Наставник Назарбаева

Как и следовало ожидать, на эту “провокационную” публикацию “Каравана” никто не откликнулся. Тогда редакция направила запрос руководству казахстанской службы внешней разведки “Барлау”. Оттуда пришел осторожный официальный ответ: “Сведениями такого характера не располагаем”. Однако в неофициальном общении сотрудники “Барлау” не скрывали, что Джеймс Гиффен имеет “соответствующие контакты” с американскими спецслужбами, и руководство Казахстана (в том числе и лично Нурсултан Назарбаев) об этом давно проинформировано. Если президент, зная о связях своего главного нефтяного советника с ЦРУ, продолжает ему доверять, значит “соответствующая” деятельность советника в Казахстане не противоречит основным интересам Назарбаева.

Наивно было бы предполагать, что г-н Гиффен – настоящий шпион наподобие своего тезки Бонда. Судя по всему, он имеет довольно отдаленное отношение к профессиональной разведке, хотя и представляет для нее несомненную ценность как человек, обладающий самой свежей и достоверной коммерческой информацией о состоянии нефтегазового комплекса Казахстана. Именно поэтому ничего кроме сардонической усмешки не вызывают регулярные аресты в Алма-Ате “шпионов”, которые якобы переправляют за границу данные о социально-экономической ситуации в республике. Однако основная роль Гиффена – в его влиянии на руководство Казахстана.

Как специалист по экономическому сотрудничеству с СССР Гиффен активно проявил себя в 1987–1990 гг. на переговорах с правительством Николая Рыжкова в рамках американо-советского консорциума. Тогда американцы предложили советскому руководству на редкость соблазнительный проект: создать в Советском Союзе несколько десятков совместных компаний по производству товаров народного потребления и быстро насытить внутренний рынок качественной дешевой продукцией. В роли потенциальных партнеров предлагались респектабельные компании: “Джонсон энд Джонсон”, “Набиско”, “Кодак” и т.д.

Это предложение было “наживкой”, которую с готовностью заглотнули в Москве. Мираж товарного изобилия оказался для горе-перестройщиков настолько привлекательным, что советские чиновники с готовностью вступили в игру. Сразу же встал вопрос о финансировании всего проекта. И тогда г-н Гиффен выложил на стол козырного туза: финансирование должно вести самое крупное и прибыльное совместное предприятие, которое будет заниматься добычей и продажей тенгизской нефти.

В другой раз Москва не решилась бы делиться с американцами стратегическим сырьем с одного из богатейших в стране месторождений. Но в той ситуации искушение было слишком велико: товарный дефицит в СССР стал фактором большой политики, и советское руководство было готово “поступиться принципами” ради американского ширпотреба – небесной манны, которая, казалось, вот-вот прольется на жаждущих строителей коммунизма.

И наконец, в-третьих, Гиффен получил возможность одновременной игры на казахстанском поле. Уже в 1988 году казахстанских представителей стали активно привлекать к переговорам. Причем скрытым инициатором этого присутствия была американская сторона. Москва пыталась было по привычке “разрулить” Тенгизский проект в централизованном порядке, без участия руководства Казахской ССР. Но официальная Алма-Ата продемонстрировала столь глубокую осведомленность о проекте и столь горячее желание в нем участвовать, что Москве пришлось уступить. В итоге американцам

удалось на переговорах “столкнуть лбами” все более амбициозную республиканскую элиту и союзный центр.

Надо полагать, подробная информация о переговорах поступила в Алма-Ату не без содействия американцев. Тем самым они показали президенту Назарбаеву, что их интересы объективно совпадают с интересами национальной элиты, что экономический суверенитет Казахстана выгоден Западу. Именно на этот период приходится знакомство и постепенное сближение Джеймса Гиффена с Нурсултаном Назарбаевым.

Стив ЛИВАЙН и Билл ПАУЭЛЛ “Президент и его советник” (“Ньюсуик”, 2 июля 2000 г.):

“Гиффен, которому сейчас 59, из простой семьи, не тяготится своим благосостоянием. Молодым человеком он женился на правнучке Гарри Хопкинса, доверенного лица Франклина Рузвельта. Гиффен работает в прекрасно оборудованном офисе в Манхэттене, каждый день носит темно-синий костюм, рубашку пастельного цвета с белым воротничком, золотые запонки и часы на браслете. Его офис – место поклонения Назарбаеву и собственному успеху. На стенах офиса висят фотографии президента Казахстана и Гиффена в обществе других бывших советских лидеров, в том числе Михаила Горбачева. Дом Гиффена находится по соседству с полем для гольфа, куда в качестве члена клуба он с гордостью приводил Назарбаева.

Гиффен стал важным советником Назарбаева в 1995 г. Он способствовал лишению нечистого на руку нефтяного промышленника по имени Джон Деусс контрольного пакета акций нефтепровода, который был предназначен нести казахскую нефть к Черному морю. С тех пор за Гиффеном закрепилась прочная репутация проницательного и жесткого дельца. Он разработал для Казахстана стратегию переговоров по продаже концессий на разработку месторождения Кашаган в Каспийском море, которое может оказаться крупнейшим месторождением, открытым в последние десятилетия.

Связи с Казахстаном упрочили его благосостояние. Только месторождение Тенгиз – контракт, который Гиффен 10 лет назад помог заключить с Назарбаевым и Горбачевым, приносит ему 7,5 цента с каждой добытой баррели. В прошлом году его доход составил 5 млн долларов США”.

В 1990 году союзный центр оказался неожиданно быстро блокирован (неожиданно даже для американцев). Горбачев планировал преобразование федерации, но СССР форсированно двигался к распаду. Начиная с лета 1991 года, все переговоры по Тенгизу велись главным образом с казахской стороной. В этот период состоялся памятный обед в Кремле, на котором присутствовали Джордж Буш и Михаил Горбачев. Американские журналисты рассказывают, что за одним столом с самыми сильными мира сего оказался и никому не известный бизнесмен Джеймс Гиффен. Приглашение на обед ему устроил Нурсултан Назарбаев. Такая протекция стоила дорого. Назарбаев рассчитывал, что консультации Гиффена на переговорах с компанией “Шеврон” позволят извлечь максимум прибыли для республики и во многом “обойти” союзный центр.

Спустя год с небольшим, в апреле 1993-го, уже никто не вспоминал об этих щедрых обещаниях. Президент Назарбаев и председатель правления компании “Шеврон” Кеннет Дерр подписали контракт на 40 лет, в котором не было ни слова о СП по производству товаров народного потребления. Интенсивный экспорт американских технологий так и остался для Казахстана сладкой сказкой. Республика оказалась обречена вывозить сырье и на вырученные деньги покупать зарубежный ширпотреб.

О, сколько там открытий чудных!..

С 1992 года Гиффен стал официальным консультантом Назарбаева. Одновременно он был консультантом министра нефти и газа РК, а когда министерство упразднили – консультантом национальной компании “Казахойл”. Помимо комфортабельного офиса в США, у Гиффена есть два рабочих кабинета в Казахстане. Один в резиденции президента, другой в современном здании “Казахойла”. Выезжая за границу, Гиффен иногда использует свой американский паспорт, а иногда – дипломатический паспорт гражданина Республики Казахстан (подобное двойное гражданство противоречит казахстанскому законодательству, а обладание диппаспортом для иностранца явно не согласуется с Венской конвенцией о дипломатических сношениях”. По информации газеты “Караван”, фирма “Меркейтор” получает 60 центов с каждого проданного барреля казахстанской нефти. Если учесть, что республика ежегодно экспортирует 100–120 миллионов баррелей, это более чем щедрый профит.

“Независимые эксперты выдали свою раскладку цены на казахстанскую нефть. По их подсчетам, добыча тенгизской нефти обходится СП “Тенгизшевройл” в 7 долларов за баррель, плюс 3,6 – транспортировка да упомянутые 60 центов – комиссионные американским “фирмачам”, что в сумме дает 11,2 доллара за баррель. Такая арифметика не укладывается в голове: на кой ради неизвестного дяди увеличивать себестоимость нефти, либо того хуже – упускать дефицитную валюту за рубеж?”

Роль Джеймса Гиффена станет более понятна, если учесть, что он был активным участником официальных визитов руководства Казахстана в США, брал на себя организацию ряда публичных мероприятий с участием Назарбаева (в Великобритании ту же лоббирующую и организующую роль поначалу исполняла компания “Транс Уорлд Груп”). Кроме того, “Меркейтор Корпорейшн” тесно сотрудничает с банком “Индосуэз” – тем самым банком, где швейцарские следователи в 1999 году обнаружили “сомнительные” казахские счета.

В 1999 году в России вышла книга “антиамериканиста” Олега Платонова “Почему погибнет Америка”. В ней Джеймс Гиффен включен в длинный список “тайного мирового правительства”. Впрочем, в этом же списке оказались столь разные персоны, как Сергей Кириенко, Григорий Явлинский и Александр Лебедь, так что логику составления подобных сенсационных перечней уловить трудно (разве что всех неплохо принимают в США). Важно другое: несмотря на свою полную закрытость для журналистов и казахстанской общественности Гиффен остается “на слуху” как человек, от которого во многом зависит мнение президента Назарбаева в нефтяных вопросах.

В марте 1995 года министр нефтяной и газовой промышленности Н. Балгимбаев и председатель правления “ККБ” Н. Субханбердин подписали генеральное соглашение. Банк обязался: осуществлять поиск иностранных инвесторов, проводить оценку инвестиционной стоимости предприятий, координировать проекты приватизации в отрасли. В свою очередь министерство обещало перевести все нефтегазовые счета (кроме заветных валютных) в “Казкоммерцбанк” и “в случае необходимости предоставлять квоты и лицензии по взаимосогласованным экспортным проектам в качестве обеспечения принятых обязательств”.

Однако уже весной 1997 года политические позиции Кажегельдина пошатнулись, и “Казкоммерц” утратил свою особую роль в нефтяных проектах. Этому предшествовала скрытая борьба между премьером и группой Балгимбаева.

Подковерная схватка

Нефтяных баронов не устраивало постоянное присутствие молодых финансистов из команды Субханбердина. Мало того: с помощью силовых структур Кажегельдин покусился на святая святых – многомиллионные теневые доходы, оседающие на зарубежных счетах казахстанской элиты.

Весной 1996 года в рамках предприватизационной подготовки премьер инициировал финансовые проверки крупнейших нефтяных компаний. Специалисты Министерства финансов обнаружили серьезные злоупотребления. В актах проверок фигурируют многочисленные факты нецелевого расходования средств, приобретения дорогостоящих квартир и домов для отдельных сотрудников на деньги, которые полагалось перечислить в бюджет, а главное – приводились случаи утечки валютных ресурсов за рубеж. Все документы проверок тщательно засекретили, но кое-что все же просочилось в печать.

Министерство нефти и газа (Н. Балгимбаев) предприняло энергичные аппаратные контрмеры. В окружении президента начались разговоры о том, что Кажегельдин взял на себя все управление экономикой Казахстана, оттеснив главу государства от влияния на экономические решения. На имя Назарбаева поступило несколько конфиденциальных записок, в которых содержался угрожающий анализ: еще немного – и президент станет свадебным генералом при фактическом лидере Кажегельдине. По мнению разработчиков этих версий, Кажегельдин в дальнейшем сможет эффективно конкурировать с Назарбаевым на президентских выборах и наверняка

одержит победу, пользуясь поддержкой влиятельных финансовых и предпринимательских группировок.

Тем временем команда Кажегельдина продолжала открытое наступление на позиции нефтяных баронов. В октябре 1996 года председатель Госкомитета по госимуществу Сарыбай Калмурзаев на пресс-конференции в Алма-Ате сообщил сенсационную весть. Дословно: “В балансе производимой в Казахстане нефти не балансируется около 500 миллионов долларов”. Это туманное высказывание имело характер сигнала: Калмурзаев сообщал оппонентам, что в правительстве имеются материалы о финансовой утечке из республики средств от продажи примерно 5 миллионов тонн нефти. Какого-либо вразумительного официального разъяснения по этому поводу от правоохранительных органов не поступило.

