вопросами нефтегазового комплекса. До “Казахойла” несколько месяцев работал директором департамента Государственного комитета по инвестициям созданной президентом административной структуры,
которая предоставляет льготы и преференции отдельным, наиболее привлекательным для чиновников иностранным и казахстанским компаниям.

В отличие от Рахата Алиева, Кулибаев является “чистым” бизнесменом – он не занимается политикой и не привлекает силовые структуры для решения своих предпринимательских проблем. По образованию экономист, окончил МГУ. “Империя” Кулибаева распространяется на различные сферы экономики – от добычи нефти до виноделия. Он имеет долю в “Казкоммерцбанке”, Алма-Атинском торгово-финансовом банке и Народном банке РК, в компании “Казтелеком”, компании “Мангистаумунайгаз”, в региональных
газотранспортных сетях, в предприятиях, занимающихся сбытом электроэнергии. Кроме того, он контролирует крупнейший в республике винно-водочный завод “Бахус”, Шымкентский нефтеперерабатывающий завод, а с недавних пор – и Павлодарский нефтеперерабатывающий завод, имеет долю в группе компаний “Акцепт” и является совладельцем ряда средств массовой информации. Совместно со своим отцом Аскаром Кулибаевым (бывший министр строительства РК) Тимур владеет ресторанами и казино, многочисленными помещениями, которые сдаются под офисы. Им принадлежит единственный в республике завод по переработке черной икры (Атырауская область). Кроме того, они контролируют денежные потоки государственного и нескольких частных пенсионных фондов.

Излюбленным способом умножения личных капиталов для президентской семьи является предоставление льгот и преференций. Все торгово- коммерческие фирмы, которые по распоряжению правительства были освобождены от налоговых и таможенных платежей, в соответствии с неформальными договоренностями с представителями семьи регулярно платили дань в наличной валют6е, либо – перечислением благотворительных взносов. Другой способ – распределение кредитных ресурсов, гарантированных государством. Пришедшее на смену Терещенко правительство Кажегельдина закрутило кредитный “фонтан”, однако не могло положить конец экономическому беспределу со стороны президентской родни. Проданный компании “Мобил” пакет акций государства в СП “Тенгизшевройл” Кажегельдин оставил на счетах за границей. В дальнейшем эти деньги – круглая сумма 1,1 миллиарда долларов – не включались в доходную часть республиканского бюджета и бесследно исчезли.

Перечень членов команды Назарбаева был бы не полон без “корейской группы” во главе с одним из самых близких и наиболее доверенных людей – Нуртаем Абыкаевым. В группу одно время (1989–1993 гг.) входил предприниматель, президент компании КРАМДС Виктор Тё. Ныне основной состав – президент АО “Корпорация Казахмыс” Владимир Ким, управляющий делами администрации Президента РК Владимир Ни, сыновья Абыкаева. Группа контролирует производство и продажу казахстанской меди – АО “Жезказганцветмет”, “Казахмыс” (бывшее ПО “Балхашмедь”), Жезкентский ГОК, Восточно-Казахстанский медно-химический комбинат. По оценкам экспертов, группа приносит семье Назарбаева доход в размере от 120 до 150 миллионов долларов в год. Часть этих денег была израсходована на приобретение чрезвычайно дорогой (представляющей историческую ценность) недвижимости – нескольких домов в предместьях Парижа.

Формирование группы пришлось на начало 90-х, когда Абыкаев занимал ключевой пост руководителя аппарата президента и Кабинета министров РК. В то время его называли “серым кардиналом”: он принципиально оставался в тени, не контактировал с журналистами, однако ни одно серьезное кадровое назначение не обходилось без его непосредственного участия. В этот период происходит сближение Абыкаева с управляющим делами президента Владимиром Ни. Более того, Ни занимает этот пост в конце 1990 года во многом благодаря протекции Абыкаева. А затем стремительно растет по службе: уже в 1991 году становится первым заместителем руководителя аппарата президента и Кабинета министров (то есть самого Абыкаева). В экономической сфере этот тандем лоббирует корпорацию КРАМДС и Виктора Тё, которому в 1993 году под невразумительные проекты даже хотели выделить гарантированный кредит в размере… 500 миллионов (!) долларов. Тё удалось присоединить к КРАМДСу ряд ведущих металлургических предприятий Казахстана – алюминиевой, хромовой промышленности. В дальнейшем выяснилось, что в то время крупные поставки металла осуществлялись без оплаты, по демпинговым ценам. Однако благодаря заступничеству группы Абыкаева Виктору Тё позволили беспрепятственно выехать за пределы Казахстана (в Россию).

В 1995 году в окружении Назарбаева развернулась борьба за контроль над производством меди. Разные группы хотели привести в Жезказган “своих” инвесторов. Первый вице-премьер Виталий Метте, к примеру, активно лоббировал в качестве перспективного управляющего международную группу “Блонд”, за которой стояли скандально известные братья Лев и Михаил Черные. Однако Абыкаеву удалось переиграть Метте. Решающую роль сыграл визит президента Назарбаева в Южную Корею весной 1995 года. Тогда Назарбаев настолько расщедрился, что предложил корейцам “Жезказганцветмет” и Карагандинский металлургический комбинат “в одном пакете”. Однако от черной металлургии корейцы отказались и взялись только за медь. Для управления комбинатом был создан холдинг “Самсунг Дойчланд ГМБх” с юридическим адресом в Германии (город Эшборн). Во главе холдинга стоял г-н Хеон Нам Ли. Вложив сравнительно небольшие деньги, инвесторы быстро увеличили объем производства меди со 130 до 350 тысяч тонн в год. При этом методы работы новых хозяев – финансовые и технологические – вызвали резкие нарекания специалистов.

Евгений КОСЕНКО, “Самсунг”, разрывающий пасть барса”
(“Караван”, 12 февраля 1999 г.):

“С первого же дня передачи АО под управление все 100 процентов продукции начали отгружаться исключительно за рубеж (в основном в Южную Корею). Чуть позже проверка Генеральной прокуратуры выявила одну интересную деталь – пользуясь статусом управляющей фирмы, “Самсунг” 63 процента от общего объема отправляемой за границу меди реализовывал… самому же себе. Причем на максимально льготных условиях, без всякой предоплаты и с изрядными скидками. А затем перепродавал ее дальше, но уже по общепринятой мировой цене”.

Евгений КОСЕНКО, “Призрачное настоящее “металла будущего”
(“Караван”, 22 января 1999 г.):

“Ведущие геологи Казахстана уже несколько лет борются с весьма спорным методом корпорации “Самсунг”, предпочитающей выборочно разрабатывать наиболее обогащенные медью руды. В своем письме к руководству Академии наук РК доктор геолого-минералогических наук М.К.Сатпаева предупреждает, что подобная политика приведет не только кбезвозвратным потерям в недрах многих и многих тонн меди, но и к утрате таких ценнейших компонентов казахстанской руды, как осмий-187”.

В дальнейшем группа Абыкаева лоббировала приход корпорации “Дэу” в систему казахстанских телекоммуникаций. Высшей точкой расцвета “корейской группы” можно считать конец 1998 года, когда правительство фактически без всякого тендера продало “Самсунгу” 90 процентов акций Восточно-Казахстанского медно-химического комбината за смешную цену – 3,3 миллиона долларов.

Весной 1999 года глава группы Нуртай Абыкаев (в то время – председатель КНБ Казахстана) начинает нести серьезные моральные потери. В зарубежной прессе поднялся шум вокруг продажи казахстанских военных истребителей в Северную Корею. Абыкаев лично курировал эту сделку и его временный уход из большой политики был неизбежен. Однако участники его группы укрепляют свой статус в экономических проектах. Владимир Ни в июне 1999 года стал членом совета директоров корпорации “Казахмыс”. Ныне Абыкаев возвращен президентом в структуры власти, хотя и не на первые роли, дабы не вызывать нареканий из-за океана: “верный Нуртай” назначен заместителем министра иностранных дел, что дает ему удобную возможность перемещаться за рубежом и заниматься самыми деликатными финансовыми поручениями Назарбаева.

Досье на президента

Западные и российские издания с давних пор взялись описывать слагаемые семейного богатства Назарбаевых. Вот несколько примеров.

22 июля 1993 года журнал “Пари матч” сообщил о том, что семья Назарбаевых приобрела роскошную виллу в Сен-Тропе – на одном из самых красивых курортов Франции. В репортаже приводились фотографии особняка с садом, фонтанами и бассейнами.

В июне 1996 года британская “Файненшл таймс” указала Нурсултана Назарбаева в числе 25 самых богатых людей мира. Его состояние эксперты оценили в 5 миллиардов долларов (любопытно, что примерно такую же сумму к тому времени составил совокупный внешний долг Казахстана).

В феврале 1998 года лондонская “Гардиан” опубликовала свой рейтинг мировых богачей. Назарбаев явно преуспел: в этом перечне он оказался уже на восьмом месте. Близкими соседями Нурсултана Абишевича стали бизнесмены Билл Гейтс и Джордж Сорос.

В августе 1998 года турецкая газета “Миллиет” сообщила о новом приобретении семьи Назарбаевых – еще одной вилле на берегу Средиземного моря. Если финансовые истоки первой виллы, по мнению экспертов, восходят к нефтяной компании “Эльф Акитен”, которая заключала в Казахстане контракты, то второй особняк был приобретен при содействии турецкой строительной фирмы “Окан холдинг” – важного подрядчика на строительстве административных объектов в Астане. Эта же фирма, по информации газеты, занималась дорогостоящей отделкой особняка.

Материал из “Миллиет” подробно изложила выходящая в Казахстане оппозиционная газета “Дат” (впоследствии закрытая стараниями властей). “Выходит, в благодарность за предоставленную возможность выгодно поработать в Астане, турецкие фирмы решили сделать подарок Казахстану, – писали журналисты. – Как называются подобные подарки высшему должностному лицу государства, даже произнести вслух страшно…” (“О трудах праведных и палатах каменных”, 30 октября 1998 года). Власть предпочла не заметить этот весьма недвусмысленный намек.

Однако упорные журналистские раскопки продолжались. В начале 1999 года в Интернете появилась информация о респектабельном доме во французских Альпах, где Нурсултан Назарбаев с семьей и по-холостяцки отдыхал на протяжении двух последних лет. Каких-либо иных домочадцев там замечено не было. Окрестные жители называют этот особняк “казахским домом” (“мезон де казак”). Оценочная стоимость особняка – 1,5 миллиона долларов.

15 июля 1999 года в российском еженедельнике “Собеседник” появилась информация о приобретении семьей Назарбаевых виллы в Великобритании, а точнее – в Лондоне, по адресу 24 Rutland Gate. “Для тех, кто не разбирается в географии лондонских улиц, можно пояснить, что это район Вестминстер, – указывал автор статьи. – Рядышком расположены знаменитый Альберт-холл и Гайд-парк. Особняк, построенный в середине XIX века, в разное время занимали Итальянская академия и консульство Французской республики. Полезная площадь этого четырехэтажного здания составляет почти полтора квадратных километра. О количестве комнат и прочих помещений сказать трудно, но точно известно, что там есть два танцзала. Но и это еще не все: небольшой зеленый сад во внутреннем дворике и персональная автостоянка у парадного подъезда тоже относятся к территории резиденции. Занимался приобретением домика для президента нынешний председатель КНБ (а в ту пору посол Казахстана в Англии) генерал Нуртай Абыкаев. Обошлась покупка у фирмы некоего господина Пинкертона Parkhouse Investment Ltd в 18 миллионов долларов”.

