Делаешь демократизацию – тоже плохо,
не делаешь – тоже плохо.
Н. Назарбаев.
Из выступления по телеканалу “Хабар”,
11 ноября 1999 года

Но такое бывало нечасто. Обычно Назарбаеву редко изменяло чувство меры. Теперь же журналисты с удивлением фиксировали эксцентричные афоризмы патриарха, которого словно подменили. Возможно, на состояние нервной системы и интеллектуальную форму Назарбаева повлияла цепь неудач - от истории с “отмороженными” счетами до негативной оценки парламентских выборов. Дрогнуло ретивое: Назарбаев разобиделся на Запад и решил в отместку за все неприятности тряхнуть стариной – дать идеологический отпор попыткам вмешаться в суверенные финансово-семейные дела.

В начале ноября он публично заявил: “Меня сегодня не интересует, как о нас сказали где-нибудь за океаном”. Так мог выразиться батька Лукашенко, который избрал тактику открытого противостояния Западу с учетом крайней скудости зарубежных инвестиций в Беларуси и надежды на нерушимое единство с Россией. Но для Казахстана, чей валовой внешний долг Западу составляет около половины ВВП, столь вызывающая позиция выглядела крайне самонадеянно.

Более того, президент Назарбаев сказал, что намерен “как следует проучить ОБСЕ” и устроить господам европейцам жесткую разборку на саммите этой организации, который состоится 18 ноября в Турции. Президент сравнил сотрудников ОБСЕ с инструкторами ЦК КПСС и пригрозил выйти из Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе так же, как он когда-то вышел из КПСС. И это притом, что Казахстан как член ОБСЕ и других авторитетных международных структур если чем-нибудь и отличился, так это хронической задолженностью по членским взносам.

“Назарбаев стремительно утрачивает представления о реальности, – указывали эксперты, – и в то же время упорно не желает прислушиваться к советам своих имиджмейкеров. В том числе зарубежных, американских. Как говорила Дарига Нурсултановна, мой папа сам себе лучший имиджмейкер. Это вольное или невольное заблуждение Назарбаева и его ближайшей родни может дорого обойтись когда-то популярному лидеру Казахстана”.

Казалось бы, обнаруженные международными наблюдателями грубые нарушения в ходе парламентских выборов должны были заставить Назарбаева отыграться на чиновниках нижнего звена: наказать наиболее злостных и явных фальсификаторов, провести перевыборы по ряду округов. Президенту имело смысл обратиться к гражданам Казахстана с прочувствованной речью: нам всем надо извлечь серьезные уроки из происшедшего, бороться с бюрократической монополией, менять выборное законодательство… Был чрезвычайно удобный момент, чтобы предстать перед зрителями в белых одеждах.

Однако президент сильно сдал, ему стало трудно маневрировать, он все чаще проявлял на публике агрессивное самодовольство. На чрезвычайно серьезные, симптоматичные для Казахстана сигналы извне он реагировал не как политик, а как раздраженный, обидчивый ветеран партии. Если раньше он был способен вести тонкую позиционную игру, то теперь бухал по доске кулаком и смахивал фигуры.

Сергей ДУВАНОВ “Демократия по-американски?” (“Евразия-Интернет”, 16 января 2001 г.):

Почему же замечания Запада вызывали у казахского патриарха столь неадекватную реакцию? Некоторые эксперты усматривали главную причину в особенностях президентского самовосприятия: Назарбаев искренне считал себя главным “демократизатором” – обладателем абсолютной монополии на демократические инициативы. Он забавлялся с партиями, парламентами, законами, как отставной военный с оловянными солдатиками, а когда какая-то фигурка оказывалась слишком “живой” и выбивалась из придуманного для нее сценария – кричал от досады, жалея, что вообще затеял такую игру. Уж лучше б просто складывал пирамидку, как узбекский сосед.