В ноябре 1996 года начальник Алма-Атинской налоговой полиции Владимир Курбатов сообщил журналистам о грубых финансовых нарушениях, допущенных руководством госхолдинга “Мунайгаз”. Президент компании Тулеген Хасанов (близкий друг Нурлана Балгимбаева) был задержан и доставлен в правоохранительные органы для допроса, дома у него провели обыск. Даже видавшие виды оперативники были изумлены роскошным бытом далеко не главного нефтяного босса. По фактам финансовых нарушений было заведено уголовное дело, переданное в Комитет национальной безопасности РК.

По словам Курбатова, госкомпания “Мунайгаз” злостно уклонялась от уплаты налогов. Сумма не перечисленных в бюджет средств составила миллионы долларов. В то же время руководство холдинга в 1994–1996 гг. приобрело в престижных районах Алма-Аты 50 комфортабельных квартир для руководящего персонала, а также для совершенно посторонних лиц – сотрудников Комитета национальной безопасности и прокуратуры. Об утечке валютных средств за рубеж Курбатов счел за лучшее промолчать. Однако молчание проверяющих могло иметь временный характер.

Наталья АБСАЛЯМОВА, “Владимир Курбатов против “Мунайгаза”
(“Экспресс К”, 26 ноября 1996 г.):

“Наезжая” на близкие президентской семье предпринимательские структуры, Кажегельдин фактически собирал компромат на Назарбаева. Это было по-настоящему опасно. Чаша терпения переполнилась. Самый влиятельный противник Кажегельдина – зять президента Рахат Алиев убедил “папу” в том, что надо срочно менять “политическую конфигурацию”.

В декабре 1996 года президент частного холдинга “Сахарный центр” Алиев назначается первым заместителем начальника главного управления налоговой полиции Государственного налогового комитета РК – начальником управления по борьбе с коррупцией и контрабандой.

Одной из первых его акций в новой должности стала специальная

операция в “Казкоммерцбанке”. Банк, которому покровительствовал Кажегельдин, подвергся бесцеремонной атаке автоматчиков (позже их прозвали “алиментами”). Белые воротнички были уложены на пол “задом вверх”. Заместителя Субханбердина Евгения Фельда в наручниках доставили для допроса в казенный дом, из офиса банка конфисковали документы и компьютеры с информацией.

Началась новая эра – силовой борьбы родственников президента за передел сладкого пирога.

Рахат АЛИЕВ, “У крутых “крыши” поехали”
(“Караван”, 17 июля 1998 г.):

Атака “Меркейтора” на правительство

Министру Балгимбаеву как выпускнику Массачусетского университета (1993 г.) и бывшему стажеру компании “Шеврон” (1993–1994 гг.) был значительно ближе консультант Джеймс Гиффен, чем люди из “Казкоммерцбанка”. О степени близости Балгимбаева и Гиффена говорит тот факт, что даже в официальной переписке американский советник обращался к министру запросто, по имени.

Из письма Дж. Гиффена министру Н. Балгимбаеву
от 10 января 1996 года:

“Нурлан,

мои источники сообщили следующее о добыче на Тенгизе:

В настоящее время СП “Тенгизшевройл” располагает мощностями по переработке в 4,5 млн тонн в год, а по демеркаптанизации и добыче – в

4 млн тонн в год. Ожидается, что к концу 1996 года мощность по добыче снизится до уровня 3,3 млн тонн в год. Для увеличения добычи до 6 млн тонн в год необходимо отремонтировать не менее шести скважин, достроить обе части КТЛ-2, а также вторую часть установки по демеркаптанизации, что потребует приблизительно шесть месяцев. Эти планы изложены подробно в бизнес-плане ТШО за 1995 и 1996 годы.

В бизнес-плане ТШО за 1995 год было сказано, что СП будет готово экспортировать на уровне 6 млн тонн в год к началу третьего квартала только в том случае, если к 1 марта 1995 года будет получена гарантия на квоту в размере 6 млн тонн в год. В связи с тем, что экспортная квота на 1995 год была ниже ожидаемой, ТШО отложила все капитальные затраты, планируемые на 1995 год, что и ограничило мощности по добыче до уровня 4 млн тонн в год”.

“С целью проведения эффективных и результативных переговоров по вопросам приватизации предприятий нефтегазового комплекса, а также обеспечения необходимой координации, поручить:

1. Государственному комитету РК по управлению госимуществом и Государственному комитету РК по приватизации осуществлять прямые контакты с Министерством нефтяной и газовой промышленности РК по вопросам приватизации нефтяных и газовых объектов, а также привлекать к переговорам, касающимся упомянутых проектов, официального консультанта Миннефтегаза РК фирму “Меркейтор корпорейшн” и представлять ей всю необходимую техническую, коммерческую, финансовую, юридическую или другую информацию и аналитические материалы, относящиеся к приватизируемым проектам.

2. Все расходы по участию фирмы “Меркейтор корпорейшн” по приватизируемым проектам отнести за счет Министерства нефтяной и газовой промышленности Республики Казахстан”.

Таким образом, Балгимбаев попытался утвердить приоритетную роль своего министерства и фирмы “Меркейтор” в процессе приватизации нефтяных и газовых компаний. Если бы это распоряжение было принято, без одобрения Нурлана Утебовича и г-на Гиффена нельзя было подписать ни одного контракта. Кроме того, Миннефтегазом был подготовлен проект распоряжения о привлечении банка “Индосуэз” в качестве основного консультанта министерства по проекту Каспийского шельфа.

“По проекту распоряжения о найме юридических, финансовых, коммерческих и технических консультантов для оказания содействия Миннефтегазпрому в привлечении иностранных инвестиций в части привлечения консультантов к проекту по приобретению “Мобил Корпорейшн” определенной части доли РК в СП “Тенгизшевройл” осуществляется только на тендерной основе согласно действующего законодательства.

Попытка дискредитации

Однако противостояние усиливалось и не в пользу правительства. Очередным объектом подковерной схватки стала компания “Южнефтегаз”, которую правительство Кажегельдина решило приватизировать без консультирования со стороны всесильного Гиффена – на открытом тендере, в честной борьбе. Победителя определили не чиновники, а официальные консультанты – эксперты респектабельных консалтинговых компаний. 4 декабря 1996 года Кажегельдин подписал постановление правительства №1483, в котором говорилось:

“Одобрить результаты открытого тендера и договора о продаже государственного пакета акций АО “Южнефтегаз” компании “Харрикейн Кумколь Лимитед”, полностью принадлежащей канадской компании “Харрикейн Хайдрокарбонс ЛТД”. …Государственному комитету по управлению госимуществом в установленном законодательством порядке решить вопрос о выводе АО “Южнефтегаз” из состава акционеров компании “ЮТЭК”.

Джеймс Гиффен не мог смириться с подобным игнорированием его неформального статуса. Резкое недовольство высказывал и Балгимбаев: получалось, что, приватизируя нефтяную отрасль, правительство не прислушивается особо к мнению нефтяных королей, которые завели эту отрасль в тупик. 7 декабря 1996 года Гиффен направил в Миннефтегаз меморандум, в котором подверг сомнению компетентность правительственных консультантов и в очередной раз напомнил о себе как о большом патриоте казахстанской экономики. Вот характерная выдержка из этого весьма специфического документа:

“Мы понимаем, что “Прайс Уотерхаус” получил указания вести переговоры относительно налога на сверхприбыль с тем, чтобы ограничить уровень отдачи проекта для “Харрикейн”. Настоящее предложение состоит в том, чтобы провести переговоры по механизму расчета налогов на сверхприбыль, основанному на IRR (индивидуальном коэффициенте). По нашему мнению, основанному на предварительном понимании экономики сделки, механизм, основанный на IRR, будет неэффективным для ограничения уровня отдачи “Харрикейна”.

Используя подобные письма, Нурлан Балгимбаев пытался доказать президенту, что правительство Кажегельдина упускает прибыль, прибегая к услугам “своих” консультантов. Однако в отличие от предпочитающего
закулисные игры Гиффена, консультанты открыто брали на себя ответственность за принятые экономические решения. К примеру, 3 декабря 1996 года, то есть за день до принятия правительственного постановления по “Южнефегазу”, руководители “Прайс Уотерхауз”, “Пеппер, Хэмилтон и Шиц” и ОАО “Казкоммерцбанк” подписали следующий короткий документ:

“Приватизация АО “Южнефтегаз” является выгодной для Республики Казахстан. Мы принимаем на себя ответственность за экономические аспекты данной сделки”.

Нурлан Балгимбаев отчаянно противился передаче “Кумколя” “Харрикейну”. Он писал Назарбаеву о “расточительстве драгоценных природных ресурсов”, о том, что покупная цена объекта слишком низка, а доля республики в общем доходе проекта недостаточна. Однако эти обвинения опроверг выступивший в роли независимого арбитра советник президента по юридическим вопросам Михаил Тимкин:

И все же политика оказалась для Назарбаева превыше экономики. Президенту нашептывали, что премьер-министр взял слишком большую власть, пора ее рассредоточить. В феврале 1997 года Балгимбаеву удалось убедить Назарбаева в том, что его ведомство должно быть выведено из-под непосредственного руководства премьер-министра. 4 марта Назарбаев подписал указ о создании национальной нефтегазовой компании “Казахойл”. Тогда же было создано республиканское Агентство по контролю за стратегическими ресурсами – ведомство, явно направленное на ревизию действий правительства. Эксперты заговорили о скорой смене премьер-министра.

Тогда же, в марте 1997 года, Джеймс Гиффен выступил с первой и единственной публикацией в казахстанской прессе – статьей “Стратегия инвестирования и приватизации” (журнал “Нефть и газ Казахстана”, №3, стр.11-13). Никакой конкретной информации в ней не было, исключительно общие подходы к заключению контрактов. Но характерно, что Гиффен не сказал ни одного слова в адрес правительства. Все высказанные им похвалы за “грамотное привлечение иностранных инвесторов” адресовались исключительно Министерству нефти и газа (то есть другу Балгимбаеву).

Заинтересованные лица поняли: данная статья – знак того, что Кажегельдин отныне надежно удален от раздела “нефтяного пирога”, а Гиффен полностью восстановил прежнее влияние в ближайшем окружении президента Назарбаева. Спустя полгода Акежан Кажегельдин ушел в отставку. Его кресло занял Нурлан Балгимбаев. Обосновывая свой выбор, президент Назарбаев подчеркнул, что особое значение для Казахстана в ближайшие десятилетия будет иметь нефть. Правда, дождаться большой каспийский нефти в чине премьер-министра Балгимбаеву не удалось, он был отправлен в отставку осенью 1999 года. Этому предшествовала масса сенсационных событий.

Летом 1999 года в Швейцарии стали замораживать первые обнаруженные женевской прокуратурой “сомнительные” казахские счета в банках. Балгимбаев настолько “светился” в истории со счетами, что в августе президент Назарбаев предложил ему подать в отставку. Тем самым Балгимбаев выполнил двойную роль. С одной стороны, он избавил президента от необходимости разбираться со своим ближайшим соратником: все-таки ЗАО “Казахойл” – это компания, а не чиновничья структура, и не подчиняется непосредственно главе государства. С другой стороны, Балгимбаев не опроверг ни одно из перечисленных обвинений в свой адрес и тем самым безропотно согласился на долю “самого виноватого”.

Чего не сделаешь, на какие жертвы только не решишься, чтобы отвести удар от своего всесильного патрона. Однако тень, которая легла на все руководство Казахстана, затронула и президента Назарбаева. Прошло немного времени, и эта тень стала куда гуще.