Как видно, российские газетчики навели подробные справки о недвижимости Назарбаева за границей. Но и на этот раз какой-либо реакции со стороны официальной Астаны не последовало. Через несколько дней – 27 июля 1999 года на эту же деликатную тему выступила газета “Советская Россия”. В статье “Семья в золотой лихорадке” говорилось о крупных финансовых успехах дочери президента Дариги Назарбаевой:

“Она уже давно пользуется несколькими так называемыми золотыми кредитными карточками (корпоративной “Америкэн Экспресс” и именной “Визой”), выданными ей швейцарской фирмой непонятного происхождения “Форсайт трейдинг Лтд” и швейцарским банком “Swiss Banking Corp”. Кстати, неснимаемый остаток на такой карточке – не менее 10 тысяч долларов. Впрочем, известно, что доходы от рекламы, размещаемой в эфире “Хабара” и телекомпании НТК, аккумулируются на счетах другой швейцарской компании – “ТВ-Медиа”.

К этому можно добавить, что счета для Дариги Нурсултановны пополняются двумя доверенными казначеями президента – Гиффеном и Балгимбаевым, о которых мы более подробно расскажем позже. Один из счетов на имя Назарбаева и его старшей дочери был открыт в банке “BBL Bank S.A.” (Женева).

Во французских Альпах, живописном местечке Межёв, находятся две респектабельные виллы, принадлежащие семье Назарбаевых. Местные жители знают, что сюда регулярно приезжают хозяева из Казахстана и зовут эти виллы “домами казахов” (мезон де казах). Стоимость этих домов, по оценкам специалистов, – около 6 миллионов долларов.

Левая оппозиция пыталась воззвать к президенту, требуя, чтобы он четко обозначил свое отношение к подобным сообщениям в прессе. Если все это – злонамеренная ложь, то Назарбаеву давно пора постоять за свою честь и достоинство, международный авторитет и политическую репутацию. Если же он молчит, значит по меньшей мере не хочет обострять ситуацию, идти на конфликт и провоцировать новые расследования и новые скандалы вокруг своего имени. Компартия РК обратилась с открытым письмом к президенту: подтвердите или опровергните! Назарбаев не ответил. Зато отозвался экс-премьер Кажегельдин, который осенью 1998 года, накануне президентских выборов, заявил со страниц московской “Независимой газеты”: “Я готов продекларировать свою собственность и собственность всех членов моей семьи перед избирателями при условии, что так же поступят все претенденты на пост президента Республики Казахстан, включая Нурсултана Назарбаева, если он рискнет предстать перед судом избирателей на предстоящих выборах” (в то время Н.Назарбаев еще находился “в раздумье” – участвовать в досрочных выборах или нет).

Более того, всеми силами власть старается заглушить любую информацию о зарубежных счетах президента. Когда в октябре 1999 года российские телеканалы стали сообщать о скандале с замороженными счетами Назарбаева, в Казахстане их тут же заблокировали, сославшись на “технический перерыв”. Печальная судьба постигла летом 2000 года выходящую в Алма-Ате газету “Время по Гринвичу”. В одном из номеров ее редактор Нурлан Аблязов рискнул опубликовать переводы из западной прессы – подборку материалов по “казахгейту” с участием Гиффена. С тех пор газета практически перестала выпускаться и сейчас присутствует лишь в электронном варианте. Но и неугодные электронные СМИ режим Назарбаева стремится задавить – причем самыми дикими способами. 25 мая было совершено покушение на Игоря Побережского – директора интернет-сайта “Евразия”, который размещал по согласованию с авторами главы из этой книги. После этого сотрудников центра “Евразия” продолжали запугивать, угрожая физической расправой.

Игорь РОГОВ, председатель Высшего судебного совета РК, “Казахстан: через стабильность к демократии”
(“Известия”, 4 мая 2000 года):

“Хотелось бы обратить особое внимание на проблему борьбы с коррупцией, поскольку последняя представляет серьезную угрозу демократическим завоеваниям. По инициативе главы государства принят Закон “О борьбе с коррупцией”. Президентом страны недавно был издан Указ “О мерах по совершенствованию системы борьбы с преступностью и коррупцией”. Предпринимаемые антикоррупционные меры уже приносят ощутимые результаты. В прошлом году судами были осуждены к различным мерам наказания 11 районных акимов, а также ряд судей, работников правоохранительных органов, сотрудников таможенной службы и пр.”

Бен Ладен и ядерная контрабанда

2 сентября 1999 года “Вашингтон таймс” опубликовал статью Амоса Перлмуттера “Капитализм для одной семьи”. Назарбаев снова был назван богачом – главой самого влиятельного и состоятельного в республике клана.

В декабре того же года в российском журнал “Профиль” появилась беспрецедентно резкая статья о семье Назарбаева “Откровенное ханство”. Автор материала Лиза Бричкина перечисляла богатую собственность, принадлежащую семье президента:

“Деньги семьи вложены в основном за границей, в частности, в российский нефтепром. По слухам, семье принадлежат терминалы в Новороссийске, большой пакет акций “Транснефти”. Зятья Назарбаева активно занимались строительством новой столицы Казахстана Астаны. Засветилась здесь и знаменитая фирма “Мабетекс”, а также арабская фирма, которой владеет клан саудовских миллионеров Бен Ладенов. Рассказывают, Назарбаев лично встречался с родственниками известного террориста – мирными строителями” (“Профиль”, № 46, 6 декабря 1999 года).

Забегая вперед, можно отметить, что славное имя Бен Ладена еще не раз связывалось в прессе с Казахстаном. 23 апреля 2000 года “Санди телеграф” сообщила о радиоактивном грузе – 10 свинцовых контейнеров, которые контрабандно переправлялись из Казахстана через территорию Узбекистана и были обнаружены узбекскими таможенниками. “Вашингтон опасается, что саудовский террорист Усама Бен Ладен пытается сделать “исламскую бомбу”, – пишет Джулиан Вест. – Контейнеры были заполнены радиоактивным материалом, которого было достаточно для изготовления десятков “радиационных бомб”. Сотрудники разведки Соединенных Штатов, работающие в данном регионе, считают, что грузовик перевозил стронций-90. Официальный Казахстан утверждает, что он ничего не знал о грузе. Однако на территории страны с советских времен осталось множество советских ядерных установок, и известно, что нелегальные партии радиоактивных веществ, продаваемые учеными или криминальными группировками, покидают территорию этой Центрально-Азиатской республики”.

Четыре обстоятельства указывают на то, что “контейнерный инцидент” на узбекской границе был не случаен. Первое. Казахская сторона везла контейнеры под видом металлолома. В 1999 году из Казахстана в КНДР вывезли несколько военных самолетов – и тоже под видом металлолома. Их разобрали, а потом собрали в специальных ангарах. То есть наблюдается удивительное постоянство почерка. Словно за всем этим стоят одни и те же люди.

Второе. Летом 1994 года германский журнал “Нуклеар уик” сообщил о переговорах между представителями Ирана и Казахстана по поводу экспорта ядерных материалов с Ульбинского металлургического завода. В Алма-Ате не подтвердили эту информацию, но и не опровергли. В дело активно вмешались американцы: не дожидаясь, пока Алма-Ата наладит ядерную торговлю с Тегераном, они в ноябре 1994 года оптом перекупили весь ядерный материал Ульбы – около 600 килограммов высокообогащенного урана. Американцам этот уран был не нужен, но они заплатили за него 19 миллионов долларов, лишь бы ядерный материал не ушел куда-нибудь на сторону.

Третье. В 1995 году с Ульбинского металлургического завода были похищены пять контейнеров с радиоактивными таблетками (топливо для реактора ВВЭР-1000). Воровали местные рабочие, продавали за бесценок российским перекупщикам, а те искали выгодных покупателей в дальнем зарубежье. В Казахстане знали, что радиоактивные материалы пропадают, но долго не могли понять куда. Назарбаев уверял, что в республике действует надежная система экспортного контроля. Российские спецслужбы отследили перекупщиков и дали информацию казахским коллегам, которые довели расследование до конца.

Четвертое. В ноябре 1999 года в ходе визита в США председатель РНПК А. Кажегельдин заявил об угрозе наличия в Казахстане материалов двойного назначения. Тогда МИД Казахстана выступил с гневным заявлением, обвиняя Кажегельдина в провокации. Однако факты свидетельствуют о том, что экспортный контроль продолжает оставаться слабым местом в республике.

В июле этого года российские спецслужбы ликвидировали очередной канал поставки радиоактивных материалов из Казахстана. В Новосибирске была задержана преступная группа, которая пыталась продать радиоактивный материал. “Уровень гамма-излучения изъятого вещества составляет
1,2 рентген/час, что превышает естественный фон в 60 тысяч раз, – пишет местная газета. – В результате исследований установлено, что источником излучения является изотоп радия-226. О степени опасности для жизни людей доставленного из Казахстана радиоактивного материала говорит тот факт, что, по оценкам специалистов, при нахождении рядом с “контейнером” в течение всего лишь 40 часов человек мог приобрести лучевую болезнь” (“Вечерний Новосибирск”, 10 июля 2000 года).

Беджет умел кроить бюджет

В октябре 1999 года грянул новый международный скандал: следователь швейцарской прокуратуры обнаружил в швейцарском отделении французского банка “Креди Агриколь Индосуэз” счет, который, по мнению правоохранительных органов Женевы, был открыт для президента Назарбаева. “Невозможно определить точный источник казахстанских денег, хранящихся в Швейцарии, – писала в связи с этой историей “Нью-Йорк таймс” (16 октября 1999 года). – За последние годы Казахстан… получил более 2 миллиардов долларов в подписных бонусах от иностранных компаний за право добычи и разработки нефтяных месторождений. …Одна серия переводов особенно заинтересовала следователей: перевод 80–85 миллионов долларов летом со счета казахстанского правительства в банке “Креди Агриколь Индосуэз” на счет, который оказался личным счетом в том же банке, открыты в пользу президента”. Аналогичную информацию дали в апреле 2000 года швейцарские газеты: по их сведениям, на счету Назарбаева находилось 125 миллионов швейцарских франков.

Узнав сенсационную весть о швейцарских счетах Назарбаева, журналисты тут же вспомнили о более чем теплых отношениях между руководством Казахстана и скандально известной фирмой “Мабетекс”, которая не только успешно отстраивала Москву, но и выиграла ряд тендеров на строительство престижных административных объектов в Астане, в том числе – резиденции президента РК, зданий правительства и парламента.

Вспомнили и о том, что в апреле 1999 года компания “Мабетекс” выиграла тендер на реконструкцию здания центрального универмага в Астане (стоимость проекта – 20,5 миллиона долларов). При этом “Мабетекс” выступил уже не как исполнитель государственного заказа и “отработчик” бюджетных денег, а как инвестор, который после финансовых вливаний будет иметь контрольный пакет (93 процента) акций в фирме, управляющей центральным универмагом столицы. Фактически владелец фирмы Беджет Паколли приобрел крупнейший торговый комплекс столицы в обмен на
инвестиции в его реконструкцию. При этом Паколли заявил на пресс-конференции в Астане, что Казахстан имеет долг перед “Мабетексом” – 15 миллионов долларов. Это, по словам Паколли, “беспроцентный кредит, который компания “Мабетекс” выделила властям Казахстана на 10 лет на строительство Астаны”.

Пикантность ситуации заключалась в том, что женевский следователь, заморозивший сомнительные казахские счета в Швейцарии, одновременно вел дело о коррупции с участием “Мабетекса”. Правда, касалось оно исключительно российских персон. Однако внезапно найденный счет на той же банковской “грядке” позволял провести параллели между выгодными подрядами “от Ельцина-Бородина” и выгодными подрядами “от Назарбаева – Ни”. Другим совпадением стало вредное пристрастие президентских домочадцев к кредитным карточкам, которые насыщались из разных сомнительных источников. В семье Ельцина счета пополнялись якобы через итальянских владельцев магазина нижнего белья, в семье Назарбаева – через неизвестные подставные фирмы.

В обоих случаях Паколли стал больше чем строителем: он стал своим человеком. В Астане даже ходатайствовали о присвоении ему звания “Заслуженный строитель Республики Казахстан”, и даже подумывали о том, чтобы сделать почетным консулом, но начавшееся в Швейцарии расследование отпугнуло благодарную элиту Казахстана.