Семья чувствовала, что обиженный глава как никогда нуждается в похвале, одобрении, в признании заслуг. Стараниями окружения президенту стали почти каждый месяц присваивать какое-нибудь экзотичное звание, вручать премии, дипломы, памятные знаки. Кульминацией этих усилий явилось учреждение Нурсултаном Назарбаевым высокой награды – ордена имени Нурсултана Назарбаева. Первый такой орден хотели вручить Нурсултану Назарбаеву. Новые знаки отличия тешили Нурсултана Абишевича, как в свое время тешили престарелого Леонида Брежнева.

Теперь стали понятны особенности предвыборной кампании 1998 года, когда тысячи трудовых коллективов Казахстана, как во времена КПСС, обращались к президенту с письменными призывами продолжить мудрое руководство страной. Этот организованный сверху порыв имел вовсе не политическую цель. Это был сеанс психотерапии для тоскующего вождя. Уверившись в том, что народ его любит и ценит, президент милостиво согласился ответить ему взаимностью.

Назарбаев никогда не блистал склонностью к диалогу, умением слушать. Однако до поры до времени это компенсировалось интуицией, политическим чутьем. В 1999 году это чутье стало испаряться. Президент словно не понимал, что происходит, и это вызывало у него раздражение. В обстановке тщательно отфильтрованной информации, льстивого окружения, организованной “почты”, встреч с “простыми тружениками” Назарбаев сформировал для себя уникальный “образ мира”, имеющий очень мало общего с действительностью. Реальность стала для Назарбаева пугающим “черным ящиком”, который как-то не так реагирует на его благие намерения.

Султан доволен, если ему слепо повинуются.
Гельвеций. “О человеке”

Эксперты обратили внимание: среди тех, кто ездил с Назарбаевым по республике в период предвыборной кампании, преобладали люди из первой волны его выдвиженцев (например, Сергей Терещенко). Среди окружающих президента казахов не видно его ровесников – патриарх хотел быть абсолютным авторитетом для всех окружающих. Чиновники, входящие в ближний круг, отмечали, что “папа” стал очень ревнив и зорко смотрит за тем, чтобы никто не проявил себя более ярко и выигрышно, чем он сам.

Советский лозунг “Казахстан - одна семья!” в республике сегодня вспоминают с горькой иронией. Среди казахской элиты нарастает недовольство политикой Назарбаева. Понимая это, он при каждом удобном случае стремится подчеркнуть широту и демократичность своего подхода к подбору кадров: дескать, я вырастил поколение новых политиков. На самом же деле уже несколько лет в правительстве и корпусе акимов почти нет новых людей – регулярно меняя состав Кабинета министров, президент тасует одну и ту же кадровую “колоду”. Главным условием нахождения в этой “тусовке” является личная преданность вождю.

Пол ГОБЛ “Когда нарушен традиционный уклад” (NCA, 5 июля 2000 г.):

Даже способные политики вынуждены проявлять публичное раболепие. Молодой перспективный аким Атырауской области Имангали Тасмагамбетов заявил в интервью, что он является “продуктом Назарбаева” и всеми своими достоинствами обязан исключительно президенту. Это вызвало резко негативную реакцию в казахской элите. Однако Тасмагамбетов вскоре получил повышение. Как у Грибоедова: упал он больно, встал здорово.

Назарбаеву все хуже удается роль благодетеля, пестующего новые таланты. Семейный принцип формирования власти вошел в противоречие с традициями. Эксперты отмечают, что наиболее острое неприятие режима сегодня наблюдается именно на юге Казахстана, откуда родом Назарбаев. Долгое время было принято считать, что здесь, на “своем поле”, у президента наиболее прочная электоральная опора. Это оказалось ошибкой.