Пропитанные нефтью и деньгами

Стив ЛИВАЙН и Билл ПАУЭЛЛ, “Президент и его советник”
(“Ньюсуик”, 2 июля 2000 г.):

О том, что скандальная информация о следствии утекла в прессу и в ближайшее время станет достоянием общественности, в семье Назарбаева знали уже в конце мая. Именно тогда швейцарский следователь Дево совершил не афишируемый рабочий визит в Вашингтон, где представил своим коллегам из Министерства юстиции материалы первичного расследования по делу о казахских счетах. Информация об этом визите быстро стала известна Астане через казахстанских лоббистов в Вашингтоне.

В окружении Назарбаева поняли, что первоначальный расчет на сворачивание дела с помощью дипломатического и “неформального” давления на следствие оказался глубоко ошибочен. Дево четко следовал характеристике “крепкий орешек”: он не только не поддавался на попытки административного давления через представителей внешнеполитического ведомства Швейцарии, но и расширял поле своей деятельности, вовлекая в него мощные силы из-за океана. Позже журналисты отметили, что именно назойливые действия казахстанской стороны, требующей немедленно разморозить счета, побудили Дево “укрепить тыл”.

Стив ЛИВАЙН и Билл ПАУЭЛЛ, “Прослеживая путь денег”
(“Ньюсуик”, 16 июля 2000 г.):

Сообщение о действиях швейцарской прокуратуры вызвало у основных казахстанских фигурантов по делу состояние, близкое к панике. В качестве главного виновника будущего скандала президенту назвали экс-премьера Кажегельдина: якобы именно он с риском для самого себя “сдает” конфиденциальные сведения и тем самым пытается политически заблокировать Назарбаева, вынудить его уйти в отставку.

Окружение президента не исключало самых неожиданных поворотов сюжета, вплоть до его спешного ухода “по состоянию здоровья”. Следовало загодя позаботиться о надежных путях отступления. По поручению администрации главы государства был спешно разработан проект закона “О Первом Президенте Республики Казахстан”, который гарантировал Назарбаеву и после его отставки абсолютную безопасность, влиятельную роль в коридорах высшей власти и пожизненное сохранение всяческих материальных благ и привилегий.

Государственно-правовой отдел Администрации Президента Республики Казахстан
(“Казахстанская правда”, 22 июля 2000 г.):

Поэтому и в Казахстане на цивилизованных, демократических началах, в законодательном порядке, путем широкого парламентского обсуждения наше общество и государство решают деликатные для любой страны вопросы, связанные с личностью первого руководителя страны”.

Одновременно были предприняты жесткие силовые меры против источника всех семейных зол – Кажегельдина и его сторонников. В Алма-Ате закрыли три оппозиционные газеты – “СолДАТ”, “ХХI век” и “Начнем с понедельника”. Приостановлен выпуск газеты “Время по Гринвичу”, которая осмелилась публиковать перепечатанные из зарубежных изданий материалы по “казахгейту”. В Москве ранили ножом руководителя центра “Евразия-Интернет” Игоря Побережского. Через конфиденциальные источники в прессу была запущена информация о подготовке к покушению на самого Кажегельдина – якобы “опытному профессионалу” за его голову уже заплачено около 400 тысяч долларов. Таким образом Астана попыталась прекратить разрастание скандала и умерить активность главного политического соперника, откровенность которого могла бы стоить семье Назарбаева очень дорого.

Парадоксально, но в окружении Назарбаева есть лица, которым данный скандал выгоден, поскольку он объективно работает на повышение значения этих лиц, их “незаменимости”. Вот цитата из аналитической записки, которая под соответствующим грифом была направлена в администрацию президента РК:

Крайне неоднозначный характер имеют последствия отдельных операций КНБ против Кажегельдина. Обвинения в том, что Кажегельдин владеет недвижимостью (виллами) в Бельгии, привлекли внимание бельгийских правоохранительных органов, которые, со своей стороны, предприняли расследование и выяснили, что вилла принадлежит Алмазу Ибрагимову – одному из организаторов Гражданской партии Казахстана, представителю “металлургической группы”, близкой к президенту Назарбаеву. Следует отметить, что Р. Алиев является конкурентом металлургической группы и объективно заинтересован в дискредитации ее руководства.

В сентябре 1999 года аналогичная ситуация сложилась вокруг казахстанских счетов в швейцарских банках. Руководство КНБ убедило Назарбаева в том, что Кажегельдин имеет такие счета и необходимо привлечь правоохранительные органы Швейцарии для расследования. Однако после соответствующего официального запроса со стороны Астаны правоохранительные органы Швейцарии обнаружили ряд счетов правительства и физических лиц из руководства РК, в том числе счета самого президента.

Таким образом, внешне пытаясь обвинить и скомпроментировать Кажегельдина, КНБ одновременно как бы “невольно” дискредитирует президента Назарбаева и близких к нему бизнесменов, неугодных Р. Алиеву. Фактически “дискредитация” Кажегельдина в международном плане обернулась куда более масштабной и эффективной дискредитацией руководства Казахстана и серией скандалов, связанных с первыми лицами”.

Женевский бумеранг

Авторы аналитической записки особо отмечают странный на первый взгляд факт: финансовое расследование в Швейцарии инициировали сами власти Казахстана. Летом 1999 года в горячем стремлении “похоронить” Кажегельдина они отправили в Женевскую прокуратуру запрос по поводу его тайных счетов. И оказались в положении унтер-офицерской вдовы, которая сама себя высекла.

Любопытно, что этим нелепым действиям предшествовали долгие консультации, в том числе со швейцарскими финансистами. Вопрос ставился так: может ли будущее следствие выйти исключительно на счета Кажегельдина, не трогая президента? Швейцарцы ответили в вежливой форме, но смысл был такой: не пытайтесь взорвать мусорную кучу – по уши окажутся все, включая президента.

Ксавье ПЕЛЛЕГРИНИ “Казахские сановники в женевских сетях”
(“L’Hebdo”, 3 февраля 2000 г.):

Сам президент не нашел ничего лучшего, как все напрочь отрицать: у него, оказывается, вообще никогда не было счетов в иностранных банках. Некоторые эксперты полагали, что формально это действительно так: иметь подобные счета для Назарбаева слишком рискованно. Однако последние сообщения в западной прессе свидетельствуют о том, что президент сознательно пошел на такой риск. “Из официальных источников стало известно, что некоторые из счетов предназначались для президента Казахстана”, – пишет обозреватель “Нью-йорк таймс” Джон Таглиабу (28 июля 2000 года, подробнее – см. приложение). Но основная масса счетов открывалась на близких, доверенных людей. Главным казначеем зарубежных капиталов семьи Назарбаевых долгое время был Сыздык Абишев. К этой деликатной работе имели непосредственное отношение Нурлан Балгимбаев, Нуртай Абыкаев, Булат Утемуратов, Джеймс Гиффен.

Сегодня в связи с разоблачениями последних месяцев в окружении Назарбаева наблюдается смятение. Некоторые персоны поменялись то ли масками, то ли ролями. Эксперты ломают голову над тем, почему бывший стажер “Шеврона” Нурлан Балгимбаев вдруг решил подвергнуть жесткой критике деятельность своей любимой американской компании в Казахстане.

“За последнее время президент “Казахойла”, бывший премьер-министр Нурлан Балгимбаев несколько раз негативно высказывался в отношении американской корпорации “Шеврон” и ее действий в рамках СП “Тенгизшейвройл”. По мнению экспертов, эти высказывания могут быть способом давления на “Шеврон”. Возможно – в пользу другой компании. Мы уже сообщали, что г-н Балгимбаев подверг критике американских менеджеров, уклоняющихся от закупки казахстанских товаров и услуг, проводящих тендеры исключительно на территории США и не допускающих к ним казахстанскую сторону. Балгимбаев также предложил добиться разделения дополнительной прибыли по проекту, чтобы увеличить отчисления Казахстану, и сообщил о почти миллиардной задолженности СП “Тенгизшевройл” республике. Если вспомнить, каким горячим сторонником продажи казахстанской доли в ТШО был Нурлан Утебович совсем недавно, его новая позиция вызывает, мягко говоря, недоумение”.

В журнале “Ньюсуик” сказано, что “Мобил” ныне активно сотрудничает с ФБР в расследовании скандального дела. Если союзником следователей окажется еще и “Шеврон”, выплывет такая информация, что Назарбаеву придется срочно воспользоваться законом о Первом Президенте. Другой вопрос: выгодно ли самому “Шеврону” сегодня открывать всю правду, не повлечет ли это серьезных обвинений в адрес менеджеров компании?

Второй расчет, озвученный рассерженным Балгимбаевым, более общий. Через “Шеврон”, имеющий влиятельное лобби в руководстве США, попытаться надавить на американскую администрацию, которая, как кажется Назарбаеву, развернула сегодня “информационную войну против Казахстана”. На самом деле в Вашингтоне воюют против коррупции и произвола со стороны самого Назарбаева, но президент давно не проводит различия между собственной персоной и государством, которое он возглавляет. Критика “Шеврона” – знак недовольства позицией Запада. Назарбаев дает понять: господа, я долгое время был с вами ласков, так отплатите же мне той же монетой и прекратите этот поток критики в западной прессе и со стороны официальных лиц США.

Трудно сказать, насколько в “Шевроне” понимают подобные намеки и определить степень реального влияния нефтяной компании, которая волей-неволей оказалась вовлечена в процесс жесткой политической борьбы. Очевидно только, что серьезные подозрения, получившие огласку в западной прессе, имеют большое значение не только для основных действующих лиц, но и для успеха нефтяных проектов в Казахстане в целом. Следующей администрации США, которая придет на смену команде Билла Клинтона, предстоит решать, в какой степени успешным может оказаться политическое сотрудничество с режимом, который в значительной мере дискредитирован. Окончательно судить о степени этой дискредитации можно будет в ближайшие месяцы, когда расследование в Швейцарии и США даст конкретные результаты.

Луиза ШЕЛЛИ,
“Нефтяную коррупцию могут связать с именем Назарбаева”
(“Аналист”, 19 июля 2000 г.):

Феномен Лучанского

Если в нефтяной сфере главным советником Назарбаева был г-н Гиффен, то в металлургии роль “проводника” в деловой мир взял на себя бизнесмен Григорий Лучанский. Правда, поначалу с меньшим успехом: одиозная слава Лучанского помешала ему войти в “ближний круг” и наладить с семьей президента стабильное сотрудничество.

Так же как о Гиффене, о Лучанском ходят разного рода легенды. В “мировом правительстве” он, правда, не числится, не тот масштаб. Нет его и в тайных списках агентов западных спецслужб, поскольку в отличие от Гиффена Лучанского терпеть не могут на Западе. Германские спецслужбы обвиняли его в том, что одно время он зарабатывал валютные средства для… КГБ. Журнал “Тайм” назвал его “самым ловким непойманным преступником в мире”. В прессе за ним закрепилось колоритное прозвище “Лаки Лучано”. Его подозревают в отмывании денег, связях с наркомафией и запрещенных торговых операциях с “проблемными” странами.

“Григорий Лучанский начиная с осени 1996 г. объявлен в Израиле одним из 35 “мафиозных русских”, которым закрыт въезд в страну, – пишет бельгийская “Ле Суар” (16 февраля 2000 года). – Он взят на учет израильской разведкой “Моссад” как торговец оружием, принадлежащим русской мафии. Бельгийская госбезопасность связывает его имя с “Солнцевской преступной группировкой” Михайлова (Михася). Компания “Нордекс”, принадлежащая Григорию Лучанскому, в частности, подозревается в поставках баллистических ракет в Ирак, через Северную Корею и Украину в начале 90-х годов”. (Подробнее – см. приложение).