Резко и однозначно высказалась на эту тему немецкая газета “Франкфуртер Рундшау” (октябрь 1999 года): “Судя по всему, президент Нурсултан Назарбаев замешан в том же финансовом скандале, что сотрясает Кремль. …В самом Казахстане новость о том, что глава государства, возможно, вымазан той же грязью, не вызвала удивления. Щедрые дары, которыми Назарбаев осыпает членов своего семейства, уже подорвали доверие к нему как к лидеру страны”.

В начале ноября информация о швейцарских счетах президента попала в официальный документ Комиссии по безопасности и сотрудничеству в Европе Конгресса США (Хельсинкской комиссии). Ее сотрудники подготовили доклад “Парламентские выборы в Казахстане 10 октября 1999 г.”. В документе указывалось, что, несмотря на ряд отдельных моментов, прошедшие выборы не соответствовали стандартам ОБСЕ. Особый акцент сделан на фактах давления со стороны властей на независимые СМИ. В качестве характерного примера репрессий авторы доклада привели устроенный властями “технический перерыв” на телеканалах, которые в своих выпусках новостей транслировали российские видеосюжеты о банковских счетах президента Назарбаева, обнаруженных швейцарским следователем Даниэлем Дево.

Хельсинкская комиссия указала, что “швейцарское следствие заморозило банковский счет, принадлежавший президенту Назарбаеву. Действие это последовало за запросом казахстанских властей расследовать счета, предположительно принадлежащие Акежану Кажегельдину, но швейцарцы вместо этого обнаружили счета, которые, как сообщают, связаны с Назарбаевым”.

Казахстанская сторона приложила немало усилий, чтобы разморозить банковские счета и замять скандал. “Адвокат Ален Берже, представляющий интересы казахского правительства, передал в МИД Швейцарии документы, свидетельствующие о том, что блокированный счет на самом деле является официальным счетом казахского государства, – пишет московский журналист Игорь Седых. – В августе в ходе подготовки визита казахского министра в Берн “озабоченность” Астаны была доведена до сведения министра иностранных дел Йозефа Дайса. МИД Швейцарии направил эти документы генеральному прокурору кантона Женевы Бернару Бертоссе и следователю Даниэлю Дево, как пишет “Тан”, “привлекая их внимание к политической стороне дела и юридическим проблемам, созданным в результате блокирования счета”. В прокуратуре негативно восприняли попытку оказать влияние на ее деятельность. “Прямого давления никогда не было, – заявил сам Дево. – Но было бы неискренне говорить, что МИД никогда не выступал в роли рупора озабоченности иностранных государств” (“Не рой другому яму”, “Собеседник”, 9 ноября 1999 года).

Нурсултан Назарбаев отказался комментировать компрометирующую информацию, заявив по государственному телеканалу “Хабар”, что никаких счетов в зарубежных банках не имел и не имеет. Более того, как подчеркнул президент, он впредь даже не намерен обсуждать эту тему. Довольно странное для искушенного политика пренебрежение информацией, которая появляется в солидных изданиях и озвучивается не какими-то анонимными источниками, а официальными представителями правоохранительных органов.

“Время по Гринвичу”, 5 ноября 1999 года:

“Президент Kaзaxcтaнa заявил журналистам агентства новостей “Хабар”, которое возглавляет его дочь Дарига, что у него нет никаких счетов ни в каких швейцарских банках. Он также сообщил, что у него нет никакой собственности на Западе. “Нью-Йорк таймс” опубликовала в прошлом месяце статью, где говорилось, что вполне вероятно, что у президента Назарбаева есть счет в одном из швейцарских банков и миллионы долларов на нем получены от того, что принадлежит правительству Казахстана. Президент Назарбаев сообщил журналистам агентства новостей “Хабар” 2 ноября, что он не собирается в будущем давать комментарии по этому делу”.

Следствие ведут знатоки

Вот одно из важных свидетельств – выдержка из интервью генерального прокурора Женевы Бертрана Бертосса “Новой газете”. Г-н Бертосса – преемник знаменитой Карлы дель Понте и очень осторожен в высказываниях. На вопрос журналиста о сомнительной финансовой активности руководителей государств-членов СНГ, он ответил: “Сказать можно многое. Ну, наличие счетов в Женеве бывшего лидера Украины Павла Лазаренко уже вопросов не вызывает. Так же в одном из банков Женевы имеется банковский счет и президента Казахстана господина Назарбаева. Более подробно сказать об этом пока не могу”. (“Новая газета”, № 10, 13 марта 2000 года).

Таким образом, если верить Назарбаеву, то генеральный прокурор Швейцарии задался целью оклеветать и дискредитировать казахского президента. Удивительно, почему официальная Астана столь терпеливо переносит все эти инсинуации. Удивительно и другое: почему швейцарские власти обрушили свои обвинения именно против такого кристально честного человека, как Назарбаев, словно нет в СНГ других президентов. Или все-таки у других президентов нет сомнительных банковских счетов, а у Ельцина и Назарбаева имеются?

Спецкор “Новой газеты” поинтересовался, что угрожает фигурантам расследования в том случае, если они приедут в Швейцарию. Не окажутся ли они в генеральной прокуратуре на допросе?

“В самых общих чертах скажу то, что я не могу дать никому никаких гарантий, – заявил г-н Бертосса. – Тем более это применительно к тем людям, которые так или иначе проходят по уголовным делам швейцарской прокуратуры. Более подробную информацию я не могу сообщить вам в интересах следствия”.

Становится понятно, почему в январе 2000 года Нурсултан Назарбаев – страстный любитель швейцарских Альп, лыжных прогулок и международного внимания к собственной персоне – не приехал в Давос на очередной Всемирный экономический форум. Никаких особых дел в Казахстане у президента в эти дни не было. Просто он решил не рисковать и послал премьер-министра Токаева. В связи с этим на сайте информационно-аналитического центра “Евразия-Интернет” появилась следующая информация:

“Дипломатические представители Казахстана были предупреждены о том, что в случае приезда президента Назарбаева в Швейцарию он будет задержан и подвергнут допросу. Следователи женевской прокуратуры хотели бы выяснить происхождение средств на счетах в банках “Креди Агриколь Индосуэз” и “Пиктет и Си”, которые, по сведениям газеты “Нью-Йорк таймс”, либо принадлежат Н.Назарбаеву, либо он имеет доверенность на распоряжение ими. Тот факт, что речь идет о главе иностранного государства, по швейцарским законам не может служить препятствием для совершения следственных действий” (29 января 2000 года).

Летом 2000 года в западной прессе появилась более подробная информация о механизмах отмывания денег, которые использовали Паколли и Назарбаев.

Пьетро Дель РИ “Назарбаев и Паколли”
(La Repubblica Il Giornale, 12 июля 2000 года):

“В Казахстане и на Украине правительства создали практически идентичную, незамысловатую систему по отмыванию денег, продавая зарубежным оффшорным компаниям сырье за полцены”, – объясняет следователь женевской прокуратуры Лорен Kaспер Aнзермет, который вместе с Даниелем Дево расследует финансовые преступления. – “Из оффшорных компаний нефть, газ или металл продавались уже по реальной, рыночной цене. А прибыль (50 процентов стоимости) нелегально делится между участниками процесса”.

Эту элементарную систему по отмыванию денег обогатил своим наработанным в Москве опытом Беджет Паколли. Был создан следующий механизм. Затраты по реконструкции Астаны финансировал непосредственно Паколли за счет активов компании “Мабетекс” в Женеве и, вероятно, в Лугано. В свою очередь нефтяные американские компании заплатили, как положено, по контракту между Назарбаевым и Паколли, подписанному в 1996 году, и тем самым вернули Паколли все затраченные средства и обеспечили ему предусмотренную прибыль. Однако Паколли схитрил, он выступил в роли посредника. Во время кремлевских работ он перераспределил полученный заказ между множеством маленьких и средних компаний из Швейцарии, Франции, Италии. В итоге между начальным проектом и его реализацией возникла громадная разница.

Эта же разница возникла между затратами, вписанными в контракт с Назарбаевым и оплаченными теми компаниями, у которых была закуплена сырая нефть, и реальными затратами. На бумаге операция по “омоложению” Астаны стоила 2 миллиарда долларов, а фактически – менее 1 миллиарда. Разница была разделена между теми же действующими лицами”.

Подведем предварительный итог. За восемь лет независимого президентства Нурсултан Назарбаев прошел путь от малоизвестного главы нового государства до лидера одной из самых коррумпированных в мире стран, который стал фигурантом громких финансовых скандалов и опасается ездить в некоторые развитые страны, поскольку может оказаться там в роли подсудимого. Почему же политическая и человеческая репутация президента РК оказалась столь хрупкой, а его путь в капитализм столь специфично извилист?

“Шай” с лимоном

Это было в те времена, когда Назарбаев еще не боялся ездить в Швейцарию. В конце января 1998 года делегация Казахстана прибыла в Цюрих для участия в Давоском форуме. В составе делегации были зять президента, глава Налоговой полиции Казахстана Рахат Алиев и посол Казахстана в Швейцарии Булат Утемуратов. Если бы цюрихские таможенники имели возможность проверить, что везут с собой двое молодых, дорого одетых казахов в черном чемоданчике, они были бы очень удивлены. Но таможенный досмотр и декларирование не коснулись наших героев – как и остальные высокие члены делегации, они прилетели на “Боинге” Нурсултана Назарбаева, а потому сразу проследовали в зал для особо важных персон.

Что же было в таинственной ручной клади Алиева и Утемуратова? Не так уж и много – всего 2 миллиона долларов наличными, часть тех теневых доходов, которые главная семья Казахстана традиционно размещает в безопасных швейцарских банках для получения небольших, но гарантированных процентов и проведения финансовых трансакций за рубежом.

Банк был определен заранее, служащие предупреждены о значительных клиентах. В тот же день наши герои оказались на Банкхофштрассе, в отделении банка “CS”. Капнувшие на счет семьи два миллиона долларов были лишь малой частью тех средств, которые аккумулируют Назарбаев и его домочадцы в дальнем зарубежье.

Почему семье Назарбаева так приглянулись именно западные, в основном швейцарские банки? Как получилось, что бывший партократ, первый секретарь ЦК Компартии Казахстана оказался владельцем респектабельной недвижимости и солидных банковских капиталов за рубежом? Ведь президент Назарбаев ни дня не работал в предпринимательских структурах, вся его карьера – типичный путь советского аппаратчика, искушенного разве что в придворных интригах. Как же ему удалось сказочно разбогатеть – тем более на фоне экономических неурядиц и резкого снижения уровня жизни в самом Казахстане?

Деньги любят счет. Особенно в швейцарском банке

Обратимся к “истории вопроса”. Первые “семейные счета” в Швейцарии были открыты представителями Назарбаева еще на заре независимости. В то время руководство Казахстана более всего беспокоило отсутствие стабильной валютной базы вне бюджета – того “запасного кармана”, который мог бы дать возможность различных финансовых маневров. Причин для возникновения таких счетов было несколько. Во-первых, и самому Назарбаеву, и его родне хотелось иметь свободные финансовые ресурсы для текущих “бытовых” расходов. С обретением независимости казахская элита вырвалась из-под присмотра Москвы и первым побуждением было стремление пожить красиво, как и полагается первым лицам в государстве.

Во-вторых, Назарбаев, как человек осторожный и предусмотрительный, уже тогда подумывал о возможности формирования “запасных площадок” на случай каких-либо внезапных катаклизмов в Казахстане и соседней России – событий, которые могли бы привести к его отставке и отъезду из Казахстана. На этот крайний случай следовало создать мощный финансовый задел за рубежом, чтобы как минимум ни в чем не нуждаться, а как максимум – продолжать вести активную общественную и политическую деятельность.