Бигельды ГАБДУЛЛИН “Пора и честь знать”
(“XXI век”, 26 октября 2000 г.):

Люди, работавшие с Назарбаевым, утверждают, что он потерял контроль над ситуацией, стал заложником им же созданной системы, оказался в плену “семьи”. Более того, он все чаще теряет контроль над самим собой, дело доходит до рукоприкладства по отношению к некоторым представителям обслуги и отдельным чиновникам. Иногда президент впадает в гнев, иногда – в депрессию. Он может на несколько дней удалиться от дел и никого не подпускать к себе, провоцируя тревожные слухи в астанинских коридорах. Общение с людьми его быстро утомляет.

С недавних пор президент как-то охладел к новой столице. Административное строительство продолжается, но гигантские резиденции наполовину пустуют: Назарбаев со свитой в основном сидит в Алма-ате, выезжая в Астану не более чем на два-три дня. “Со стороны кажется, что он разучился радоваться, – говорит один из людей, которые с ним тесно работали. – Бывает, что он проявляет энергию, активность, в нем словно просыпается прежний лидер. Но это ненадолго, неделю, не более. Потом следует спад и депрессия. В декабре 2000 года он был очень раздраженным, когда прилетел из Минска, где встречался с Путиным. Он мечется между США и Россией, при этом его заботят не интересы нации, а его собственная судьба”.

Только угроза экономической катастрофы, растерянность, страх и непонимание могут побудить Назарбаева изменить своим принципам и временно привлечь во власть способных, независимо мыслящих людей, да и то при их очевидной лояльности. Однако, уже назначая их, он думает о том, как будет в дальнейшем от них избавляться.

Президент устал. И от него сильно устали – и простые граждане, и чиновники, и люди из ближнего окружения. Об этой всеобщей утомленности открыто заявил один из его советников Е. Ертысбаев.

Ермухамет ЕРТЫСБАЕВ (Интерфакс– Казахстан, 23 апреля 2000г.):

“Назарбаев двадцать лет активно занимается государственной деятельностью. Это очень сложно. И он сам невероятно сильно устает от этой работы. Поэтому периодически наступает такая сильная психологическая усталость и от Назарбаева, и сам он устает от этой власти, это не исключено”.

Президент устал раньше, чем все полагали. Однако продолжает держаться за власть. Нет ничего удивительного в том, что общую нелюбовь к нему люди почти не скрывают и демонстрируют при любом удобном случае. Критика Назарбаева и его семьи стала привычной темой для застольной казахской беседы.

Бигельды ГАБДУЛЛИН “Призрак сепаратизма бродит по Казахстану” (“Евразия”, 28 марта 2001 г.):

Все правящие классы стремятся стать
наследственными если не по закону, то фактически.
Гаэтано Моска. Правящий класс

В 2000 году в прессе возникла дискуссия о возможном преемнике президента. Большинство экспертов дали прогноз: Назарбаев постарается продвинуть к высшей власти одного из двух кандидатов – либо Рахата Алиева, либо Тимура Кулибаева. Кого именно – мнения разделились.

Виктор ШЕЛГУНОВ “Гарантии для гаранта”
(“Центрально– азиатский бюллетень”, 29 сентября 2000 г.):

Потенциальный преемник – Рахат Алиев развернул собственную PR-кампанию в прессе, в том числе в российских электронных СМИ. Российские телеканалы регулярно показывают сюжеты, в которых Алиев ловит торговцев наркотиков и взяточников. Одновременно Назарбаева стали показывать в новом эксцентричном амплуа, что дало повод для самых неожиданных прогнозов.

4 ноября 1999 года Назарбаев впервые за несколько месяцев дал расширенное интервью на государственном телеканале “Хабар”. Программа задумывалась как безукоризненная PR-акция. Идеальные условия: президент отвечает на вопросы телеканала, которым руководит его дочь. Вопросы задает г-н Рерих – правая рука Дариги Нурсултановны. Все идет в записи, то есть отснятый материал можно тщательно просеять в монтажной. Вопросы заготовлены, ответы тоже.