“Скупаем российские заводы. По дешевке”
(“Совершенно секретно”, 19 марта 1996 г.):

“У Григория Лучанского трудное прошлое. В 1983 году он сел в тюрьму на 7 лет за хищение в крупных размерах, подлог и злоупотребление служебным положением. Его досрочно освободили за глубокое раскаяние и хорошее поведение. Из колонии Лучанский попал прямо в перестройку и немедленно понял, где делаются настоящие деньги. Он стал торговать недрами своей Родины – тяжелыми металлами, редкоземом и даже мочевиной. Некоторое время работал заместителем директора латвийского агрокомбината “Адажи” и в этом качестве, приехав однажды в Вену, создал 14 декабря 1989 года фирму “Нордекс ГмбХ”, которая стала посредником в переброске сырьевых ресурсов с востока на запад”.

Более подробная информация о детище Лучанского содержится в справке, составленной в 1994 году сотрудниками департамента безопасности группы “МОСТ” – именно такой источник указывает агентство журналистских расследований “FLB”, поместившее документ на своем сайте в Интернете:

“Фирма “Нордекс Гмбх” зарегистрирована 26.02.90 г. торговым судом
г. Вены, Австрия. Перерегистрация 01.12.93 г. торговым судом Вены, Австрия. Полное название организации: “Нордекс Хемише Продукционс, Хандельс унд Маркетинг сервис Гезельшафт”. Правовая форма: общество с ограниченной ответственностью. Уставный капитал 3.000.000 австрийских шиллингов.

Первоначальные учредители:
1. Фирма “ИФТ-Индастриэл Файненшел & Трейдинг СА”,
г. Цюрих, Швейцария.
2. Фирма Дальмекс, г.Цуге, Швейцария.
3. Сельскохозяйственная фирма “Адажи”, Латвия.

Участники фирмы в настоящее время (по данным на 26.01.94 г.):
1. НХ Нордекс Груп Холдинг АГ.
2. Григорий Лучанский.
3. Виктор Брод 29.04.46 года рождения.
4. Левин Вениамин Соломонович 09.09.46 года рождения, г.Курган.

Бесспорное достоинство Лучанского заключалось в его хорошей реакции: он раньше других понял, как, через какие каналы и каким образом следует вести финансовые и трейдерские операции, помогая неопытным суверенным нуворишам сориентироваться на просторах международного рынка.

Алексей ГЕРАСИМОВ,
“Американские спецслужбы разрушили бизнес российского рекордсмена” (“Коммерсантъ-DAILY”, 20 августа 1996 г.):

“Он начал экспортировать из стран СНГ нефтепродукты и металлы, а также финансировать Международный фонд приватизации и содействия иностранным инвестициям, возглавляемый Владимиром Щербаковым.
Последний помогал Лучанскому налаживать связи с местными администрациями. Лучанскому сопутствовал успех: годовой оборот компании в 1991 году составил приличную сумму – $900 млн Быстрый рост Nordex вызывал недоумение у западных конкурентов и журналистов. В 1992 году австрийский журнал Wirtschaft Woche опубликовал статью под заголовком “Венские русские из Риги”, обвинив Nordex в отмывании денег и связях с оргпреступностью”.

Следует отметить, что именно Владимир Щербаков был одним из советников президента Назарбаева по экономическим вопросам в 1991–1993 гг. Вероятно, Щербаков и порекомендовал казахской политической элите надежного человека – бизнесмена Лучанского. Другая версия, которая, впрочем, не исключает первой: Лучанский со своей австрийской фирмой оказался как нельзя более полезен созданному Сыздыком Абишевым Казахстанско-Австрийскому торговому дому, где работал будущий внешнеэкономический советник Назарбаева Булат Утемуратов. Здесь же проходил уроки бизнеса тогда еще совсем молодой зять Нурсултана Назарбаева – будущий олигарх и генерал Рахат Алиев.

Прилежный ученик

Но истинный расцвет 35-летнего знатока торговли начался в 1992 году, когда он стал генеральным директором Казахского торгового дома в Австрии. Правой рукой Утемуратова в этой должности стал Рахат Алиев. Вместе они прокручивали различные выгодные дела. Например, в 1992 году в рамках австрийской кредитной линии Казахстан получил 3,5 миллиона долларов. Эти средства поступили на счет Казахского торгового дома и были использованы на закупку товаров народного потребления и медикаментов. Однако впоследствии проверка показала, что закупочные цены оказались в несколько раз выше рыночных.

Основным местом размещения капиталов для Абишева и его команды стала Швейцария. Не случайно именно Булат Утемуратов – человек, не имеющий никакого отношения к дипломатической службе и даже не знающий толком ни одного иностранного языка, – был назначен в 1996 году послом РК в Швейцарии. Здесь требовался не полиглот, а сугубо доверенный человек. Утемуратов справился со своими задачами и получил дальнейшее повышение – в январе 1999 года он был назначен советником президента по внешнеэкономической политике.

Через полгода его статус несколько сменился, теперь он официально именуется “помощником президента”. Незначительный для внешнего взгляда нюанс на самом деле был преисполнен глубокого смысла: “помощник” в контексте казахстанского бюрократического сленга – это куда более интимное, приближенное “к телу” лицо, чем советник. Советник может месяцами не встречаться с главой государства и ограничивать свою службу лишь регулярными записками, а помощник видится с президентом почти каждый день и выполняет самые деликатные его поручения.

Как видно, судьба уготовила Лучанскому выгодную роль лоцмана и наставника наиболее перспективных предпринимательских кадров в Казахстане. Он же консультировал первые операции по аккумулированию валютных ресурсов на зарубежных счетах. О связях Лучанского с Утемуратовым недавно подробно рассказала “Российская газета”.

Виктор СВЕТИН
“Откуда взялся казахский след в швейцарских банках”
(“Российская газета”, 2 марта 2000 г.):

“Тонкости внешней торговли ловкий замминистра освоил, возглавляя еще в 1993 году торговое представительство Казахстана в Австрии. Налаженные связи были настолько крепки, что впоследствии к его услугам стали прибегать для решения вопросов с различными австрийскими фирмами. Офис торгпредства находился в здании фирмы “Нордекс”, руководимой известным “русским мафиози” Григорием Лучанским. Бельгийские следственные органы уже занимаются выяснением связей Лучанского в казахской элите. Сегодня этого человека, связь которого с международной мафией, контрабандной торговлей оружием, отмыванием грязных денег постоянно муссируется в мировой прессе, уже не пускают на порог порядочные страны, такие как Канада, Великобритания и США. Так вот, существуют подозрения, что Лучанский пришел в Казахстан с подачи своего бывшего соседа по офису – Булата Утемуратова. Тем не менее господин Лучанский был частым гостем в Казахстане, и наш герой активно лоббировал его встречи с высшими чиновниками, пробивал выгодные контракты, от которых само государство сегодня никакой выгоды не ощущает. Взаимная любовь этих двух людей не могла остаться незамеченной. В компаниях, имевших дело с проектами Лучанского, уверены, что бывший руководитель торгпредства Казахстана до сих пор остается марионеткой в руках опытного международного афериста”.

Глобальные проекты “самого ловкого”

Деловые связи русско-австрийского бизнесмена отнюдь не ограничивались Казахстаном. У Лучанского имелись и тесные контакты в российских деловых кругах. Он неплохо знаком с крупнейшими газовыми олигархами – Черномырдиным, Вяхиревым. Вновь обратимся к справке, опубликованной агентством “FLB”:

“В июле 1994 года фирме “Нордекс” был предоставлен кредит в сумме
5 млн долларов США. Кредит предоставлен без обеспечения, цели использования кредитных ресурсов не определены. В 1995 году проводилось перекредитование. В итоге кредит не возвращен. Также известно, что фирма “Нордекс” является учредителем АО “Нотра”, которое получало кредит в КБ “МОСТ-БАНК” для закупки зерна в Ставропольском крае через концерн “Росс”.

Например, в апреле 1993 года премьер-министр Терещенко подписал постановление Кабинета министров №305 от 14.04.93 об освобождении фирмы “Нордекс” от таможенных пошлин при экспорте казахстанской меди. В результате на нескольких сделках “Нордекса” с продукцией объединения “Жезказганцветмет” республиканский бюджет потерял (а Лучанский со своими покровителями и партнерами соответственно приобрел) неплохие деньги – 2 миллиона 125 тысяч долларов. Таковы официальные данные Контрольной палаты Верховного Совета Казахстана, обнародованные в октябре 1993 года на слушаниях в парламенте. (Кстати говоря, тот слишком любопытный состав Верховного Совета спустя два месяца “добровольно-принудительно” самораспустился, чтобы освободить место для более управляемого парламента.)

Царская щедрость, с которой правительство Терещенко освободило от платежей Григория Лучанского, требовала творческой отдачи. И Григорий Эммануилович не подкачал: в 1993 году подготовил проект создания мировой супермонополии производителей феррохрома. Основным поставщиком феррохрома на мировые рынки является Южно-Африканская Республика, где работает известная компания “Саманкор”. Она контролирует около половины мировых запасов хрома. Еще треть мировых запасов находится в Казахстане. Пока Казахстан входил в состав СССР, обеспечивалась конкуренция между производителями. Однако, став независимой, республика вполне могла объединиться со вчерашними конкурентами и диктовать цены на феррохром чуть ли не всему миру.

Эти переговоры вызвали большую обеспокоенность в деловых кругах России и на Западе. Журнал “Металл уик” писал, что “Саманкор” и казахстанские производители феррохрома собираются создать невиданную монополию. Давление извне было столь велико, что правительство Казахстана отказалось от первоначальных замыслов. Более того, в дальнейшем при определении судьбы хромового комплекса представители казахстанского руководства неизменно подчеркивали, что стремятся “догнать и перегнать” конкурентов из ЮАР.

Владимир БОГОВИЦКИЙ: “Промышленники намерены создать предприятие по выпуску ферросплавов, способное потеснить ЮАР на мировом рынке” (“Панорама”, 13 августа 1994 г.):

“Глава Павлодарской областной администрации Даниал Ахметов: “Мы убеждены в том, что должны создать предприятие, которое будет производить феррохром и в состоянии будет конкурировать с ЮАР. Мы придерживаемся той идеологии, что в Казахстане не нужно создавать конкурентную среду среди тех предприятий, которые должны иметь приоритет в мировом пространстве”.

Другим неудавшимся “мегапроектом” Лучанского в Казахстане стала передача Карагандинского металлургического комбината в управление группе Айзенберга и американской “Юнайтед Стил”. Весной 1995 года Карметкомбинат вроде бы обрел респектабельных хозяев – порулить крупнейшим предприятием взялся альянс компаний: австрийская “Фест Альпине” и казахская “Бутя”. Однако такой расклад не устроил группу Сыздыка Абишева. В окружении Назарбаева шла яростная конкуренция за право “привести” того или иного иностранного инвестора. Президента убеждали в том, что компания, которую привела “Бутя”, не осуществит серьезных инвестиций. Вот Айзенберг – другое дело, у него миллиарды.

Вытеснить из проекта “Бутю” взялся тогдашний первый вице-премьер Виталий Метте. Он обвинил управленцев в нарушении технологического режима, отсутствии необходимых объемов инвестирования и тонко разыграл ситуацию “перехода” – когда прежних хозяев на комбинате уже не стало, а новые еще не в полной мере сориентировались. В итоге контракт был расторгнут, “Бутю” оставили вне игры, а Лучанский поехал на переговоры с Айзенбергом. В прессу была запущена информация о том, что правительство передает “Кармет” основному конкуренту “Фест Альпине” – компании “Юнайтед Стил”.

Однако мудрый Айзенберг не решился взвалить на себя обремененную долгами махину. К тому моменту у него уже был крайне негативный опыт сотрудничества с Южно-Казахстанской областью, где компании Айзенберга пытались внедрить передовые сельскохозяйственные технологии. Были израсходованы десятки миллионов долларов, которые хозяйства – получатели кредитов отказались оплатить за неимением средств. В свою очередь областная администрация переадресовала израильского миллиардера в правительство, ссылаясь на то, что центр упразднил сладкую кормушку – областные валютные фонды. Пришлось “бедному” Айзенбергу вести сердитую переписку с официальными лицами в Алма-Ате и угрожать судебными процессами международного масштаба.