В-третьих, уже после формальных и неформальных контактов с корпорацией “Шеврон”, которая на крайне льготных условиях получила в Казахстане богатейшее Тенгизское месторождение, Назарбаеву и его близким стала понятна великая роль политических “чаевых” в системе развитого капитализма. Голоса избирателей, симпатии политических лидеров и прессы, благоприятный имидж за рубежом, высокие оценки и рейтинги, – все это, как показалось Назарбаеву, может быть куплено, нужны лишь большие деньги.

Единственным источником валютных ресурсов в Казахстане является экспорт сырьевых ресурсов – нефти, меди, цинка и других металлов. На этот участок следовало посадить особо доверенных людей. Первым министром внешнеэкономических связей РК Назарбаев назначил родственника своей жены Сыздыка Абишева – человека, с которым он был близко знаком еще по Караганде (Абишев в качестве куратора спецраспределителей для высшей партийной бюрократии обеспечивал семью секретаря Карагандинского обкома партии Назарбаева различными дефицитными товарами). Пожалуй, не было больше в окружении президента такого же преданного и посвященного в финансовые тайны семьи человека, как Сыздык Абишев (по преданности с ним мог бы соперничать разве что Нуртай Абыкаев, но в финансовые дела осторожный Абыкаев никогда особо не лез).

Именно Абишев разработал основную стратегию пополнения тайных банковских счетов семьи в дальнем зарубежье. При МВЭС были созданы специализированные государственные внешнеторговые компании-экспортеры. На каждой из таких компаний сидел “свой” человек, особо доверенное лицо Сыздыка Абишева. В обстановке абсолютной закрытости, страшной коммерческой тайны через компании проходила львиная доля сырьевого экспорта республики – все товары “государственного значения”.

В соответствии с указом президента РК “Об организации внешнеэкономической деятельности РК на период стабилизации экономики и проведения рыночных преобразований” от 25 января 1992 года в перечень продукции государственного значения были включены: нефть и нефтепродукты, природный газ, включая конденсат, уголь, руды и концентраты, прокат черных и цветных металлов, ферросплавы, чугун, цветные, редкие и редкоземельные металлы, глинозем, зерно, хлопок, шерсть, минеральные удобрения, лекарственное растительное сырье и осетровая икра. В этом же указе было установлено, что “экспорт указанной продукции осуществляется только специализированными коммерческими государственными структурами и предприятиями-производителями”. Назарбаев руководствовался следующей логикой: если уж бывшие коммунисты начали строить капитализм и обогащаться, то лучше набить карман самому, чем дать это сделать каким-то посторонним людям. Именно тогда в республике закладывалась организационная основа той финансово-политической монополии, которая в 1998 году выродилась в неприкрытый авторитаризм.

Мохнатая лапа на “невидимой руке”

Абишев мог менять названия внешнеторговых компаний, варьировать их организационные структуры, но суть оставалась прежней – весь валютный экспорт в первые годы независимости оказался в руках бюрократической верхушки – по сути в руках одной семьи и активно работал не столько на доходную часть казахстанского бюджета, сколько на пополнение зарубежных счетов этой семьи. Вот выдержка из Приказа № 48, который был подписан министром внешнеэкономических связей Казахстана 27 сентября 1993 года:

“…В целях проведения единой государственной политики в области экспорта и импорта товаров

ПРИКАЗЫВАЮ:

1. Образовать при МВЭС РК следующие государственные внешнеторговые компании:

1) “Казахстанимпекс” на базе РВО “Казахстанимпекс”;
2) “Отрар” на базе РВО “Казвнешмаш”;
3) “Казахинторг” на базе РВО “Казахинторг”;
4) “Казметаллэкспорт” на базе РВО “Казметаллэкспорт”;
5) “Казинтерметалл” на базе Во “Казинтерметалл”;
6) “Улан” на базе РВО “Тиреу”;
7) “Казахстан сауда” на базе РВО “Курылыс”;
8) “Казмедимпорт” (вновь создаваемая);
9) “Казпищепромсырье” на базе ВЭА “Казпищепромсырье”.

2. Установить, что указанные компании являются государственными специализированными хозрасчетными предприятиями, осуществляющими экспорт и импорт продукции государственного значения.

3…

4. Рабочей группе подготовить предложения по преобразованию предприятий (объединений): государственной холдинговой компании “Казахгаз”, АО “Казагровнешторг”, ГАО “Казэкспорттастык”, АО “Казконтракт” и “Казахстанмунайгаз” в государственные внешнеторговые компании при МВЭС”.

Таким образом, и Назарбаев и Абишев стремились максимально централизовать торговлю сырьевыми ресурсами, сделать право на экспорт сырьем привилегией высшей бюрократии. Публичным объяснением этой политики была борьба с коррупцией и намеренным занижением цен. Однако данные статистики того периода свидетельствуют о том, что чем больше усиливалась государственная (а фактически – семейно-бюрократическая) монополия, тем большие валютные ресурсы утекали мимо казахстанского бюджета – на тайные банковские счета семьи.

В 1992 году, когда внешняя торговля еще не была полностью подконтрольна ведомству Абишева и наряду с МВЭС ею активно занимались бывшие “красные директора” (руководители промышленных предприятий), перепады между мировыми и казахстанскими контрактными ценами на экспорт были следующими:

Нефть: мировые цены – 120–140 долларов за тонну,
контрактные – 80–100 долларов.

Медь: мировые цены – 2300–2400 долларов за тонну,
контрактные – 2000–2100 долларов.

Цинк: мировая цена – 1300 долларов за тонну,
контрактная – 1000–1050 долларов.

Уголь: мировая цена – 36–40 долларов за тонну,
контрактная – 23–30 долларов.

Объективности ради следует заметить, что цены на мировом рынке активно сбивали и другие бывшие советские республики, в том числе Россия. Но в Казахстане это явление приняло особенно выразительный характер благодаря сочетанию двух, казалось бы, взаимоисключающих факторов: механизм внешней торговли в отличие от российского здесь был лишен либерализма, но чем больше государство “закручивало гайки”, тем круче был ценовой беспредел. Не рассчитывая на “невидимую руку” рынка, Назарбаев предпочел “снять сливки” собственной вполне осязаемой рукой, а также руками своих приближенных.

Высшая арифметика: чем ниже цена, тем больше навар

30 июля 1993 года президент подписал указ “О дополнительных мерах по организации внешнеэкономической деятельности РК”, в котором говорилось об усилении “единой государственной политики в области экспорта и импорта”. Абишев тут же отреагировал: контролирующие полномочия его министерства были расширены, а роль “красных директоров” пошла на убыль. Однако разница между ценами мирового рынка и контрактными ценами на экспортируемое казахстанское сырье в этот “государственный” период резко возросла. Вот официальные данные Государственного комитета по статистике за 1993 год:

Сырая нефть: мировые цены – 130–140 долларов за тонну,
контрактные – 85–95 долларов.

Цинк: мировые цены – 1180–1200 долларов за тонну,
контрактные – 870–880 долларов.

Прокат черных
металлов: средняя мировая цена – 270 долларов за тонну,
контрактная – 250 долларов.

Белая жесть: средняя мировая цена – 500 долларов за тонну,
контрактная – 430 долларов.

Алюминий: мировые цены – 1200–1220 долларов за тонну,
контрактные – 900–920 долларов.

Щуку бросили в реку, колебания контрактных цен на казахстанский экспорт достигли невиданной амплитуды. Вот некоторые официальные данные Госкомстата РК. Рафинированную медь Казахстан продавал в Италию по 1470 долларов за тонну, а в Германию та же продукция шла по 3520 долларов. Сырую нефть в Австрию поставляли по 43 доллара за тонну, в Германию – по 122 доллара. (К удивительной дешевизне казахстанских поставок в Австрию мы еще вернемся, рассказывая о деятельности Торгового дома РК в Вене.) Казахстанский фосфор продавался в Японию по 240 долларов за тонну, тогда как в Сингапур этот же товар отправлялся по 1000 долларов. Феррохром поставлялся в Швейцарию всего по 300 долларов за тонну, в Австралию втрое дороже – по 1040 долларов. Где и каким образом оседала разница в ценах, объяснять излишне.

Не менее удивительные дела творились с импортом. Тут теневые доходы создавались по обратному принципу – чем дороже покупаешь, тем больше навар. Если в случае с экспортом стороны действовали в соответствии с конфиденциальным дополнением к контракту, в котором были указаны неведомые для мира более высокие цены, то в импортных операциях тоже действовали секретные дополнения, только с менее высокими ценами.

Получалось очень удобно. Предположим, вы хотите продать товар, рыночная стоимость которого 1 миллион долларов. Официально вы его продаете за 300 тысяч, а разницу делите со своим партнером и сразу же кладете в карман 350 тысяч. После этого на вырученные средства вы покупаете импортный ширпотреб. Реальная цена импорта – 100 тысяч долларов, но вы договариваетесь, что в официальном контракте будут указаны 300 тысяч. Разницу в 200 тысяч вы тоже кладете в карман как “неучтенку”. В итоге для всех проверяющих органов получилось, что вы продали сырье и на ВСЮ вырученную сумму купили жвачки и сникерсы. А на самом деле вы стали богатым человеком – на вашем счету в результате двух нехитрых операций лежат 550 тысяч долларов.

Самым удобным местом для формирования капиталов была по-прежнему Альпийская республика, где успешному бизнесу способствовал любимый ученик Сыздыка Абишева Булат Утемуратов. К примеру, Казахстан покупал в Швейцарии гербициды по 53 тысячи долларов за тонну, а в Германии ту же продукцию – по 4 тысячи долларов. Цены на приобретаемый в КНР сахар колебались в фантастических пределах – от 1500 швейцарских франков за тонну до 182!

Публикации на эту тему вызывали болезненную реакцию МВЭС. Абишев и его подчиненные убеждали общественность, что все зло во внешней торговле – от недостаточной централизации и недостаточного государственного регулирования. В конце марта 1993 года в Алма-Ате состоялось специальное заседание Совета безопасности по этому вопросу. Были обнародованы впечатляющие данные. За 1992 год с нарушением установленного порядка были выданы 10 тысяч лицензий на право вывоза сырья за пределы Казахстана. Чуть ли не каждая вторая лицензия оказалась незаконной. Большая часть сырья вывозилась без необходимого оформления, фактически бесконтрольно. Меди за год было отгружено 105,6 тысячи тонн (данные Госкомстата РК), в том числе незаконно – 70 тысяч тонн. Цинка всего было отгружено 73,5 тысячи тонн, в том числе 22,7 тысячи тонн – незаконно. Ферросплавов незаконно вывезено 212 тысяч тонн.

Николай ТРЕТЬЯКОВ,“Внешняя торговля в Казахстане набирает криминальные обороты”
(“Экспресс К”, 2 апреля 1993 г.):

“Надо кардинально менять всю систему регулирования внешней торговлей. Административные механизмы (выдача лицензий уполномоченными органами) доказали свою полную несостоятельность. Более того: можно говорить о серьезной угрозе экономической безопасности Казахстана, угрозе, спровоцированной правительственной ориентацией на старые добрые методы внеэкономического регулирования. Увы, даже небольшие изменения в этой системе почему-то требуют огромных затрат сил и времени. Еще весной прошлого года велась речь о необходимости срочной разработки механизма тарифного обложения, об аукционной продаже квот и лицензий и прочих рыночных мерах. Однако даже элементарная нормативная база этих нововведений потребовала чуть ли не года работы. Почему рыночные сдвиги в нашей внешней торговле происходят с такими трудностями, понятно: слишком многих они оторвут от кормушки”.