Однако в реальности Назарбаева словно застали врасплох, и телевидение стало не зеркалом, которое льстит, а детектором лжи, фиксирующим все более странные мысли азиатского вождя. Прежде всего президент вновь обрушился на международные организации, которые мешают Казахстану неторопливо ползти по пути демократизации. Говоря об отношениях с Россией и недавней истории распада СССР, президент изрек несколько странных афоризмов: “Если хорошо поскребешь русского, найдешь или еврея, или татарина”, “Усатые и бородатые развалили Советский Союз”, “Делаешь демократизацию – тоже плохо, не делаешь – тоже плохо”.

Эксперты пытались объяснить, почему глава Казахстана, на имидж которого работают несколько зарубежных компаний (в том числе “Эдельман Паблик Рилейшнз Уорлд Уайд”, “Марк Сигель энд Ассошиэйтес”, “Кармэн Гроуп”), становится посмешищем? Возникла версия намеренного попустительства президентским причудам. Вероятно, ближайшие соратники развернули хитрую игру вокруг Назарбаева. С одной стороны, они подчеркнуто старались угодить президенту, с другой – показывали гражданам, что он уже слегка заговаривается, и тем самым готовили почву для смены власти. Это могло быть выгодно главным кандидатам на преемство.

Впервые за последние годы президент высказал в интервью публичное отношение к своему главному политическому сопернику – Акежану Кажегельдину. Это явно была домашняя заготовка. Назарбаев попытался продемонстрировать сочувствие и великодушие: “Я не склонен обвинять того же Кажегельдина… Потому что я его пригласил, нашел его на разрезе Каражыра в Семипалатинске, в дырявой фуфайке, и сделал его известным”.

Эксперты тут же подметили “изумительную” память президента. Их знакомство с Кажегельдиным состоялось в 1992 году. Тогда Кажегельдин вошел в Совет промышленников и предпринимателей во главе с вице-премьером Олегом Сосковцом. Буквально через пару месяцев Сосковец отбыл на высокую должность в Москву, и Кажегельдин стал председателем Совета. В момент знакомства с Назарбаевым Кажегельдин вряд ли был одет в фуфайку: он работал заместителем главы Семипалатинской областной администрации и владел контрольным пакетом одной из крупнейших в республике частных компаний – АО “Семей”.

“Наверно, Назарбаев сожалел о том, что поступил так опрометчиво: сорвал с себя смокинг и прикрыл им рваную фуфайку работяги Магжаныча, – с юмором писали журналисты. – Не допусти он такой ошибки – ковыряться бы Кажегельдину в угольных копях до пенсии”.

Показное миролюбие Назарбаева многие интерпретировали как сигнал для экс-премьера: президент убедился, что силовой сценарий против председателя РНПК оказался неэффективен, и дал понять, что опять готов “помириться”. Он посочувствовал Кажегельдину, который вынужден жить вне родины, заявил, что относится к нему “по-доброму”, и намекнул на желательность его возвращения, дескать, с оппозицией надо конструктивно сотрудничать.

Спустя две недели Кажегельдин ответил на этот призыв. Он сформулировал обязательное условие своего возвращения – начало Национального диалога. В отличие от “круглого стола” власти и оппозиции, заседания
которого безуспешно проводились в прошлом, Национальный диалог предполагает четкую регламентацию, определение конкретных целей и принятие совместных решений под наблюдением третьей стороны (обычно это представители авторитетных международных организаций).

Кажегельдин предложил обсудить в первую очередь предстоящую конституционную реформу, законодательство о выборах и о референдуме. По мнению автора обращения, правом инициировать референдум должен обладать не только глава государства, но и сам народ. Именно при этом условии на референдуме может быть принята новая Конституция Казахстана, отвечающая демократическим стандартам. Предлагая новую форму такого сотрудничества, Кажегельдин особо подчеркнул, что участниками будущего Национального диалога должны стать партии и движения, представленные в Форуме демократических сил Казахстана. Без учета их мнения власть не сможет принять решения, адекватные нынешней политической ситуации в республике.