Из письма Ш.Айзенберга главе Южно-Казахстанской областной администрации М.Уркумбаеву (11 июля 1993 года):

“Мы дали Вам кредит размером в 10 миллионов долларов из наших собственных средств, полностью Вам доверяя. Я думал, что оказываю доверие другу, поскольку Вы действительно мой друг. Каждый раз, когда мы с Вами встречались, Вы принимали меня очень дружелюбно, обещали заплатить и говорили, что это последняя отсрочка. Я верил Вам, но так дальше продолжаться не может. Мне очень сложно убедить Совет директоров моей фирмы продолжить вложения в Казахстане и Вашей области, когда нам еще не заплатили за старые проекты. …Я знаю, что Вам необходимо получить постановление, освобождающее Вас от налогов и дающее в Ваше распоряжение часть госзаказа, чтобы облегчить себе процесс выплат. Я думаю, что с этой просьбой можно обратиться к премьер-министру (и настаивать на этом как можно сильнее), и он Вам поможет, поскольку у Вас есть его гарантия и поскольку это была его идея – осуществить этот проект по бартеру при содействии правительства. Скорее всего премьер-министру будет проще принять специальное постановление, чем самому платить”.

Подобный прецедент не мог вдохновить бизнесмена на дальнейшее сотрудничество с казахстанскими властями. И даже Лучанский был бессилен что-либо здесь изменить. В апреле 1997 года экспортная компания Айзенберга направила иск в Арбитражный институт Стокгольмской торговой палаты. Казахстанская сторона предпочла не тратиться понапрасну на явно невыгодный для нее процесс, дело было урегулировано во внесудебном
порядке.

Из письма министра юстиции РК К. Колпакова руководителю канцелярии премьер-министра Т. Бегахметову (21 мая 1997 г.):

“Истцы представили на рассмотрение Арбитражного института веские аргументы в обоснование своих требований. Отстоять интересы Республики Казахстан представляется весьма затруднительным. Гарантия от 20 мая 1993 года №7604 устанавливает безусловное и безотзывное обязательство Кабинета министров РК погасить кредит компании “Айзенберг Экспорт Компани Лтд” на сумму 20 073 679 долларов США. На основании сертификата завершения выполнения работ в 1993 году стороны договора поставки подтвердили, что договорные обязательства со стороны поставщика были исполнены в полном объеме. Министерство юстиции РК считало бы целесообразным во избежание излишних судебных издержек предпринять меры к признанию иска компаний “Айзенберг Экспорт Компани Лтд” и “Азия Хауз Лтд” либо урегулировать спорный вопрос во внесудебном
порядке”.

Последующие события показали, что Айзенберг не зря опасался. Когда на Карметкомбинате провели аудиторскую проверку, выяснилось, что долги предприятия кредиторам составляют около 400 миллионов долларов. Пришлось правительству волевым решением “очистить” комбинат от долгов и продать не предприятие, а имущественный комплекс компании “Испат Интернешнл”.

Как бельгийцы премьеру нос утерли

После неудачи с мегапроектами и в связи со скандальными разоблачениями на Западе Григорий Лучанский на некоторое время выпал из ближайшего окружения Назарбаева. Но интерес к Казахстану не потерял и, как только представилась возможность, вновь предложил свои услуги старым друзьям.

Возможность представилась в конце 1999 года. К этому моменту Москва и Ашхабад договорились о поставках туркменского газа через Россию в объеме около 30 миллиардов кубометров в год. Пока этого газа не было, магистральные газопроводы Казахстана не привлекали особого инвестиционного внимания. В 1997 году их передали в концессию бельгийской компании “Трактебель”. У этой солидной компании были свои покровители – группы Нуртая Абыкаева, ближайшего советника президента и Александра Машкевича, главы Евразийского банка.

Однако имидж бельгийского инвестора в казахстанских СМИ изначально сформировался скорее отрицательный. В одном из интервью представитель компании Людо Кандриес признал: “Есть одна сфера, в которой у нас случился реальный провал. Я говорю о формировании имиджа компании в глазах местного населения. Здесь нас ждал полный крах”.

Весной 1998 года против “Трактебеля” попытался выступить тогдашний премьер-министр Балгимбаев, обвинив менеджеров в недостаточных инвестициях и нарушении контрактных обязательств. В той ситуации решение правительства о расторжении контрактов с бельгийцами вызвало бы скорее положительный общественный резонанс.Однако роль компании “Трактебель” в экономике Казахстана определялась не только объемом инвестиций и суммами контрактов. Бельгийский инвестор владел энергосистемой Алма-Аты и управлял газотранспортной системой республики, то есть имел возможность непосредственно влиять на объем коммунальных услуг и жизненный уровень сотен тысяч казахстанских семей. События 30 мая 1997 года, когда несколько тысяч пенсионеров Алма-Аты вышли на несанкционированную акцию протеста к парламенту и мэрии, показали, что именно от компании “Трактебель” во многом зависит социально-политическая обстановка в южной столице.

В 1996 году победила точка зрения Кажегельдина. Однако после его отставки, с осени 1997-го, между обновленным правительством и бельгийской компанией возникла явная “зона отчуждения”, которая в конечном итоге привела к тому, что подковерный конфликт перешел в фазу открытого разбирательства. 11 февраля 1998 года “Трактебель” предъявил лично г-ну Балгимбаеву обвинения в коррупции, в действиях, противоречащих государственным интересам Казахстана. Реакция правительства была на удивление вялой: лишь через три дня после заявления бельгийцев выступила с ответным сообщением пресс-служба премьер-министра. Сам Нурлан Балгимбаев объясниться по поводу предъявленных ему претензий не пожелал.

Как видно из сообщения пресс-службы, правительство не согласилось ни с одним доводом компании “Трактебель”. Более того, конфликт принял явно политический характер, поскольку пресс-служба премьера отметила то, что “правительство требует от компаний, работающих в Казахстане, строгого соблюдения законов, выполнения указанных в контрактах обязательств”. Таким образом, обе стороны обвинили друг друга в нарушении законов и договора концессии, обе стороны декларировали свою заботу об интересах государства и граждан Казахстана – и в подтверждение своей позиции выдвинули немалое количество юридических аргументов, которые чрезвычайно трудно было оценить даже специалисту.

Обмен красноречивыми посланиями происходил на глазах изумленных граждан республики. Обитатели назарбаевского “оазиса” затаили дыхание: казалось, вот-вот грянет буря – или правительство с треском уйдет в отставку, или дерзкий “Трактебель” с позором будет изгнан из республики. Но ни того, ни другого не произошло. Позиции Нуртая Абыкаева были очень сильны. Но Балгимбаева президент ценил за его молчаливую преданность. В конце концов за бельгийцев вступился сам Назарбаев. В марте 1998 года он публично поддержал бельгийских инвесторов, заявив о том, что г-н Балгимбаев не прочитал как следует контракт с “Трактебелем”. Президент публично осудил чиновников, которые дали руководству страны “неполноценную информацию” о деятельности компании. Тогда же Нурсултан Назарбаев заявил, что строго накажет виновных. Вскоре он объявил выговоры Асыгату Жабагину (министру энергетики, индустрии и торговли), Бауржану Мухамеджанову (министру юстиции) и Ержану Утембаеву (председателю агентства по стратегическому планированию и реформам). Тем самым вроде бы поставлена последняя точка во всей этой истории. После этого Балгимбаев никогда больше не покушался открыто на позиции бельгийцев.

Газовый реванш

Опасность поджидала “Трактебель” с другой стороны – в борьбе за ценную газовую трубу в конце 1999 года объединились два президентских зятя Рахат Алиев и Тимур Кулибаев. Был разработан проект вытеснения бельгийской компании из республики.

Сергей СЕРЖАНТОВ. “Газпром” с “Итерой” вернулись на газовый рынок Средней Азии” (“Нефть и капитал”, №6, 2000 г.):

“Прессовка” Tractebel началась сразу по нескольким направлениям. В начале марта 2000 года пресс-секретарь премьер-министра озвучивает слова премьера Токаева о том, что энергетическая отрасль, включая электроэнергетику и газоснабжение, должна “находиться под полным контролем государства”. Первым шагом к этому должно стать создание национальной компании “КазТрансГаз”. Вторым – передача (точнее выкуп) всех активов, управляемых Tractebel по концессионному договору, этой компании. Затем пришел черед налоговиков, ранее смотревших сквозь пальцы на постоянные задолженности бельгийцев. 21 марта в алма-атинском офисе дочерней компании Tractebel – Intergas Central Asia (ICA) были арестованы имущество и шесть ее банковских счетов. …Все это происходило на фоне мощной “антитрактебелевской” кампании в казахстанских СМИ. Был создан колоритный образ врага-кровопийцы, непомерно взвинтившего тарифы на электроэнергию и газ и отнимающего последние средства у народа. В результате все получилось так, как и задумывал премьер. Tractebel уходит из страны, все активы компании выкупает “КазТрансГаз”.

“Компания “Трактебель” заплатила взятку в 50 миллионов USD”
(“Евразия-Интернет”, 30 декабря 1999 г.):

“Бельгийская и швейцарская полиция ведут следствие против менеджеров компании “Трактебель” и троих казахстанских предпринимателей – Шодиева, Ибрагимова и Машкевича. Газета “Ле Суар” опубликовала информацию о том, что королевская жандармерия Бельгии в сотрудничестве с прокуратурой Швейцарии раскрыла факт дачи компанией “Трактебель” взятки в сумме 50 миллионов долларов США не названным пока руководителям Казахстана за передачу в управление компанией газопроводной сети Казахстана. Представитель “Трактебель” подтвердил это обвинение и заявил, что компания готова сотрудничать со следствием в полном объеме. Взятка в 50 млн долларов была выплачена “Трактебель” в августе 1997 года троим бизнесменам, имеющим вид на жительство в Бельгии и контролирующим многие предприятия и банки в Казахстане. Целью этого платежа были указаны “консультационные услуги”. Очевидно, что большую часть этих средств бизнесмены-посредники передали тем высшим государственным чиновникам РК, которые могли принять такое решение. Бизнесменам грозит уголовное преследование по обвинению в неуплате налогов и отмывании денег”.

Скандал получил наименование “Казахгейта” (не путать с “Казахгейтом-2”, связанным с Джеймсом Гиффеном). С самого начала эта сенсация стала достоянием международной прессы, что еще раз доказывает: когда речь идет о борьбе за собственность, зятья Назарбаева готовы поступиться международным авторитетом своего тестя. Одним информационным выстрелом оказались убиты два конкурента: и “Трактебель”, и Машкевич вынуждены были как-то оправдываться. Исполнительный директор компании Жан-Пьер Хансен заявил, что “Трактебель” пересмотрит стратегию своей деятельности в РК, но уходить из республики не собирается.

Однако вопрос об уходе был фактически предрешен. Оставалось только поторговаться за наиболее выгодные пути отступления. Защищая свои позиции, бельгийцы предпринимали довольно резкие шаги. В январе 2000 года “Трактебель” возбудила международное судебное дело против правительства Казахстана, ссылаясь на нарушение контракта со стороны властей. Дело было направлено в Международный арбитражный суд в Стокгольме, но особого развития не получило – стороны сумели договориться.

Переговоры в парижском отеле

Имя Лучанского всплыло в прессе в связи с переделом собственности – казахскую газовую трубу следовало “повернуть” в направлении российской компании “Газпром”. По информации ряда газет, именно Лучанский оказался ценным посредником на переговорах между представителями Астаны и российской компании. Тут же присутствовал и его закадычный друг Булат Утемуратов. Они даже в самолете летали всюду вместе и перевозили крупные суммы, что было отмечено таможенниками. К примеру, в сентябре 1999 года Утемуратов лично зафрахтовал самолет для полета в Париж, куда отправился, конечно, вместе с Лучанским. В аэропорту Парижа Утемуратова обыскали и нашли у него незадекларированные средства – всего-навсего… 831 тысячу долларов. С тех пор эти деньги лежат на французской таможне, а владелец даже не пытается их вернуть. Но это так, к слову. Что такое какие-то $800–900 тысяч, когда речь идет о миллиардных проектах и взятках размером в сотни миллионов долларов.