Любопытно, что информация о нарушениях с лицензиями и незаконной отгрузке сырья с предприятий в прессу забрасывалась с ведома министра Абишева: Сыздыку Жуматаевичу было выгодно представить дело так, что главную ответственность за утечку колоссальных ресурсов несут не его госкомпании, а разного рода фирмачи и директора заводов. Именно Абишев через правительственно-президентскую “Казахстанскую правду” организовывал материалы, возвышающие благородную роль государства во внешней торговле. Сейчас эти статьи выглядят пародией:

Алексей ПЕТРОВСКИЙ,
“Внешняя торговля: без контроля пока не обойтись”
(“Казахстанская правда”, 4 октября 1994 г.):

“Экспорт находится под жестким контролем. Утаить выручку практически невозможно, – заявил заместитель генерального директора государственной внешнеторговой компании “Отрар” Жарас Ахметов. – Мы как раз и созданы для того, чтобы государство имело возможность регулировать ценовую политику, контролировать продажу ресурсов за рубеж, поступления валютных средств и их расходование. Мы постоянно представляем отчеты о своей деятельности, нас довольно часто проверяют различные комиссии. Замечания бывают, но серьезных нарушений, не говоря уже о злоупотреблениях, никто не обнаружил”.

Забегая вперед, вспомним одну уникальную, сенсационную статистику, которая в тот период практически прошла мимо журналистов и экспертов. В 1994 году, незадолго до отставки премьер-министра Сергея Терещенко, правительственная комиссия под руководством его будущего преемника Акежана Кажегельдина подготовила специальный Меморандум об экономической политике, который был представлен в международные финансово-кредитные организации. До этого времени цивилизованные страны смотрели на творящиеся в республике “реформы” с недоуменным страхом – инфляция перевалила за 2000 процентов в год, воровство в кредитно-банковской системе достигло невиданного масштаба, казалось еще чуть-чуть – и вся экономика полетит в тартарары.

Выступив с кажегельдинским меморандумом, правительство впервые попыталось заявить миру: мы тоже цивилизованные, понимаем, как плохи дела и будем пытаться выкарабкаться. Меморандум содержал беспрецедентно резкую и довольно правдивую оценку плачевной экономической ситуации в Казахстане. Настолько правдивую, что этот документ пришлось засекретить: на него поставили гриф “Для служебного пользования” и закрыли от широкой общественности.

Сенсация состояла в том, что в первый и в последний раз в этом Меморандуме приводились официальные данные об объемах валютных утечек в процессе внешней торговли. В 1992 году, по данным правительства, теневой отток за рубеж казахстанских капиталов составил 240,5 миллиона долларов. В 1993 году – уже 849,1 миллиона. До сих пор остается загадкой, каким образом правительство со столь высокой точностью высчитало столь деликатные показатели. Не участвовал ли в этом процессе сам Сыздык Абишев? Он-то, конечно, мог сообщить весьма точную сумму.

В любом случае приведенной официальной цифре можно доверять: только за первые два года независимости на зарубежных валютных счетах казахстанской элиты осело около 1,1 миллиарда долларов.

Приятно делать миллионы под крышей дома своего

Наряду с государственными компаниями-спецэкспортерами важным элементом валютно-накопительной системы, которую сформировал министр Абишев, стали Торговые дома Казахстана в Лондоне, Вене, Люксембурге и Франкфурте. Сыздык Жуматаевич принял личное участие в создании этих “государственно-коммерческих” структур. В марте 1995 года он был назначен генеральным консулом РК во Франкфурте-на-Майне. Именно в этот период он активно сотрудничал с финансовой корпорацией “АИОК”, которая уже в 1996 году прекратила свое существование.

Корпорация “АИОК” (не путать с компанией “АИОС” – Азербайджан Интернешнл Оперэйтинг Компани) была соучредителем ряда солидных структур в странах СНГ. К примеру, в начале 1995 года она вошла соучредителем в Первый Украинский международный банк. Бизнесмены, составляющие ядро руководства компании, были выходцами из бывших советских республик. Они хорошо знали специфику “рыночного” менталитета местных чиновников и быстро находили общий язык с новыми национальными бюрократическими элитами. Торговый дом РК во Франкфурте должен был торговать казахстанским сырьем и прежде всего – металлами. Однако в дело вмешались таинственные киллеры. В сентябре 1995 года в Подмосковье был убит представитель “АИОК Капитал” Феликс Львов.

Алексей МАКАРКИН, “Отравленные алюминием”
(“Сегодня”, 18 ноября 1999 г.):

“Его похитили в аэропорту “Шереметьево-2”, когда Львов намеревался вылететь в Казахстан. Труп бизнесмена был найден на 107-м километре автодороги Москва-Рига в лесополосе. За полтора года до смерти Львов направил заявление в Генпрокуратуру, обвиняющее Льва Черного и других участников алюминиевых войн в ряде уголовных преступлений. Разумеется, Львова нельзя назвать бескорыстным правдолюбцем – братья Черные являлись его конкурентами. Однако это, по сути, единственный документ, раскрывающий закулисные механизмы алюминиевых войн”.

Убийство Львова произвело на Абишева шоковый эффект. Он прекращает сотрудничество с “АИОК”, сворачивает деятельность Торгового дома во Франкфурте и уже в ноябре 1995 года возвращается в Алма-Ату, где занимает тихий, но стратегически важный пост управляющего делами администрации президента РК. Одновременно при содействии бывшего первого вице-премьера РК Олега Сосковца на казахстанском металлургическом рынке окончательно утверждаются братья Черные и их партнер – британская компания “Транс Уорлд Груп”. Отныне и до конца 1997 года торговля казахстанскими металлами временно перешла под контроль новых хозяев.

Во многом из-за того, что “Транс Уорлд Груп” не заботилась о пополнении валютных счетов Назарбаева, в ноябре 1997 года ее довольно бесцеремонно вытеснили из проектов. Братья Рубены пытались исправить свои ошибки и задобрить семью Нурсултана Абишевича, выделили даже немалые деньги, но все было напрасно: деньги приняли, а братьев на порог больше не пустили.

“Взнос компании – миллион долларов”
(“Казахстанская правда”, 13 декабря 1997 г.):

“Представитель “Транс Уорлд Груп” Саймон Рубен сообщил о перечислении на счет фонда поддержки малообеспеченных граждан 1 миллиона долларов. “Наша компания надолго связала свою судьбу с вашей страной, – пишет г-н Саймон Рубен. – Мы были одними из первых, кто поверил в ее великое будущее”. На подходе новые инвестиции, новые совместные проекты”.

В результате конфликт принял характер затяжной тяжбы. Продолжавшийся более двух лет международный судебный процесс лишь недавно завершился взаимным финансовым компромиссом.

Однако вернемся к торговым домам. Их главной задачей было создание устойчивой “крыши” для проведения экспортно-импортных операций, в ходе которых активно практиковались “двойные” контракты (официальный и конфиденциальный) и двойные цены.

Если предприятия-производители (“красные директора”) могли закупать за зарубежом ширпотреб в пределах тех сумм, которые они выручали от экспортных поставок, то у торговых домов этого естественного ограничителя не было: они использовали не только экспортную выручку, но и кредитные ресурсы, выданные зарубежными партнерами под гарантии правительства РК, по существу – бюджетные средства. Таким образом, торговые дома были изначально затратными структурами, предназначенными прежде всего для того, чтобы выгодно тратить государственные деньги.

Эту особенность тонко подметили анонимные авторы письма, которое в июле 1995 года было направлено в Верховный Совет Казахстана. В этом письме подробно рассказывалось о финансовых художествах казахстанской верхушки. Не удивительно, что авторы предпочли назвать себя “группой сотрудников Алембанка”, а в аппарате парламента сочли за лучшее положить компрометирующую информацию под сукно. “Парадоксальность ситуации заключается в том, что руководители бывшего МВЭС не только пооткрывали не нужные нам торговые дома за границей, но и добились через них права осуществлять за счет бюджетных средств закупку товаров народного потребления, – говорилось в письме. – Так, например, Казахскому торговому дому в Австрии за счет бюджета был погашен долг в сумме 895.254 доллара США. Мы, наверное, являемся единственной страной в мире, покупающей товары за рубежом через единственную фирму, без всяких торгов”.

Надо отдать должное торгово-финансовым способностям команды Абишева-Утемуратова: со своей задачей – увести в “тень” валютные ресурсы – торговые дома справились блестяще. За несколько лет из Казахстана бесследно исчезли огромные суммы – всего более 3 миллиардов долларов. В 1994 году в республике произошел необъявленный дефолт, ряд счетов был заморожен, просрочки по выплате достигли многомиллионных сумм. Новое правительство во главе с Акежаном Кажегельдиным еще долго выкарабкивалось из финансовой ямы.

Мерхат ШАРИПЖАН,
“Назарбаев должен отвечать перед историей, – Кажегельдин”
(“Время по Гринвичу”, 28 марта 2000 г.):

“Акежан Кажегельдин: Когда в 1994 году я пришел в правительство на его счету не было ни одной копейки, закрыты все счета, потому что еще
2 года назад был взят кредит в 1,5 мрлд долларов, который не был выплачен, по нему был дефолт. Когда мое правительство уходило, наоборот, мы оставили 1,5 мрлд на счету правительства. Ни один кабмин еще ни до меня, ни после не оставлял после себя таких денег. К чему я об этом говорю? К тому, что можно выйти из любого кризиса. Начинать нужно с того, чтобы не только твои близкие и родные, друзья и знакомые, но и все казахстанцы имели равные права.

Вот что писал в правительство тогдашний председатель правления Национального банка РК Даулет Сембаев
(письмо №17209/134 от 8 сентября 1995 г.):

“Размер валового внешнего долга республики составил более 3,5 миллиарда долларов США, из них прямой правительственный и гарантированный Республикой Казахстан внешний долг составляет 3,24 миллиарда долларов США.

Хотим обратить Ваше внимание на наличие просроченной задолженности по иностранным кредитам, полученным под гарантию Республики Казахстан, которая на текущий момент оценивается в 51,8 млн долларов США.

Кроме того, вызывает тревогу стремительное возрастание расходов по обслуживанию внешнего долга. По оценке НБК, в 1995 году эти расходы (с учетом долга Российской Федерации) составят около 400 миллионов долларов, из них около половины составляют расходы по процентным платежам. В соответствии с графиком погашения по действующим кредитным соглашениям на 1997 год приходятся максимальные расходы по обслуживанию внешнего долга – около 700 млн долларов США”.

За три года (второе полугодие 1991-го, 1992-й, 1993-й и первое полугодие 1994-го) Казахстан только из стран дальнего зарубежья получил кредиты на сумму 1,7 миллиарда долларов. Кроме того, республика получила 1,5 миллиарда долларов – специальный кредит правительства России и еще 1 миллиард долларов – кредит российским компаниям и регионам, осуществляющим товарные поставки в Казахстан. Например, за автомобили “Волга” деньги были предоставлены Нижегородской области, за “ЗИЛ” – Мытищам, за тракторы МТЗ-50 – Беларуси, за комбайны “Нива” – Ростовской области и т.п. Впоследствии Россия простила Казахстану большую часть этих долгов (в отличие от стран Запада, которые не простили ни доллара).

Любопытно, что до осени 1994 года, когда грянул гром, и Назарбаеву доложили, что страна находится в состоянии фактического банкротства, бюджет республики вообще не учитывал внешние долги и процентные платежи по ним. Считалось, что все эти суммы выплатит кто-то другой. Быть может, именно этим объяснялось столь настойчивое стремление Нурсултана Абишевича войти в “новую рублевую зону”, заключив выгодный валютный союз с Россией? Однако Федоров, Шохин и другие искушенные деятели российского правительства быстро просчитали хитроумные намерения Алма-Аты и не пожелали даже ради укрепления братской евразийской дружбы расплачиваться по чужим счетам.

Икс-профит: от Жабагина до Нуркадилова

Механизм разворовывания кредитных и экспортных ресурсов при помощи торговых домов и спецэкспортеров выглядел следующим образом.

В страну поступал кредит зарубежного государства под гарантии правительства РК.

Этот кредит обслуживал (и таким образом брал на себя часть финансовой ответственности за его судьбу) один из казахстанских банков – в основном Алембанк, реже – Туранбанк.