Назарбаев отверг возможность Национального диалога. Он сам хотел определять правила, по которым надлежало действовать оппозиции.

Американские горки

В конце 1999 года президент Казахстана побывал с рабочим визитом в США. Этот визит готовился давно, Назарбаев пытался сделать его официальным, но в Вашингтоне опасались одиозной международной славы “друга Нуреке” и снизили статус этого вояжа, насколько это было возможно. В казахстанской прессе о поездке президента писали в восторженных тонах, в американской – в брезгливо-иронических. Официальная Астана подчеркивала знаки внимания, которые были оказаны Назарбаеву, в Вашингтоне предпочли ограничить время встреч и переговоров и дали понять журналистам, что одной из главных тем была судьба демократии в Казахстане.

Впрочем, имелась и другая важная тема – каспийская нефть и ее транспортировка. Назарбаев вновь пытался подкупить американских партнеров своей хитрой многовекторной политикой: он обещал все, что можно. Но внешне обходительный вице-президент Гор “дожал” своего партнера по комиссии и заставил его подписаться под политическими обязательствами, касающимися демократизации системы исполнительной власти и совершенствования выборного законодательства.

Окончательный отчет Совместной Американо-Казахстанской комиссии (20 декабря 1999 г.):

“Казахстан заявил о своем твердом намерении сотрудничать с США и международным сообществом в целях дальнейшего совершенствования процедуры выборов и закона о выборах. Казахстан выразил намерение продолжать работу по устранению недостатков, обнаруженных в ходе вышеуказанной кампании, рассмотреть связанные с выборами жалобы и наказать чиновников, виновных в неправомерном вмешательстве в процесс выборов. Казахстан будет тесно сотрудничать с ОБСЕ с целью выполнения рекомендаций, изложенных в окончательном отчете ОБСЕ о прошедших выборах. Казахстан подтвердил свое намерение провести децентрализацию государственной власти и начать работу над законами, расширяющими полномочия местных представительных и исполнительных органов власти с целью создания необходимых предпосылок для перехода к системе прямого избрания акимов (мэров и губернаторов)”.

Весной следующего года Государственный секретарь М. Олбрайт после своего визита в Казахстан заявила, что президент Назарбаев поддержал инициативу проведения в стране Национального диалога с оппозицией. Эти обещания нелегко давались Назарбаеву. Президент нервничал, порой срывался на крик, пытался в очередной раз пугать американцев “российским империализмом”. Но вторая “железная леди” была непреклонна. В качестве кнута она пригрозила использовать самое болезненное для любого диктатора оружие – гласность и пообещала американскую государственную помощь на открытие в Алма-ате специальной типографии для оппозиционных изданий, а так же отдельного интернет-провайдера. В этом ее поддержал Конгресс США.

Из резолюции № 397 Палаты Представителей Конгресса США
(2 ноября 2000 г.):

(6) призывает правительства Центральной Азии, севшие за “круглый стол” переговоров с представителями оппозиции и независимых сил, провести серьезный и всесторонний национальный диалог на основе равноправного участия сторон, где нашли бы отражение меры по проведению свободных и честных выборов, и настоятельно рекомендует странам, еще не начавшим проведение подобных “круглых столов”, приступить к их реализации”.

До президентских выборов в США оставалось совсем немного. Администрация Клинтона оставила ряд поручений, касающихся Казахстана, по наследству своим преемникам – админстрации президента Буша-младшего.

Луиза ШЕЛЛИ Нефтяную коррупцию могут связать с именем Назарбаева” (“Аналист”, 19 июля 2000 г.):

“Неспособность администрации Клинтона понять цену коррупции может быть использована кандидатом на президентский пост от Республиканской партии Джорджем В. Бушем в свою пользу. В ходе кампании он будет говорить о том, что американская политика, имеющая своей целью укрепление своего присутствия в Центральной Азии, оказалась серьезно подорвана последними событиями”.