Особую пикантность ситуации придавало то, что Лучанский вовсе не выступал в качестве противника компании “Трактебель”. Нет, он взялся одновременно защищать и интересы бельгийцев в процессе предстоящей передачи газовых сетей в другие руки. Иными словами, известный бизнесмен “разруливал” весь узел проблем, не допуская, чтобы скандал разрастался и вовлек в свою орбиту новые персоны.

Наиболее обиженной стороной при этом оказалась группа Машкевича, которая организовала в российских и казахстанских СМИ несколько хлестких публикаций об Утемуратове. В частности, его не без оснований обвинили в том, что он в качестве основного теневого кассира семьи Назарбаевых поспешил с переоформлением многих валютных счетов за рубежом и вызвал подозрения швейцарских правоохранительных органов.

Урановая сага – 1. Канадцы верили в законы

Последним проектом Григория Лучанского в Казахстане стало хозяйствование на самом крупном в Казахстане урановом предприятии – Целинном горно-химическом комбинате (ЦГХК), который со скандалом был отвоеван правительством у прежних управляющих – канадской компании “Уорлд Уайд Минералз”. Остановимся подробнее на этой не столь давней истории.

Старожилы Степногорска помнят времена, когда этот город, не обозначенный ни на одной карте, имел обеспечение не хуже московского, а его жители, занятые на довольно вредном производстве, в периоды самых отчаянных советских очередей ни в чем особо не нуждались. К началу 90-х эта “оторванность от народа” кончилась. Наступили времена, когда ранее элитарные производства, относящиеся к оборонке и Министерству среднего машиностроения, вошли в полосу затяжного кризиса

В 1995 году на ЦГХК удалось наладить лишь извлечение небольших объемов аффинированного золота из отходов производства. Это было подано в печати как крупное достижение, однако на нем все и закончилось: даже гражданская продукция в тех условиях оказалась слишком дорогостоящей и неконкурентоспособной.

Предприятие в Степногорске заботливо опекали представители США. Американцев интересовали технологии. Кроме того, для них было важно изменить оборонный профиль комбината. На эти цели выделялись немалые средства. В 1995 году в ходе визита в Алма-Аты посла по особым поручениям Джеймса Коллинза и специального советника президента США, координатора американской помощи новым независимым государствам Ричарда Морнингстара, было подтверждено стремление США содействовать конверсии на Целинном комбинате. Однако некоторые трудности, возникшие при выделении средств, стимулировали правительство к традиционному в таких ситуациях решению: предприятие, находящееся на грани финансового краха, решено было передать в управление иностранной компании.

В мае 1996 года правительство объявило тендер на управление ЦГХК. К тому времени предприятие задолжало бюджету и персоналу по зарплате сумму, эквивалентную 12 миллионам долларов. “Я думал, что как только наш комбинат будет выставлен на тендер, за право получить его будут бороться самые могучие компании мира, – признался позже глава Степногорской городской администрации г-н Койшибаев. – Но этого не произошло: предприятие оказалось в таком финансовом тупике, что желающих навести на нем порядок оказалось немного”.

Всего на тендер подали заявки две фирмы. Победила канадская “Уорлд Уайд Минералз”, ее предложения оказались более привлекательны. В правительстве поначалу предложили иностранным партнерам создать на долевых началах совместное предприятие, в которое с казахстанской стороны могли бы вложить часть своих активов национальная компания “КАТЭП” и акмолинская корпорация “Цесна”. Однако канадцы отказались от этой идеи и предпочли действовать самостоятельно, рассчитывая в недалеком будущем по примеру своих удачливых коллег из “Айведона”, “Уайтсвен лтд.” и “Джапан хром” стать полноправными хозяевами на отданном им в управление комбинате.

Тендерный процесс занял всего три недели. 1 июня 1996 года правительство сообщило о заключении предварительного соглашения с канадской фирмой. По мнению экспертов, правительство намеренно не стало продлевать конкурс, хотя это вполне могло бы изменить ситуацию: не исключено, что к осени появились бы новые участники с еще более привлекательными предложениями. Но власти явно спешили: комбинат, от которого во многом зависела инфраструктура Степногорска, находился в критическом состоянии – не велась подготовка к зиме, люди уже по полгода сидели без заработка и готовы были предпринять пеший марш до главы государства.

Если бы тендер завершился позже, это могло создать угрозу социального взрыва в Степногорске. Такая перспектива не входила в планы правительства. В итоге было принято решение, которое эксперты квалифицировали как скоропалительное. Возможно, отчасти по этой причине информация о контракте была крайне скудной. Пресса сообщила, что одним из главных условий, поставленных правительством, стала выплата всех задолженностей комбината – прежде всего по зарплате. В свою очередь исполнительная власть взяла на себя обязательство – предоставить канадцам приоритетное право выкупа государственного пакета акций ЦГХК уже к началу 1999 года (в том случае, конечно, если до этого срока компания-инвестор исправно выполнит все свои обязательства).

Подготовка основного соглашения велась дольше – до конца октября 1996 года. К тому времени канадская компания вполне освоилась на комбинате и сделала немало для того, чтобы город без потрясений пережил зиму. Судя по сообщениям в республиканских газетах, “Уорлд Уайд” обязалась вложить в предприятие в течение пяти лет 150 миллионов долларов и в течение двух месяцев полностью расплатиться с долгами.

Тогда же обнаружилось принципиальное расхождение во взглядах правительства и компании-инвестора на степень свободы при экспорте такой специфической продукции, как урановое сырье. Канадцы предлагали предоставить им право на продажу произведенного продукта на международном рынке без каких-либо ограничений. Казахстанское правительство пыталось отстоять в контракте свое право на достаточно жесткое регулирование сбыта в соответствии с заключенными ранее международными соглашениями о поставках казахстанского урана в пределах определенных квот и в адрес определенных посредников и потребителей, чьи имена и адреса вполне могут не совпасть с потенциальными избранниками “Уорлд Уайд”.

По мнению казахстанских экспертов, право канадцев на свободную продажу урана в дальнейшем могло бы негативно сказаться на позициях Казахстана, стремящегося расширить свое присутствие на мировом урановом рынке. Могло, к примеру, получиться так, что канадская продукция, произведенная в нашей республике, оказалась бы конкурентом аналогичного товара, произведенного компанией “КАТЭП”. Не исключено, что потенциальной канадской “самостоятельностью” были встревожены производители урана из США и России.

В итоге стороны так и не пришли к однозначному суждению по важнейшему пункту контракта. Соглашение было подписано как бы “исключая” этот пункт. Обе стороны надеялись на дальнейшние уступки партнеров, на то, что им удастся настоять на своем. Канадцы были убеждены, что вложенные инвестиции и стабилизация производства произведут на правительство магическое впечатление и оно позволит распоряжаться произведенным ураном как того захотят управляющие. В свою очередь представители правительства полагали, что канадцам важнее всего приобрести госпакет акций комбината и, вложив в предприятие солидные средства, они согласятся плотно координировать сбыт с властями, лишь бы при этом им была обеспечена достаточная прибыль.

Кроме того, компания “Уорд Уайд” израсходовала 6,3 млн долларов на подготовку технико-экономического обоснования проекта развития ЦГХК. Все указывало на серьезность намерений иностранного инвестора. Канадцам удалось заключить выгодный контракт с компанией “КАТЭП” на переработку урановой руды на толлинговой основе. Соглашение предусматривало поставку в Степногорск 415 тонн урана в концентратах и растворах с рудоуправлений, находящихся в Южном Казахстане.

В марте 1997 года канадская компания начала переработку урановой руды в одном из подразделений комбината – на гидрометаллургическом заводе. Уже к июню из этой руды было произведено 50 тонн урана. Затем работы были приостановлены из-за сложностей со сбытом продукции. Спорный пункт контракта сыграл роль мины, которая в конце концов взорвала мирное взаимовыгодное партнерство на ЦГХК.

По условиям соглашения (и по нашему национальному законодательству) правительство РК должно было выдавать управляющей компании лицензию на продажу урановой продукции. В марте “Уорлд Уайд” обратилась в правительство за разрешением продать полученный уран компании “Консьюмерс Энерджи” (США). Правительство проигнорировало эту просьбу и в свою очередь предложило канадцам реализовать уран через две другие фирмы – “ЭРА” (Австралия) и “Ньюкем Инк.” (США). В правительстве полагали, что условия продажи урана тем фирмам, которые власть пыталась навязать компании-инвестору, ничуть не хуже, чем условия контракта, заключенного с “Консьюмерс Энерджи”. Канадские менеджеры считали иначе. Нам неизвестно содержание этих контрактов, и мы лишены возможности их сравнить, однако можно предполагать, что речь шла о принципиальной для канадцев свободе выбора своих партнеров на Западе.

Если бы “Уорлд Уайд” согласилась на условия, предложенные правительством, это неизбежно создавало бы юридический прецедент, который в дальнейшем привел бы к диктату исполнительной власти в вопросах сбыта продукции. Такая перспектива не устраивала канадцев, им хотелось всего лишь согласовывать свои действия с правительством и, если и получать отказ, то вполне обоснованный. В данном случае никаких серьезных обоснований власть привести не смогла. Вполне закономерно, что отказ в выдаче лицензии руководители “Уорлд Уайд” расценили как нарушение условия контракта.

В этой ситуации канадцам следовало действовать без резких движений: путем переговоров и постепенного согласовывания позиций. Однако они сочли, что сделали слишком много для Степногорска и комбината, чтобы кто-то мог нарушить их позиции. Менеджеры “Уорлд Уайд” избрали решительную тактику противостояния с властями с попытками прессинга на административные структуры. Это было ошибкой, поскольку дальнейшие события показали, что в правительстве РК не только не опасаются подобного прессинга, но и готовы быстро и без учета контрактов и национального законодательства расстаться с особо настырными инвесторами, несмотря на все их предыдущие добрые дела.

Так и не решив вопрос с лицензией, менеджеры комбината прекратили финансирование производственных работ и выдачу зарплаты рабочим. Впоследствии эти жесткие действия они объясняли с точки зрения казахстанских законов. В Гражданском кодексе республики есть пункт, гласящий: “По общему правилу, неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательств одной из сторон освобождает другую сторону при исполнении взаимных обязательств и удовлетворении встречных требований от исполнения своих обязанностей”.

Как и следовало ожидать, юридические доводы “Уорлд Уайд” не произвели впечатления на представителей власти. Узнав о прекращении финансирования на ЦГХК, председатель Госкомитета по госимуществу Сарыбай Калмурзаев направил руководству компании письмо, в котором было сказано, что “в соответствии с контрактом нерешенность проблемы сбыта продукции не освобождает управляющую фирму от выполнения взятых ею на себя обязательств”.

Из Закона РК “Об экспортном контроле вооружений, военной техники и продукции двойного назначения”:

Статья 20. Если лицензия не выдана в установленный срок или отказ представляется заявителю необоснованным, он вправе в месячный срок обжаловать эти действия в судебном порядке”.

Между тем в Степногорске нарастало социальное напряжение. Рабочие с марта 1997 года перестали получать зарплату, но первое время не знали, кому конкретно адресовать свое недовольство. Руководство комбината представило конфликт с правительством в выгодном управляющим свете. В этом тоже содержался просчет: вероятно, более мудрой и осторожной политикой было бы постараться погасить страсти и пообещать скорое разрешение противоречий. Вместо этого на комбинате во всем обвинили правительство (похожую линию попытался вести в конце 1997 года руководитель Соколовско-Сарбайского объединения Михаил Баженов, результат получился еще более печальный).