Кредиты расходовались на следующие цели: “критический импорт” (табак, спирт, сигареты, лекарства, детское питание и т.п.), технологический импорт (зерно, спецудобрения, семена), оборудование, товары народного потребления.

Получателями кредитов были спецэкспортеры, торговые дома, государственные и частные предприятия, фонды, организации.

Гарантами по кредитам выступали правительство РК, администрации областей и предприятия-экспортеры (они давали контргарантии).

Ответственность по кредиту несли:

основной гарант (прежде всего правительство);

уполномоченный банк, в функции которого формально входила экспертиза проектов (в реальности она не проводилась);

предприятие-экспортер, выдавшее контргарантии.

В результате такого умелого рассредоточения ответственности деньги исчезали, а главные действующие лица в этом процессе оказывались надежно скрыты от общественного внимания.

В самом тяжелом положении оказались предприятия-экспортеры. Они испытывали двойной гнет: как гаранты кредитов, полученных правительством, и как поставщики товаров через спецэкспортеров и торговые дома РК за рубежом (поставки по бартеру). При этом предприятия всецело зависели от посредников – внешнеторговых компаний-спецэкспортеров, которые торговали как им заблагорассудится, сами определяли цены и рассчитывались с производителями, как правило, по минимальным расценкам в рублях или тенге, да и то не всегда. В другом случае предприятия вообще отгружали продукцию по бартеру, даже не рассчитывая на какую-либо выручку. Товары народного потребления, поступающие в обмен на сырье (контракты оформлялись через тех же спецэкспортеров или через торговые дома), доставались не предприятиям-производителям, а Министерству внешнеэкономических связей, которое распределяло товарные ресурсы для последующей продажи.

Вспомним два сюжета, которые служат яркой иллюстрацией этого механизма. Первый известен тем, кто читал книгу “Тайны кредитных историй”. Речь идет о кредите в 8 миллионов долларов, который был выделен Алембанком торговому дому “Ансат” под грандиозный проект – организацию казахстанского торгового флота. Откуда взялись деньги у Алембанка? Разумеется, из тех кредитных ресурсов, которые получало и гарантировало правительство.

То есть речь идет о ГОСУДАРСТВЕННЫХ деньгах, отданных в распоряжение ЧАСТНОЙ предпринимательской структуре без каких-либо экспертиз, бизнес-планов, залогов и хотя бы предварительной оценки окупаемости проекта. Досточно было того, что в торговом доме “Ансат” рулил родной брат вице-премьера РК Асыгата Жабагина. К тому же само название проекта – создание торговой флотилии, благородство помыслов и масштаб замыслов его инициаторов вызывали почтительное восхищение многих чиновников и особо доверчивых журналистов. Все вопросы окончательно отпали, когда мудрые флотоводцы назвали первое же приобретенное по дешевке судно “Нурсултан” (до “Сары”, “Дариги” и “Рахата” доплыть не удалось).

Для Алембанка гарантией возврата этого кредита стало документальное обещание государственного предприятия-экспортера – Ермаковского завода ферросплавов. Между ЕЗФ и торговым домом был заключен трогательный договор о долговременном и взаимовыгодном сотрудничестве. В нем было сказано, что завод гарантирует кредит, взятый частной структурой, АО “Ансат”. Это означало, что если “Ансат” не сумеет вовремя вернуть долг (а сделать это предстояло уже через год), то расплачиваться не за себя, а за того парня предстоит заводу. Подобный документ – характерный пример скрытой приватизации государственных ресурсов. Итогом “взаимовыгодных” сделок, как правило, было то, что госпредприятие покорно расплачивалось за частника.

Естественно, ферросплавному заводу ни “Ансат”, ни торговый флот были абсолютно не нужны, вся соль заключалась в том, что ЕЗФ намеренно сажали на финансовую мель, в то время как частные капиталы множились на зарубежных банковских счетах. Купленные Жабагиным “каравеллы” потом сто раз ремонтировали, перегоняли из одного зарубежного порта в другой (сущее раздолье для любителей поживиться!), и в конце концов они так и затерялись в бурных океанских волнах.

Владимир ЧЕРКИЗОВ, “138-я морская держава села в лужу”
(“Караван-блиц”, 4 апреля 1996 г.):

“А нужны ли вообще суда государству, расположенному за тысячи миль от ближайшего океана? Одна бельгийская фирма заработала только на транспортировке морем казахстанских грузов примерно 120 миллионов долларов. Океанские акулы потеснили нашего малька из благоприятного района Индийского океана и Персидского залива в сложную по условиям судовождения акваторию Тихого океана. “Нурсултан” попал в эпицентр шторма. Теперь корабль стоит на ремонте в порту Иокогама. На оплату ремонта в три миллиона долларов работают сейчас два остальных казахстанских судна. Естественно, “Ансат” подумывает о ликвидации своего убыточного флота”.

Другой пример – история с совместным предприятием “Италавто”,
которое возглавляли и курировали важные в республике лица. Отцом-вдохновителем этого СП стал уважаемый аким Алматы, один из видных деятелей старшего жуза Заманбек Нуркадилов. В руководство “Италавто” входил сын Нуркадилова. А возглавлял фирму Александр Клебанов – сын другого очень богатого и уважаемого человека – заместителя министра здравоохранения Якова Клебанова.

11 октября 1994 года руководство правительственного Алембанка подписало кредитное соглашение с “Италавто” на предоставление СП кредита в размере 500 тысяч долларов. Этот стартовый капитал понадобился Клебанову и Нуркадилову-младшим для того, чтобы взяться за масштабный проект – реконструкцию пяти этажей гостиницы “Казахстан”. Однако собственных капиталов у молодых предпринимателей не было. Гарантировать кредит собственным имуществом, а тем более – накопленным в нелегких трудах богатством знатных родителей не хотелось. Поэтому и здесь был найден гениальный выход – в качестве гаранта по кредиту выступил Актюбинский завод ферросплавов, чьи руководители, как видно, были большими поклонниками удобств в алматинской гостинице “Казахстан”. 24 мая 1994 года Клебанову удалось получить от руководства завода гарантийное письмо, подтвержденное Актюбинским управлением Алембанка. Но не на 500 тысяч, а на 3 миллиона 150 тысяч долларов США.

В июле 1994 года СП “Италавто” в лице генерального директора
А. Я. Клебанова заключило контракт с зарубежными партнерами – фирмами “Basa Trading Company Ltd” (господин Чарльз де Блейзер), “Benco” (господин Балеани) и “Techno-Automotive Equipment” (господин Вервеккен). Общая стоимость контракта составляла 1 миллион 800 тысяч долларов. Заказчик – Клебанов – обязался арендовать у Госкомимущества пять этажей на пять лет, получить все необходимые разрешения на реконструкцию и оплатить все работы. При этом 30 процентов от общей суммы полагалось проплатить в течение месяца после заключения контракта.

30 процентов – это 540 тысяч долларов, как раз те деньги, которые Клебанов занял в Алембанке под гарантии актюбинского АО “Феррохром”. При этом все работы и закупку оборудования по контракту должна была производить иностранная сторона, то есть казахстанские предприятия в этом проекте практически не были задействованы. По существу СП “Италавто” выступало в качестве влиятельного посредника, который “разруливает” все дела с местной бюрократией и находит деньги, причем такие, за которые ни одному участнику проекта не надо отвечать. На сумму долга набегали приличные проценты (27 процентов в год), и она росла как на дрожжах. Однако возвращать долг никто не спешил.

21 июня 1996 года директор департамента операционного обслуживания Алембанка К. Сатылганов направил письмо А. Клебанову: “Напоминаем Вам о наступлении выплаты процентов за 1 квартал 1995 года, установленноый кредитным соглашением от 11.10.1994 г. Одновременно напоминаем, что проценты за 1994 год – 28987,95 долларов США. Просим Вас принять срочные меры по выполнению обязательств, закрепленных кредитным соглашением. В противном случае с Вас будут взыскиваться повышенные проценты”.

Но отважные бизнесмены из “Италавто” ничуть не испугались. Они продолжали щедро тратить чужие деньги, не рассчитывая когда-нибудь погасить кредит. Алембанк вынужден был обратиться к гаранту. 4 июля 1995 года г-н Сатылганов отправил письмо генеральному директору АО “Феррохром”
Л. Имансу: “Напоминаем Вам о наступлении 11 июля 1995 года срока погашения кредита, предоставленного СП “Италавто” от 11.10.1994 г. в размере 503012=00 долларов США. В соответствии с Вашими обязательствами просим Вас принять срочные меры по погашению кредита и процентов по нему”.

С “Италавто” взятки были гладки: деньги потрачены, на счету ничего нет. Вскоре это СП благополучно преобразовалось в ТОО “Достык Интеравто” и в освеженном обличье еще не раз морочило голову масштабными проектами (был, например, совершенно фантастический замысел производства в республике казахских “джипов”). А по кредиту со всеми повышенными процентами предстояло расплачиваться актюбинским металлургам. 2 августа 1995 года генеральный директор АО “Феррохром” отправил слезное письмо председателю правления Алембанка:

“Просим Вас:

считать действие гарантийного письма АО “Феррохром” только в сумме 500 тысяч долларов;

частично аннулировать данное гарантийное письмо, в сумме, превышающей размеры выданного кредита, то есть в сумме 2.650.000 долларов;

не принимать мер по дальнейшей выдаче кредитов под данное гарантийное письмо в срок до 31.12.95 г. в пределах вышеуказанной суммы, то есть в пределах 2.650.000 долларов”.

И все же творцам актюбинского феррохрома пришлось сполна расплатиться за СП “Италавто”, так же как их коллегам из города Ермака (ныне Аксу) пришлось ответить за неудачный флотоводческий опыт торгового дома “Ансат”. В обоих случаях пострадали интересы государства, бюджет и
главное – промышленные предприятия-экспортеры, которые по воле казахстанских властей стали финансовыми дырами для утечки валютных ресурсов.

“Скупаем российские заводы. По дешевке”
(“Совершенно секретно”, 19 марта 1996 г.):

“В итоге долларов у конкретных лиц оказывалось так много, что они уже не умещались в стандартной советской квартире. Одни складывали их в мешок и вывозили за границу, где приобретали предметы капиталистической роскоши, или вкладывали валюту в капиталистические предприятия и банки. Но другие, выехав, тут же поворачивались спиной к миру зарубежного капитала и начинали жадно вглядываться в туманные просторы Родины. Там, на туманных просторах, начиналась приватизация. Бывшее общенародное имущество распродавали всем желающим, а поскольку желающих с деньгами было немного, то распродавали дешево. И другие понимали, что судьба дает им единственный в жизни нескольких поколений шанс сделаться Большим Хозяином за не очень большие деньги. И другие этот шанс стремительно использовали”.

Большая рыбалка в мутной воде

Перечислим краткие итоги такой экономической политики.

Во-первых, Казахстан за три года стал крупным должником без каких-либо существенных “последствий” для экономики – деньги потратили, а эффекта нет. Начиная с 1994 года республика вынуждена была ежегодно ассигновать из бюджета 250–300 миллионов долларов на выплату процентов по внешнему долгу – и так до 2013 года.

Во-вторых, практически все предприятия-экспортеры остались без оборотных средств и, продолжая послушно отгружать свою продукцию, оказались необъявленными банкротами. Зима 1994–1995 гг. была особенно тревожной для республиканской власти: в городах Ермак (Аксу), Актюбинск, Караганда, Каратау, Жанатас, Чимкент, Темиртау, Рудный, Хромтау, Актау, Усть-Каменогорск, Павлодар, Лениногорск шли многотысячные митинги с участием оппозиции, на которых рабочие открыто требовали отставки Назарбаева. Причиной было повсеместное отсутствие денег на зарплаты. Вот несколько характерных цитат из прессы того периода.