Сила, к которой прибегает правительство для того,
чтобы сломить непокорные настроения,
может быть успешно использована только до тех пор,
пока большинство не объединяется в сплоченную оппозицию.
Людвиг фон Мизес. “Либерализм в классической традиции”.

В декабре 1999 года из банка “Credit Agricole Indosuez” уволился весьма информированный человек – менеджер казахстанских счетов Жан-Жак Бове. Журналисты “Вашингтон пост” указывали, что г-н Бове получил миллионы долларов комиссионных в обмен на его услуги держателям счета. По некоторым данным, Бове был активно привлечен к следствию.

Майкл ДОББС, Дэвид ОТТАВЕЙ и Шэрон ЛА ФЛАВЬЕР “Погасить скандал не удалось” (“Вашингтон пост”, 25 сентября 1999 г.):

“По сведениям из хорошо осведомленных источников, менеджер счета Жан-Жак Бове предположительно в неофициальном порядке получил миллионы долларов комиссионных в обмен на его услуги держателям счета. Бове покинул свой пост в банке приблизительно девять месяцев назад. Морис Харари, адвокат Бове, отказался прокомментировать заявления о незаконных выплатах, но заметил, что, насколько ему известно, в отношении его клиента пока никакого уголовного преследования не возбуждалось. Он также добавил, что все эти нефтяные контракты были одобрены правлением банка”.

Эксперты полагают, что г-н Бове не стал скрывать от следствия важную информацию об источниках многомиллионных средств на таинственных казахстанских счетах. Когда речь зашла о возможности возбуждения уголовного дела, он предоставил данные о чрезвычайно подозрительных выплатах по трем нефтяным сделкам, связанным с компаниями “Amoco”, “Phillips Petroleum” и “Mobil”. Выплаты были произведены между маем 1997 года и сентябрем 1998 года. Предусмотренные контрактом бонусы переводились западными компаниями на оффшорные счета, после чего кочевали по счетам подставных фирм и в конце концов оседали в частных фондах Лихтенштейна. Тех самых фондов, на счета которых осенью 1999 года
безуспешно пытался перевести 80 миллионов долларов Булат Утемуратов.

На этот раз Утемуратов остался в тени. На поверхность всплыла акула покрупнее: в качестве основного финансового оператора при перекачивании бонусов в “частный сектор” выступал лично Джеймс Гиффен.

Не составляло труда собрать досье на г-на Гиффена. У Министерства юстиции имелись к нему давние претензии. Как сообщает “Вашингтон пост”, еще в начале 90-х годов тогдашний посол США в Казахстане Уильям Кортни настоятельно советовал Гиффену узаконить свою деятельность как штатного лоббиста правительства Казахстана. Согласно американскому законодательству, любой, кто “представляет интересы главы другого государства” в США, обязан зарегистрироваться в Департаменте юстиции. Гиффен отказался последовать совету Кортни.

В феврале Дэниэль Дево сам пожаловал в Вашингтон и провел консультации с коллегами. Учитывая важность расследования, серьезность обвинений и статус задействованных в нем лиц, к делу подключились сотрудники ФБР. В западной прессе появились сообщения, что американские компании, заподозренные в даче взяток руководителям Казахстана, “активно сотрудничают с ФБР”.

Обстановка вокруг семейных капиталов за рубежом резко накалилась.
7 февраля 2000 года президент официально поручил правительству республики “рассмотреть вопрос” о легализации теневых капиталов в Казахстане. Предусматривалась следующая схема: в “день икс” любой бизнесмен и любая компания могут перевести на счета в казахстанских банках капитал непонятного происхождения. Какой-то небольшой срок (несколько дней) эти деньги “отлеживаются”, их как бы регистрируют, после чего владелец может далее распоряжаться ими по своему усмотрению.