Союзником канадцев выступил местный профсоюз. В апреле 1997 года один из руководителей профорганизации комбината г-н Котович направил в адрес президента Нурсултана Назарбаева послание, в котором говорилось:

“Канадская компания в полной мере выполняла условия контракта на доверительное управление. Возобновили работу рудники и заводы, трудящиеся стали ежемесячно получать зарплату, поступают текущие платежи в бюджет и Пенсионный фонд. Казалось бы, чего еще желать коллективу и городу ? Однако в последнее время в действиях управляющей компании появилась неуверенность, даже желание покинуть Казахстан. Это связано с невыполнением условий контракта со стороны правительственных структур. Наши обращения в эти органы просто игнорируются. Складывается впечатление, что кому-то выгодно дискредитировать Вашу политику по реформированию экономики республики с привлечением иностранных инвесторов”.

Урановая сага – 2. Нет предела у передела

Кульминация противостояния иностранной компании и правительства наступила в июле 1997 года. Профсоюзная организация комбината решила облечь растущее недовольство персонала в яркую цивилизованную форму. 14 июля в Степногорске состоялся массовый митинг. В нем участвовало около 3 тысяч человек. Они выразили протест против политики правительства по отношению к комбинату, к городу, к управляющей компании. В тот момент трудовой коллектив встал на сторону “хозяев-капиталистов”, требуя от руководства республики выдать лицензию на продажу урановой продукции. В принятом на митинге обращении говорилось, что если требования его участников останутся без решения и ответа, то в городе начнутся новые акции протеста вплоть до гражданского неповиновения.

Канадцы явно переоценили свои возможности и силу воздействия “общественного мнения” на власть. В реальности “капиталисты” не были на комбинате полными хозяевами, истинным хозяином оставалось правительство, которое впервые столкнулось с подобным давлением. Реакция была жесткой и быстрой. Вскоре после митинга в Степногорске побывала правительственная комиссия во главе с министром энергетики и природных ресурсов Дюсембаем Дуйсеновым. Некоторые интонации членов этой комиссии позволяли говорить о том, что вопрос о расторжении контракта с “Уорлд Уайд” фактически уже решен и переиграть что-либо канадцам будет чрезвычайно трудно. Приведем ряд характерных цитат.

Из выступления в Степногорске директора департамента по госимуществу Министерства финансов Сарыбая Калмурзаева:

“В Казахстане работает немало управляющих иностранных фирм, но нигде правительство так не возилось с ними, как в Степногорске. Нашему терпению пришел конец. Возьмите для сравнения фирму “Самсунг”: условия контракта не только выполняются своевременно, фирма с каждым годом многократно увеличивает свои инвестиции в экономику Казахстана. Вот как надо работать”.

Таким образом, члены правительственной комиссии категорически опровергли аргументы “Уорлд Уайд” о мотивах остановки работ на ЦГХК и заявили, что не чинили никаких препятствий управляющей фирме, а во всех нынешних неприятностях виноваты сами канадцы, которые, вероятно, просто не имеют денег для дальнейшего финансирования работ. Эти суждения были подкреплены определенными финансовыми акциями с целью продемонстрировать рабочим и местному населению, кто на самом деле заботится о народе: за счет бюджета (случай в правительственной практике крайне редкий) трудовому коллективу частично выплатили зарплату за прошлые месяцы.

У “Уорлд Уайд” оставался последний шанс. 18 июля правительство в ультимативном тоне предложило компании незамедлительно начать выплату всех имеющихся долгов и до 25 июля погасить задолженности по зарплате за два месяца, а также выплатить долги в Пенсионный фонд – всего на сумму 138 миллионов тенге. Кроме того, правительство выдало иностранному инвестору следующие директивы: до 10 августа выплатить 50 миллионов тенге за приобретенный уголь и обеспечить возобновление работ на рудоуправлении не позднее 7 августа.

Как и следовало ожидать, канадцы не приняли этот ультиматум. Возможно, его жесткие формулировки как раз и были рассчитаны на то, что он не будет принят, что в свою очередь дало правительству возможность принять окончательное решение.

26 июля Сарыбай Калмурзаев направил письмо президенту “Уорлд Уайд Минералз” Джеймсу Г. Уэйду. В нем говорилось:

На основании вышеизложенного Департамент управления госимуществом и активами принял решение передать государственную холдинговую компанию “ЦГХК” Национальной атомной компании “Казатомпром” под оперативное управление. Что касается управляющей фирмы “Уорлд Уайд Минералз”, то в связи с невыполнением ею обязательств контракт 64/96-1 расторгается”.

По мнению экспертов, решительность правительства в отношении “Уорлд Уайд” – это лишь проявление определенной тенденции, свидетельство принципиальных перемен в правительственной стратегии по отношению к урановому комплексу республики. Намерение приватизировать крупнейшие уранодобывающие и ураноперерабатывающие предприятия уступило место более “государственному” подходу: централизовать управление урановой империей, осуществлять при этом жесткий государственный контроль и проводить на предприятиях политику в интересах государства. Именно поэтому потребовались фактически два решения о создании компании “Казатомпром”.

Такое постановление было принято правительством в ноябре 1996 года. В тот момент “Казатомпром” был учрежден в форме открытого акционерного общества, в которое вошли все крупные атомные предприятия республики. Затем, 14 июля 1997 года (то есть за четыре дня до правительственного ультиматума компании “Уорлд Уайд”) был подписан президентский указ о преобразовании “Казатомпрома” в одноименную национальную атомную компанию. В преамбуле указа отмечалось, что НАК создается “в целях защиты интересов государства в вопросах разведки, добычи, переработки и реализации урана, производства ядерного топлива для АЭС”. Брошенный ранее на произвол судьбы комбинат в Степногорске теперь мог обрести надежных государственных хозяев. Канадцы, как тот мавр, уже сделали свое дело, и в правительстве за них особо не держались.

В начале 1997 года “Казкоммерцбанк”, назначенный финансовым оператором “Казатомпрома”, провел финансовый аудит крупнейших урановых предприятий Казахстана и выделил компании краткосрочные кредиты на частичное погашение задолженностей. Специалисты банка совместно с экспертами “Казатомпрома” приступили к подготовке программы развития рудников, финансирование которой, как предполагалось, будет осуществляться банком. Программа была нацелена на существенное увеличение производства в республике уранового концентрата (в два раза до 2000 года) и экспорта ядерных материалов (примерно на 70 процентов). По оценкам экспертов, для стабилизации работы рудоуправлений и роста объемов производства в течение трех лет в атомно-промышленный комплекс Казахстана требовались инвестиции в размере около 18 миллионов долларов.

С точки зрения правительства, конфликт был исчерпан: канадской компаниии указали на дверь. С точки зрения канадцев, до полного завершения скандала было далеко: как пострадавшая сторона они требовали сатисфакции. По словам вице-президента “Уорлд Уайд” Игоря Анчевского, этот конфликт, срыв поставки урана и расторжение контракта серьезно ударили по международному рейтингу компании и даже в какой-то мере сказались на котировке ее акций.

В частности, предполагалось, что один из крупных западных банков предоставит компании кредит в размере 100 миллионов долларов на финансирование ряда проектов, в том числе – модернизации производства на ЦГХК. Эту информацию проверить довольно сложно, но факт остается фактом: “Уорлд Уайд” сорвала контракт на поставку урана американской компании “Консьюмерс Энерджи” (стоимость сделки – около 4 миллионов долларов) и лишилась весьма перспективного объекта в Казахстане.

Господин Анчевский провел в Алма-Аты пресс-конференцию, в ходе которой заявил, что его компания скорее всего выиграет судебный процесс, поскольку правительство допустило ряд нарушений. Самое очевидное среди них – нарушение процедуры расторжения контракта. По условиям самого соглашения о грядущем расторжении полагалось предупредить компанию за 90 дней. Фактически правительство известило об этом “Уорлд Уайд” за четыре дня.

Спустя три недели после расторжения контракта с “Уорлд Уайд”, 15-го августа правительство РК заключило соглашение с правительством Кыргызстана о создании межгосударственной акционерной компании по производству урана. Проектом было предусмотрено, что казахстанская урановая руда будет поступать для переработки на Кара-Балтинский горнорудный комбинат – основной производитель уранового концентрата в соседней республике. До этого киргизское предприятие находилось на грани остановки из-за перебоев с сырьем. 65 процентов в уставном фонде новой компании принадлежит Казахстану, 35 процентов – Киргизии.

Фирма “Уорлд Уайд”, как и обещала, затеяла судебный процесс, обвиняя госструктуры республики в незаконной национализации собственности. По мнению экспертов, это разбирательство наносит немалый урон международному престижу Казахстана. То, что на суде наша сторона будет выглядеть не слишком выигрышно, было ясно с самого начала. “Не исключено, что “Уорлд Уайд” не была достаточно мощной в финансовом отношении компанией, чтобы проинвестировать долгосрочные и дорогостоящие проекты, – писал в августе прошлого года обозреватель газеты “Панорама” Николай Дрозд. – Однако, даже если интересы государства и требовали смены управляющего – сделано это было с явным нарушением правил игры”.

Союз с кыргызскими партнерами оказался недолговечен: в начале 1999 года правительство РК провело новый (сугубо формальный) тендер на управление ЦГХК и отдало комбинат израильской компании “Сабтон”. Владельцем этой компании является Григорий Лучанский. Следует особо отметить, что “мира под оливами” пришествие Лучанского в Степногорск не принесло.

“Степногорск оказался под угрозой полного отключения электроэнергии” (PANORAMA № 28, 16 июля 1999 г.):

“Накануне празднования 35-летия Степногорска, известного своим промышленным комплексом уранового производства (ЦГХК), население города устроило митинг перед зданием администрации, протестуя по поводу отключения их домов от электроэнергии. Руководство акимата сегодня делает ставку на то, что начало работу новое предприятие “КазСабтон”, образованное израильской компанией на базе ЦГХК, а также на участие казахстанской фирмы АСКО в производственных делах Казахалтына. В городе надеются, что едва намечающиеся тенденции возрождения производственного сектора, а также обострившаяся социально-политическая обстановка станут поводом для вмешательства областных и, быть может, центральных властей в энергетические проблемы Степногорска”.

Тем временем канадцы обратились с иском в федеральный суд округа Колумбия. Суд принял к рассмотрению многостраничный иск. Среди их претензий к казахстанской стороне назывались коррупция и вымогательство, мошеннические мотивы заключения соглашений с “Уорлд Уайд” и ее дочерними фирмами, незаконный захват инвестиций и присвоение чужого имущества, ложные заявления и распространение дезинформации, а также совершение мошенничества с использованием телекоммуникаций.

Андрей ЖДАНОВ “Весь наш уран проехал мимо кассы”
(“Караван”, 9 июля 1999 г.):

Урановое противостояние, начатое государственными мужами в
маленьком Степногорске, выплеснулось далеко за пределы страны. Международному бизнесу остается дивиться, с какой легкостью Казахстан соглашается на скандальную известность, на бездарную утрату уранового рынка единственной оставшейся в мире супердержавы, на имидж авантюриста, создающего себе проблемы собственными руками”.

Объективно получилось так, что законных и перспективных инвесторов – канадскую компанию руководство Казахстана вытеснило из проекта ради того, чтобы вскоре передать предприятие особо доверенному лицу – внештатному советнику президента Григорию Лучанскому.

Этап тревожного изобилия

Оглядываясь в недалекое прошлое, можно констатировать: история казахстанских банковских счетов за границей пережила как минимум три этапа. На первом (1990–1993 гг.) доверенными людьми Назарбаева и его семейного казначея Сыздыка Абишева были открыты сотни счетов в банках Швейцарии, Австрии, Франции, Люксембурга, ФРГ, Великобритании.