Андрей КРАТЕНКО, “Забастовка может оказаться цепной”
(“Караван-блиц”, 28 ноября 1994 г.):

“В прошлый четверг работники Усть-Каменогорского уранового завода покинули рабочие места. И выразили таким образом протест в связи с длительными задержками заработной платы. Остальные цеха – бериллиевый, танталовый и по выпуску плавиковой кислоты – остановлены. Заработную плату начали выдавать резиной. К сожалению, колес всем не хватило. Не дают и денег. Поэтому есть опасение, что реакция работников уранового завода будет иметь цепной характер”.

Владислав НИКОЛАЕВ,
“Комбинат готов к реанимации. Кто выступит в роли врачей?”
(“Казахстанская правда”, 14 сентября 1994 г.):

“Такого тяжелого положения в городе Балхаше не было даже в годы войны. Рабочие АО “Балхашмыс” падают в голодные обмороки, особенно женщины, которые последний кусок хлеба отдают своим детям. Дети же ходят по квартирам и просят милостыню. Появились и на улицах попрошайки. Рабочие месяцами не получают зарплату, многие продают свои квартиры за бесценок ради пропитания. В прошлом месяце комбинат выдал чуть более 6 тысяч тонн меди, что составляет менее трети его производственной мощности и недостаточно даже для покрытия затрат на производство. И это происходит на бывшем флагмане цветной металлургии СССР, на предприятии, где работают лучшие в цветной отрасли специалисты, где созданы уникальные технологии”.

Павел АБРАМОВИЧ,
“Горняки отказываются поставлять сырье металлургам”
(“Казахстанская правда”, 23 июня 1994 г.):

“Почти полмесяца простаивал коллектив Соколовско-Сарбайского горно-обогатительного комбината. Причина простая – нет денег, чтобы заплатить за электроэнергию, за услуги железнодорожников. Между тем горнякам должен Карагандинский металлургический комбинат более 150 миллионов тенге. В эти дни цеха комбината приступили к работе, однако дела идут трудно. Часть рабочих отказывается приступить к работе из-за невыплаты зарплаты за апрель и май”.

Вера ГАЛАКТИОНОВА, “Появится ли на горизонте “Ноев ковчег”?”
(“Казахстанская правда”, 29 ноября 1994 г.):

“Пустеют Жайрем в Жезказганской области, Каражал, Атасу – люди покидают города при месторождениях. Умирание города начинается с нижних этажей, как при потопе. Жители перебираются в квартиры, брошенные уехавшими. Осенью прошлого года на первых этажах в Карагайлы гуляли сквозняки – там уже никто не жил. Верхние этажи опустели весной этого года. Сейчас здесь можно увидеть мертвые пятиэтажки. Люди коротают дни и ночи средь мерзости запустения, почти без средств к существованию”.

Андрей КРАТЕНКО,
“Горно-металлургический комплекс на пороге стихийных бунтов”
(“Экспресс К”, 11 июня 1994 г.):

“1 мая на митинге рабочие выставили главное требование: обратиться к президенту республики и в Верховный Совет с предложением об отставке правительства. Потому что за четыре года оно не решило ни одной проблемы, а, наоборот, усугубило положение. Резолюцию отправили в верха, но пока ни ответа, ни привета. 12–13 июня состоится заседание Совета Федерации профсоюза и республиканского стачечного комитета. Стачком выступит с инициативой официально объявить о республиканской всеобщей стачке протеста”.

Александр БЕЛАШ,
“Простаивают монопольные производители меди в республике”
(“Панорама”, 21 апреля 1994 г.):

“Постоянные перебои с электроэнергией привели к тому, что за три месяца с начала года объединение “Жезказганцветмет” недодало продукции на 200 миллионов тенге. В Балхаше простаивают Коунрадский карьер, обогатительная фабрика, завод обработки цветных металлов. Тем временем цены на их основную продукцию уже достигли мирового уровня”.

Вячеслав КОХАНОВ, “Неотложные меры” подписаны”
(“АБВ”, 2 февраля 1994 г.):

“До последнего момента шахтеры держали пистолет у виска, и не только у своего. В последней декаде января горнякам начали выплачивать зарплату за декабрь минувшего года, и живые деньги несколько притупили остроту эмоционального накала на самих шахтах. Однако это было похоже на действие анальгина: мало кто мог предугадать, что станет с воспалившимся зубом”.

В этот период в Казахстане практически были остановлены все
предприятия химии, Усть-Каменогорский свинцово-цинковый завод, титано-магниевый комбинат, Лениногорский полиметаллический комбинат, Донской ГОК, Павлодарский алюминиевый, Ермаковский ферросплавный заводы, все шахты объединения “Карагандауголь”.

По данным Всемирного банка, в 1993-1994 гг. убытки казахстанских предприятий превышали 20 процентов валового внутреннего продукта. Интенсивно росло отрицательное сальдо торгового баланса республики: в 1993 году – 658 млн долларов, в 1994-м – 805 млн долларов. Пытаясь “рулить” промышленностью при помощи административных методов, правительство Сергея Терещенко сделало ставку на создание государственно-монополистических структур. За один год – с июня 1993 по июнь 1994 гг. правительство образовало более 80 государственных и национальных холдинговых компаний и акционерных обществ. Им в управление передали 1700 дочерних предприятий в разных отраслях промышленности.

Деятельность подобных структур, защищенных от конкуренции, оказалась крайне неэффективной. Большинство предприятий по сути были разворованы. Как отмечали эксперты Всемирного банка, государственные монополии участвовали в картельных соглашениях, перекрестном субсидировании, сегментации рынка и вертикальной интеграции.

У последней черты

Другим крайне неудачным шагом правительства Терещенко стало проведение внутриреспубликанского межхозяйственного взаимозачета в феврале 1994 года. Этой мерой власть пыталась решить проблему неплатежей. Предприятия получили доступ к дешевым правительственным кредитам, которыми следовало погасить долги. Но многие директора поступили хитрее: взятые десятки миллиардов тенге они тут же загнали на счета разных фирм за якобы оказанные маркетинговые и консалтинговые услуги. В итоге стабильность только что введенной в оборот национальной валюты была подорвана, курс тенге за месяц упал более чем вдвое, колоссальные ресурсы канули в песок.

Финансовыми “пиявками” при государственных предприятиях-монополистах стали многочисленные частные фирмы – товарищества с ограниченной ответственностью, индивидуальные и малые частные предприятия, через которые проводились торговые операции, причем таким образом, что именно в этих мелких структурах-посредниках оставалась вся прибыль. Глядя на то, как ловко правительство и президентская команда приватизируют валютную выручку от сырьевого экспорта, “красные
директора” тоже не терялись: финансовые “вершки” доставались аффиллированным фирмам, а долговые “корешки” ложились на баланс промышленных гигантов.

Любопытно, что одним из пионеров подобного перераспределения валютной выручки в Казахстане стал генеральный директор Карагандинского металлургического комбината Олег Сосковец. Еще в 1990 году по его инициативе при комбинате были созданы совместное предприятие “ТСК СТИЛ” (обратите внимание: соучредитель – фирма из Швейцарии!) и ассоциация “Казахрегион”. Позже некоторые журналисты расшифровали “ТСК” как “Транс Сис Коммодитиз”, однако каких-либо доказательств связей СП с братьями Черными не найдено.

Через СП и ассоциацию “Казахрегион”, которую открыто возглавил сам Сосковец, Карметкомбинат отгружал в страны дальнего зарубежья сталь, жесть, волнистый прокат. Валютная выручка доставалась узкому кругу высокопоставленных лиц. В дальнейшем финансовая проверка установила, что два заместителя Сосковца получили по личной “Волге”, а менее значимые персоны – автомобили поскромнее. Есть информация о том, что большую часть вырученных средств Сосковец отправлял “наверх”. Именно этим во многом можно объяснить и его стремительный кадровый взлет в специфической казахской элите – в начале 1992 года он был назначен первым вице-премьером Казахстана. К теме Сосковца и его роли в казахстанской экономике мы еще вернемся.

В июле 1994 года Алма-Атинский союз промышленников обратился к Верховному Совету Казахстана с призывом спасти отечественное производство. Директора отмечали, что кредитно-денежная система не выполняет своих функций. Взять кредит в банке в то время можно было лишь на 2–3 месяца под 400–450 процентов годовых, и то с огромным трудом, с “шапкой” и “откатом” (так называлась дополнительная мзда для руководителей банка). Тогдашний исполнительный директор союза Мэлс Елеусизов в свойственной ему эмоциональной манере заявил, что “банковская практика порождает коррупцию, а молодые коммерсанты Казахстана превращены государством в преступников”.

Приведем данные из официального бюллетеня Госкомитета РК по статистике за июнь 1994 года:

“В январе–апреле 1994 года индекс физического объема продукции снизился на 31,2 процента. По сравнению с аналогичным периодом прошлого года уровень валового общественного продукта составил лишь 60%, объем промышленной продукции – 58,7%. Таким образом, за последние два года в Казахстане произошло почти двойное сокращение промышленного производства.

В этом году снизили объемы выпуска продукции 1804 промышленных предприятия. Убыточными являются 1480 предприятий, сумма убытков превышает 3 миллиарда тенге. 505 предприятий имели длительные остановки отдельных производств, в том числе 16 предприятий останавливались полностью. В этом году фактически прекратился выпуск в Казахстане
фосфоритной руды, стирола, кузнечно-прессовых машин, силовых трансформаторов, синтетических каучуков.

Увеличиваются остатки готовой продукции на складах предприятий из-за кризиса сбыта. Остатки железной руды на Соколовско-Сарбайском объединении увеличились на 12 тысяч тонн. На Лисаковском горно-обогатительном комбинате они возросли более чем вдвое в связи с аварийным простоем доменных печей Карметкомбината. Цеха Карметкомбината простаивают из-за отсутствия средств и непрохождения платежей”.

Несколько отвлекаясь от темы, можно отметить, что в Казахстане сегодня редко вспоминают о КАТАСТРОФИЧЕСКИХ ИТОГАХ ПЕРВЫХ ЛЕТ НЕЗАВИСИМОСТИ. Причина – не только в пресловутом разрыве традиционных хозяйственных связей, которым принято было объяснять развал индустрии. Основная причина – элементарная некомпетентность правительства Сергея Терещенко. Редко вспоминают сегодня, какое незавидное, взрывоопасное наследство досталось новому премьер-министру РК Акежану Кажегельдину в октябре 1994 года. Мало того, что государство пришлось буквально вытаскивать из долговой ямы – в Казахстане тогда не было денег даже на зарплаты бюджетникам, не говоря уже об обслуживании внешнего долга.

Национальная экономика была обескровлена. В то же время “золотой век” Сергея Терещенко позволил казахской элите и прежде всего Главной семье аккумулировать сотни миллионов долларов на зарубежных счетах. В этом непреходящая “историческая заслуга” Сергея Александровича перед первым президентом РК. В этом секрет его удивительной непотопляемости. До сих пор Терещенко остается в ближнем резерве – он депутат парламента, руководитель ведущей пропрезидентской партии и публично уверяет, что благодаря его неустанным трудам на посту премьера в республике до сих пор ходят поезда, летают самолеты, а по утрам восходит солнце.

Если бы граждане Казахстана научились питаться воздухом, то приятный во всех отношениях Сергей Александрович рулил бы экономикой и поныне. Однако спецслужбы докладывали президенту, что в Казахстане нарастает угроза широкомасштабного социального взрыва. Казахстанские политологи рассуждали в прессе о том, что вконец ослабленному государству угрожают со всех сторон разные темные силы, и теоретически вполне возможна “балканизация” республики с последующим ее расчленением между сильными мира сего.

Особенно встревожили Назарбаева процессы, происходящие в северных областях и Восточном Казахстане, где преобладало русское население. В 1993–1994 гг. там состоялись массовые несанкционированные митинги, на которых говорилось о необходимости провести референдум и “воссоединиться с Россией”. Дело вполне могло принять опасный оборот.