Таким образом, Нурсултан Назарбаев явно затеял “большую стирку”. Министр финансов Мажит Есенбаев заявил, что в “день икс” в Казахстан поступит около 500 миллионов долларов. Другие эксперты называли сумму в несколько миллиардов. Однако все сходились на том, что сама процедура экономической амнистии будет распространяться лишь на теневые капиталы, тесно связанные с действующей властью. Те бизнесмены, которые чувствуют себя в Казахстане не совсем уверенно, никогда не решатся “регистрировать” здесь свои тайные накопления и давать повод деятелям типа Рахата Алиева претендовать на долю не менее тайных “отчислений”.

За действиями Назарбаева внимательно наблюдали на Западе. 28 февраля конгрессмен от штата Индиана Дэн Бертон выступил с беспрецедентно резким заявлением в адрес казахских властей: “Пришло время встать на защиту демократии в Казахстане и перестать нянчиться с диктаторами, подобными Назарбаеву”.

Айжан МАДИХОДЖАЕВА “Дареному оружию в ствол не смотрят” (“Экспресс К”, 16 марта 2000 г.):

Кажегельдину пытались инкриминировать подготовку террористического акта и даже попытку государственного переворота, но для обвинений по таким статьям оснований не нашли.

Создавалось впечатление, что Назарбаев пытается отыграться на своем оппоненте за те “обиды”, которые ему наносят на Западе. Каждый новой поворот в расследовании “Казахгейта” сопровождался новым силовым давлением на председателя РНПК. Президент и экс-премьер словно вели “заочный диалог”.

Reuters: “Налоговая полиция возбудила новое уголовное дело против Кажегельдина” (“Панорама”, 14 апреля 2000 г.):

“Начальник ГУ КНП по Алматы Серик Нугманов сказал, что 1 февраля 1995 года занимавший пост премьер-министра А. Кажегельдин подписал постановление, по которому профессионально-спортивный клуб “Даулет” по запросу его руководства освобождался от уплаты импортной таможенной пошлины и акцизов по ввозимым товарам. В настоящее время устанавливается сумма ущерба, причиненного государству клубом “Даулет”.

Любопытно, что многочисленные уголовные дела против Кажегельдина быстро возбуждаются, но затем уныло провисают, не находя какого-либо видимого развития. Следствие не ведется, так как доказать вину подозреваемого невозможно. Само “возбуждение” носит чисто политический характер: власть сигнализирует своему оппоненту о том, что готова съесть его живьем. Кажегельдина пытаются выбить из колеи, спровоцировать на необдуманные шаги, поспешные заявления. Его хотят видеть в роли обороняющейся стороны: дескать, пусть отмывается от дюжины обвинений, а мы тем временем подготовим еще столь же. Однако эта тактика не принесла результата.

Тревоги мудрого вождя

Семье Назарбаева стало ясно, что замять скандал на Западе уже никак не удастся. Более того, над “папой” сгустились грозовые тучи международного масштаба. В ближайшее время Назарбаев мог попасть в почетный список коррупционеров, за которыми охотится следствие. Он и так ограничил географию своих поездок, отказался даже от любимого Давоса и горнолыжных курортов в Альпах.

Инициатива вызвала неоднозначный резонанс: многие эксперты сочли, что речь идет о подготовке к досрочной отставке Назарбаева. В семье этот вариант даже не обсуждался, президент и слышать о нем не хотел. Однако интересы семьи могли потребовать ухода Назарбаева. Правда, перед этим он должен был как минимум определить преемника. А с этим президент как раз не спешил, понимая, что назначение официального преемника станет для него политической эпитафией.

В начале июля власти Швейцарии прислушались к просьбе американских законников и в очередной раз блокировали несколько казахских банковских счетов. Западные газеты пестрели сообщениями о коррупционном скандале с участием руководителей Казахстана. Часто поминали экс-премьера Нурлана Балгимбаева. Но лидером по частоте упоминаний был Нурсултан Назарбаев.