Механизм “отвода” валютных ресурсов был примерно одним и тем же. В иностранном банке покупалась оффшорная компания. Иногда с директором, иногда без, иногда – старая, со своей кредитной историей и с остатком денег на счете. Покупателем могло быть физическое лицо, либо юридическое – фонд, аффилированная фирма. Тут же в банке оформлялся документ о выгодополучателе – человеке, которому полагается вся прибыль этой компании и все средства в случае ее продажи.

Президент Назарбаев не фигурировал в официальных документах купли-продажи. Однако его имя появлялось при оформлении документа- завещания. Покупатель компании, владелец счета, указывал, что в случае, если с ним что-либо произойдет, все средства достаются Республике Казахстан в лице ее президента. Завещание оставалось в банке, копия передавалась самому Назарбаеву. Таким образом обеспечивались гарантии для истинного владельца финансовых ресурсов. “Кинуть “папу” и тайно переписать завещание никто даже не пытался, разговор с таким ловкачом был бы короткий.

Счета пополнялись из разных источников. Важнейшими были средства от экспорта казахстанского сырья (свою долю перечисляли назначаемые министром внешнеэкономических связей предприятия-спецэкспортеры и государственные внешнеторговые компании) и от зарубежных кредитов. Именно поэтому правоохранительным органам Казахстана так мучительно трудно найти ответственных за исчезнувшие кредиты в сумме около 2 миллиардов долларов.

У некоторых наиболее заметных персон была своя специализация.
Средства, которые оседали на зарубежных счетах от экспорта нефти, контролировали Нурлан Балгимбаев и Джеймс Гиффен. Булат Утемуратов контролировал финансовые потоки из торговых домов Казахстана за рубежом. Над всем этим стоял и держал все нити в руках Сыздык Абишев.

Система была в целом неэффективной по причине своей крайней раздробленности и громоздкости. Рачительно управлять таким количеством компаний, счетов предельно ограниченному кругу лиц было сложно. Сложно было проконтролировать, не отщипывают ли кусок за куском формальные владельцы счетов, не крутят ли они эти деньги в своих интересах, а если отщипывают – то справедлива ли подобная плата за их услуги и не страдают ли при этом интересы “папы”.

В течение месяца со дня публикации Абишев был откомандирован во Франкфурт-на-Майне в качестве генерального консула. Впрочем, в этой роли он тоже не терял времени, в германских банках у семьи имелись свои вклады. В конце 1995 года, переждав резонанс от скандальной публикации в “Известиях”, президент вновь вызвал Абишева в Алма-Ату и назначил управляющим делами своей администрации. В этом заключалась традиционная кадровая тактика Назарбаева: когда скандалы касались доверенных лиц, он на время уводил их из поля общественного внимания, а затем возвращал обратно.

Позже он поступил аналогичным образом со своим многолетним помощником Нуртаем Абыкаевым, который оказался замешан в скандале с продажей военных самолетов Северной Корее. Абыкаева сняли с должности, несколько месяцев он прозябал в безвестности, а затем был назначен заместителем министра иностранных дел – должность, чрезвычайно удобная для активных зарубежных поездок, в том числе и с финансовой миссией.

Летом 1998 года Сыздыка Жуматаевича не стало. Тут же в кулуарах стали циркулировать слухи о том, что вместе с Абишевым ушли в небытие и тайны многочисленных зарубежных счетов. Как потом выяснилось, эти слухи были запущены с ведома и даже по инициативе Нурсултана Назарбаева. На самом деле он имел всю информацию о счетах и уход из жизни главного казначея требовал большой организационно-финансовой работы по их переоформлению.

Ответственными за этот горячий участок стали Нуртай Абыкаев и Булат Утемуратов. Последний работал послом Казахстана в Швейцарии, хотя имел к дипломатии столь же отдаленное отношение, как и к экономике. Несколько месяцев они путешествовали по Западной Европе. Австрия, Швейцария, Люксембург, Лихтенштейн, Германия, Великобритания... Все активы были проинвентаризированны, часть переписана на новых владельцев.

“Помощник Назарбаева – подпольный миллионер”
(Форум ИАЦ “Евразия-Интернет”, 19 февраля 2000 г.):

Этап третий и последний

Во-первых, на Западе (в первую очередь в Швейцарии и США) развернулись шумные скандалы в связи с “грязными” деньгами из стран СНГ. В первых рядах фигурировала, конечно, Россия, но Казахстан довольно скоро прочно закрепился на втором месте по числу “гейтов” и упоминаний в самом неблагоприятном контексте. Расследования упорных правоохранителей – “железной Карлы”, Дево, Бертосса, Анзермета – ставили под угрозу теневые капиталы, до сих пор защищенные банковской тайной.

Во-вторых, на Западе в это же время резко изменилось отношение к самому Назарбаеву. Он перестал быть “хорошим парнем”, его начали называть диктатором и монархом. С такой политической характеристикой рассчитывать на снисхождение прессы и общественного мнения не приходится.

Если взаимоотношения руководства Eurasia Trаvel и правительства Казахстана – Eurasiagate – не коррупция, если это не должностное преступление высшего должностного лица в государстве, то Вам, господин Генеральный прокурор, следует выступить с соответствующим разъяснением.

Я сохранил копии документов, касающихся приватизации государственной собственности, получения и выдачи кредитов, предоставления льгот, перевода денег за приватизированную собственность внутри страны и за рубежом и т.д. Поэтому я спокойно ожидаю очередную волну Ваших выступлений по поводу “коррупции” и “злоупотреблений”.

Естественно, что, будучи премьер-министром независимого Казахстана, я открывал от имени государства счета в нескольких западных банках. На них аккумулировалась часть средств, поступающих от приватизации государственной собственности и добычи полезных ископаемых. Никогда я не позволял себе использовать эти средства иначе, чем в государственных интересах, по согласованию или прямому указанию президента Назарбаева.

Именно с санкции и с ведома президента была проведена серия трансакций, в результате которой несколько десятков миллионов долларов были аккумулированы во внебюджетном Фонде развития Казахстана, правом распоряжаться которым имеет лично президент Назарбаев. На счет этого Фонда были положены в виде чеков те 2,5 млн, которые вы пытаетесь разыскать. Подтвердить это может сам президент Назарбаев и Нуртай Абыкаев. Но даже если они этого не сделают, у меня есть все банковские документы, подтверждающие мою правоту.

Генеральный прокурор Казахстана может и должен проверить расход денег этого Фонда и других фондов. К сожалению, Вам вряд ли позволят сообщить, как и кем были нелегально растрачены десятки и сотни миллионов долларов с других счетов, распоряжаются которыми сам президент и его близкие. Не на них ли приобретаются замки и виллы по всему свету для высшей знати Казахстана?

Я вновь поставлю перед Вами вопрос о том, где те два миллиарда долларов, полученные в виде гарантированных государством кредитов от Эксимбанка США и других финансовых организаций и расхищенные с ведома и согласия высших руководителей страны задолго до моего прихода на государственную службу. Их растратчики хорошо известны, они не только находятся на свободе, но и активно участвуют в политической и государственной жизни на стороне президента Назарбаева. Разве не задача Генерального прокурора предпринять усилия к тому, чтобы вернуть хотя бы какую-то часть похищенного и таким образом облегчить бремя долгов, которое висит на бюджете Казахстана?

А что произошло с более чем миллиардом долларов наличными, который мое правительство оставило на казначейских счетах перед уходом в отставку своим преемникам? Половина этих средств хранилась на счетах в зарубежных банках. Где они? Вместе с другими высшими чиновниками страны ответственность за то, что тайна исчезновения этих средств остается нераскрытой, несете и Вы, господин Генеральный прокурор”.

Следует отметить, что приведенная Кажегельдиным в этом письме информация о подконтрольном президенту Фонде развития Казахстана совсем недавно получила развитие в западной прессе. Вот что пишут американские журналисты:

“Из документов, поступивших в распоряжение “Ньюсуик”, следует, что правительственная организация под названием Международный фонд развития Казахстана, основанная в 1994 году, имела в Швейцарии счет, открытый в Объединенном Европейском Банке г. Женевы. Однако из тех же самых документов явствует, что президент Назарбаев осуществлял контроль за 75 процентами денег, лежавших на этом счете, что на определенном отрезке времени составляло ни много ни мало около 20 миллионов долларов. Документы умалчивают, откуда поступали эти деньги, и до настоящего времени не имеется никакого документального подтверждения того, что Назарбаев лично пользовался этими деньгами. Однако, по словам Дево, именно с такого рода счетов деньги и переводились высокопоставленным чиновникам Казахстана. Он убедил Департамент юстиции США, что существовали подобные счета, на которые направлялись переводы со счетов иностранных нефтяных компаний, чтобы впоследствии — с помощью Гиффена – эти деньги оказались на личных счетах высокопоставленных казахстанских чиновников”.

Такие разоблачения заставляют команду судна “Нурсултан” спешно держать финансовый курс на родину. Дома и стены помогают, тем более – если их строил все тот же “Мабетекс”. В последнее время в Казахстане активно обсуждается идея амнистии капиталов. “Грязные” деньги требуют беспрепятственного входа. Для идеологического обоснования этого решения привлекаются депутаты, пресса и даже некоторые аналитические структуры.

Ерлан СЕЙТИМОВ.
“Особенности казахстанской национальной идеи”
(“Экспресс К”, 6 июня 2000 г.):

“Казахстан все-таки решился на экономическую амнистию. Правительство передало на рассмотрение парламентариев соответствующий документ, целью которого, как следует из комментария, является святое дело “вовлечения накоплений граждан в финансовую систему”. Впрочем, какими бы соображениями ни руководствовались чиновники на самом деле, велосипед, во всяком случае, мы не изобретаем. Ведь первую “экономическую амнистию” провернул еще древнеримский император Веспасиан. Тот самый, напомним, что прославился введением налогов на публичные сортиры, а на критику противников новшества ответил убийственной фразой: деньги не пахнут. Вот трезвый взгляд на предмет. Действительно, не все ли равно, откуда и каким образом взялись деньги. Соображения властей очевидны. Финансовой системе страны нужны деньги, которых, как известно, всегда не хватает. Между тем за бурные годы первоначального накопления капитала в карманах отдельных физических лиц осели немалые деньги. А поскольку предприимчивость часто не в ладах с законом (особенно в лихую годину), то располагаются эти капиталы главным образом на зарубежных счетах, либо завязли в тенетах отечественного теневого бизнеса и черного нала. Чтобы вернуть их в легальный оборот, прежде следует закрыть глаза на их происхождение, то есть объявить экономическую амнистию. А что прикажете делать, когда, повторимся, стране нужны деньги”.

Наконец, еще одна светлая идея правительства, мотивы которой следуют в том же русле спасения “неумытых” миллионов на зарубежных счетах, – идея создания внебюджетного нефтяного фонда Казахстана. По замыслу правительства, этот фонд будет совершенно легально аккумулировать нефтяную выручку в иностранных банках. Вот что сообщил вице-премьер РК Утембаев: “Деньги казахстанского нефтяного фонда будут храниться за рубежом, на них будет вестись закупка ликвидных акций, облигаций и т.д. Естественно, по мере роста экономики какая-то часть средств будет инвестироваться внутрь страны. Можно также часть средств пускать на валютные проплаты, не заводя деньги в экономику, закупать на них оборудование и другие материальные ресурсы, не нарушая макроэкономических балансов” (“Панорама”, №24, июнь 2000 года).

Таким образом, Назарбаеву мало экономической амнистии. Мало того, что строительство в Астане стало “прачечной” для теневых финансовых ресурсов. Мало того, что Евразийский банк и НУРбанк как основные семейные кассы “отстирывают” десятки миллионов долларов. Все-таки часть денег, по мнению президента, должна храниться за границей – в специальном фонде, причем доступ к нему будет иметь предельно ограниченный круг лиц. Быть может, вообще один человек, имя которого называть излишне.