Свой среди чужих

Нарастающие угрозы заставили Назарбаева отправить в отставку самого удобного премьера Терещенко и рискнуть – назначить на вторую должность в государстве квалифицированного менеджера, имевшего успешный опыт работы в бизнесе, причем не только в торгово-коммерческой сфере, но и в сфере реального производства.

Тогда никому и в голову не могло прийти, что всего через четыре года ситуация круто поменяется, и новые политические реалии заставят по-новому интерпретировать недавнюю историю. Что один из главных виновников экономического развала Сергей Терещенко вновь войдет в ближайшее окружение президента и даже возглавит его предвыборный штаб (не зря политологи говорят: скажи мне, кто за тебя агитирует, и я скажу, кто ты). Что Акежан Кажегельдин, который удержал экономику от краха и тем самым выручил, буквально спас от позорного бегства президента Назарбаева и его семью, будет обвинен этой же семьей в распродаже Отечества, отмывании денег и терроризме. Причина этого “переписывания истории” ясна: сегодня Назарбаеву важно дискредитировать роль человека, который будучи премьер-министром доказал свое интеллектуальное и профессиональное превосходство.

Нурбулат МАСАНОВ, “Столицу перенесли, а народ – забыли”
(“Новая газета”, 28 февраля 2000 г.):

“Конфликт между Кажегельдиным и Назарбаевым – это конфликт между компетентным менеджером и некомпетентным собственником. Такие конфликты известны во всем мире: менеджер (в данном случае Кажегельдин) знает, как и что, знает, где и как найти деньги, инвестиции, людей. Собственник (в данном случае Назарбаев) – это человек, который ничего этого не знает. Имеет большую собственность, но не может обеспечить механизмы управления ею. Когда Кажегельдин назначался на должность премьер-министра, он был малоизвестным в стране человеком. Но за три года своего премьерства он смог завоевать большой авторитет. Конфликт в данной ситуации был неизбежен. После увольнения Кажегельдин стал реальной оппозицией”.

Выходец из провинции, семипалатинец Кажегельдин никогда не был доверенным лицом Назарбаева. Для него оставались закрыты многие тайны Алма-Атинского двора. Президент тщательно следил, чтобы его люди – Абишев, Абыкаев, Гиффен, Утемуратов, Лучанский, Балгимбаев ни при каких обстоятельствах не сближались с премьером, не входили с ним в неформальный контакт. Круг президентских людей был настроен негативно по отношению к “семипалатинскому выскочке”. Когда за рубежом открывались первые торговые дома, когда рулевые республики уже вкушали красивую жизнь за границей, Кажегельдин занимался угольным бизнесом в провинции. Эта психологическая отдаленность, плохо скрытое пренебрежение дорого обошлись некоторым друзьям Назарбаева. Бизнесмен и экономист Кажегельдин на лету схватывал опыт аппаратных интриг и сумел крепко попортить кровь Гиффену, Абишеву и Балгимбаеву. Причем делал он это по-восточному тонко, без лобовых атак, чужими руками. В окружении Назарбаева поняли: на груди у “папы” быстро подрастает будущий лидер, который вот-вот заткнет за пояс отца и благодетеля.

Кичливость доверенных людей президента имела под собой лишь одно основание: премьеры приходят и уходят, а президент (тем более первый президент) – почти что вечен. По Конституции пребывание Кажегельдина на должности премьера действительно зависело только от Назарбаева. Если бы Кажегельдин был беззащитен, он не проработал бы и до конца 1996 года. Однако он позаботился о том, чтобы сделать свою отставку политически крайне нежелательной для президента. Как минимум по четырем основаниям.

Во-первых, Кажегельдин вел массированную кампанию в СМИ по раскрутке собственного имиджа. Он всячески подчеркивал свою роль в улучшении экономической ситуации, приводил на память сотни цифр, выписывал сложные схемы и по сравнению с незатейливым по части экономики президентом выглядел казахским Самуэльсоном. Редкий в СНГ случай: премьер, который провел крайне болезненные реформы, имел в 1997 году рейтинг, сопоставимый с рейтингом президента.

Во-вторых, даже в ситуации абсолютной кадровой власти Назарбаева, Кажегельдин сумел сколотить в правительстве собственную команду, к которой оказались близки и некоторые казахские бизнесмены. Разрушить ее усилиями спецслужб или трехэтажной волей президента было невозможно. Назарбаев сделал иначе: отправив Кажегельдина в отставку, он приблизил молодых честолюбивых бизнесменов, дал им ведущие посты в правительстве и тем самым отбил у них охоту как-либо поддерживать опального премьера. Однако этот маневр потребовал времени.

В-третьих, Кажегельдин замкнул на себе решение ряда стратегических вопросов и подчеркивал, что владеет концептуальными “ключами” в таких делах, как формирование фондового рынка, привлечение иностранных инвесторов, портфельные инвестиции, пенсионная реформа, стабилизация банковской системы. Казалось, что расставание с Кажегельдиным ослабит привлекательность Казахстана в глазах Запада, так как столь же грамотного, профессионального и популярного в международных деловых кругах премьера найти будет невозможно. Осенью 1997 года эти ожидания вполне сбылись, Запад действительно выразил недовольство беспричинной отставкой премьера, а Назарбаев действительно не смог подыскать адекватной замены среди преданных себе людей. Однако такова была осознанная президентом плата за уменьшение политического риска: держать Кажегельдина во власти и далее было для Назарбаева и его свиты невозможно – еще год–два и президенту пришлось бы смириться с ролью премьера как политического преемника.

И, наконец, в-четвертых, Кажегельдин очень многое знал. Не все, конечно (иначе его пришлось бы не освобождать от должности, а устраивать ему автокатастрофу), но многое. Позже выяснилось, что Кажегельдин вдобавок имел тайные от главы государства контакты в спецслужбах Казахстана и снимал копии многих официальных, служебных и конфиденциальных документов, а также записок и телеграмм оперативного характера. При этом даже в самые острые моменты противостояния экс-премьер не спешил делиться с широкой публикой конфиденциальной информацией о Назарбаеве и его финансовых делах. Он больше грозился и более-менее прозрачно намекал. Со стороны это выглядело как скрытая игра двух заклятых обладателей тайны. Кажегельдин тем самым вынуждал Назарбаева идти на уступки, а Назарбаев с энергией, достойной лучшего применения, “отстреливал” сторонников экс-премьера и заводил на Кажегельдина все новые уголовные дела.

Из интервью А.КАЖЕГЕЛЬДИНА компании ВВС (18 июля 2000 г.):

“Корр.: Что вы можете сказать по поводу тех обвинений, которые сегодня предъявляет Вам казахстанская сторона? В частности, обвинение в терроризме.

А.К.: Это очень интересное обвинение. Из арсенала обычных диктаторских режимов к своим оппонентам, посмотрите на современную историю. Во всех странах люди обвиняются в коррупции, в отмывании денег, в злоупотреблении. И вот теперь открылся совершенно новый портфель, новый файл: меня обвиняют в международном терроризме. Я могу на это сказать, что режим понимает, что они напрасно затеяли финансовую тему, потому что они сами оказались втянутыми в финансовые скандалы. Таким образом они хотят отвлечь внимание с финансовых скандалов на террористические, напугать Запад, дескать, будьте поосторожнее с ним, кого вы поддерживаете, террориста?! Но я думаю, что на Западе наивных уже давно не осталось. Поэтому будет достаточно несложно защитить себя здесь. Проблема в том, что в моей стране нет правосудия. Там нет равенства сторон в суде. Вот почему сегодня бывшие государственные офицеры, охранявшие меня просто потому, что их поставили охранять меня, сегодня оказались безвинно виноватыми и осужденными на такой длительный срок. Абсолютное искажение фактов, подставка, подброс оружия, полное невнимание к свидетелям не только со стороны защиты, но и со стороны обвинения”.

Ставка на Запад

С 1993 года руководство Казахстана пыталось найти за рубежом выгодных инвесторов для крупных промышленных комплексов. Именно в этом году появилась правительственная программа, в которой говорилось о таком оригинальном для СНГ методе санации предприятий, как их передача внешним управляющим. Сразу же оговаривалось, что в собственность инвестора переходит незначительный пакет акций, однако он получает от государства право управлять остальными акциями. В случае исполнения условий контракта, достижения необходимых производственных показателей и осуществления запланированного объема инвестиций внешний управляющий получает право льготного приобретения контрольного пакета акций. Иными словами: возьми кусочек, покажи себя на деле – и получишь весь пирог.

Умные люди быстро сообразили, что речь идет не только о финансовом оздоровлении индустрии, но и о своеобразной стратегии приватизации, которая имеет ряд несомненных преимуществ. Предприятия не продаются разом, а переходят в руки инвестора постепенно, по мере того, как он демонстрирует свою финансовую состоятельность и управленческое умение, причем не только перед правительством, но и перед трудовым коллективом. В итоге решалась сложная проблема политического, пропагандистского обеспечения приватизации.

Многие рабочие поначалу были запуганы перспективой прихода на заводы иностранных владельцев – “беспощадных эксплуататоров”, как учила советская пропаганда. Иное дело – приход управляющего, который поначалу ничем особо не владеет, но как бы “бескорыстно” наводит порядок: выплачивает долги по зарплатам, организует стабильный сбыт. Год-полтора такой эффективной деятельности – и трудовой коллектив будет обеими руками за то, чтобы “работать на капиталиста”. И пусть после этого деятели коммунистической оппозиции пытаются убедить рабочих, что лучше голодать при местном хозяине, чем процветать при иностранном!

Нурлан МАХМУДОВ, “Задача: заманить и заставить работать”
(“Деловая неделя”, 23 февраля 1996 г.):

“В принципе, всю эту “новую” методику можно было бы изложить в следующей деланно-циничной формуле: безденежное правительство старается различными посулами заманить на свою территорию толстосумов и заставить, чтобы их деньги раскрутили маховик отечественной экономики. Как бы, на первый взгляд, ни дешево будут проданы основные средства предприятий, государство получает приток новой крови, впоследствии же за счет организационных, фискальных, таможенных и прочих мер государство всегда имеет возможность влиять на деятельность инвестора. Естественно, что на первом этапе необходимо, чтобы пряник в одной руке выглядел послаще, а кнут в другой щелкал не так устрашающе”.

Первыми на казахстанские новации отреагировали российские бизнесмены. В течение 1993 года состоялся ряд встреч с участием Олега Сосковца, Сергея Терещенко и Сыздыка Абишева. Речь шла о создании финансово-промышленных групп в сфере цветной и черной металлургии, о восстановлении хозяйственных связей на новой, рыночной основе. Тогда же были сделаны робкие попытки организационно оформить готовящиеся соглашения, в частности, в феврале 1993-го образована ныне забытая корпорация – акционерное общество “Казросхром”.

Нурсултан Назарбаев не принимал участия в переговорах, однако был о них подробно проинформирован из разных источников и до поры до времени не высказывал своего мнения. Лишь к весне 1994 года он вынес окончательный вердикт: российский бизнес слишком слаб и нецивилизован, с ним связываться опасно. Свою роль при этом сыграла информация казахских спецслужб, которые внимательно отслеживали истинные намерения новоиспеченных российских олигархов и информировали руководство РК о том, что переговорщики из Москвы стремятся все “подгрести по себя”, но не обладают достаточными финансовыми ресурсами и высоким уровнем менеджмента. К тому же российские деловые круги были довольно сильно криминализованы, что отпугнуло официальную Алма-Ату. Назарбаев понял, что передача предприятий в руки российского бизнеса может обогатить чьи-то зарубежные банковские счета в оффшорных зонах, только не счета его семьи. И тогда руководство Казахстана приняло принципиальное решение сделать ставку на дальнее зарубежье.

У казахской элиты были свои проводники в незнакомом и рискованном мире международного бизнеса. В сфере нефтяных контрактов роль основного советника президента исполнял президент консалтинговой фирмы “Меркейтор Корпорейшн” Джеймс Гиффен. Остановимся на этой любопытной персоне подробнее.