Дальше отмалчиваться было нельзя. В администрации президента группа аналитиков трудилась над вариантами опровержения. Долго думали, но так ничего толком и не придумали. Первым не выдержал Балгимбаев. Не слушая своих советников, он решил импровизировать. “Я чист, – заявил 4 июля глава компании “Казахойл” журналистам. – Я могу вам гарантировать это”. Труженики пера не поверили на слово. На руках у них были статьи из “Вашингтон пост”, “Уолл стрит джорнэл”, “Нью-Йорк таймс” и других изданий. Получалось, что вся западная пресса в едином порыве клевещет на г-на Балгимбаева. С чего бы это?

Хью ПОУП, Дэвид КЛАУД “Борьба в Казахстане послужила искрой для американского расследования”
(“Уолл стрит джорнэл”, 5 июля 2000 г.):

Власти продолжали отвергать очевидное. 8 июля министр иностранных дел РК Идрисов опроверг информацию о замораживании казахстанских счетов за рубежом. Поскольку эти высказывания проходили по каналам международных агентств, читатели на Западе могли удивиться: где же правда? Чтобы рассеять это недоумение, 11 июля агентство Франс-Пресс обратилось к официальным лицам Швейцарии: было или не было? Официальные лица подтвердили: было. В двух банках Женевы (предположительно Credit Agricole Indosuez и Credit Suisse) заморожены счета, связанные с Назарбаевым. То есть как минимум два счета.

Аналогичную журналистскую работу провели сотрудники информационного агентства Ассошиэйтед Пресс. Им удалось получить эксклюзивную информацию от официального представителя швейцарской полиции Фолко Галли.

“Казахстанские счета заморожены по просьбе США”
(“Доу Джонс интернэшнл ньюс”, 17 июля 2000 г.):

Лобное место

По мере расследования информация о новых доказательствах коррумпированности казахстанской верхушки то и дело просачивалась в западную прессу. В конце 2000 года, например, выяснилось, что деньги с таинственных счетов Назарбаева тратились на разные нужды вперемежку – ряд платежей был формально обоснован, хотя и не проходил через бюджет, другие платежи явно отвечали личным потребностям узкого круга лиц.

Почему же те платежи, которые шли на консультантов и адвокатов, руководство Казахстана не пожелало отразить в бюджете? Можно указать две причины. Во-первых, ситуация “смешения” личных и государственных платежей создавала путаницу, выгодную тем лицам, которые имели возможность распоряжаться деньгами на счетах. Во-вторых, президент вовсе не хотел, чтобы о его значительных расходах на PR-кампании, зарубежных советников по имиджу и юридических советников из команды Гиффена знали в Министерстве финансов и парламенте.

Дэвид ДЖОНСТОН “Серый кардинал или новый гадкий американец?” (“Нью-Йорк таймс”, 17 декабря 2000 г.):

“Как видно из банковских документов, попавших в распоряжение газеты “Нью-Йорк таймс”, деньги с некоторых счетов использовались, по всей видимости, для произведения законных выплат, таких как геологам,
адвокатам, консультантам по связям с общественностью и другим американским советникам казахстанского правительства. Из других финансовых документов явствует, что почти 1 миллион долларов был потрачен на приобретение предметов личного пользования, хотя в документах не указывается, для кого конкретно они предназначались. По словам казахстанских чиновников, многие из них приобретались правительством для официальных подарков заграничным сановникам”.

Не совсем адекватно повел себя и генеральный прокурор Хитрин. Соревнуясь с Есенбаевым в силе эмоциальных реакций, он назвал обвинения в адрес президента Назарбаева “полной чушью”. “Никакие счета не были заморожены, – емко сказал прокурор. – Это полная фабрикация”.

12 июля последовал новый убойный удар: итальянская “La Repubblica” опубликовала статью “Назарбаев и Паколли”, в которой подробно рассказывалось о механизмах отмывания “грязных семейных денег” на грандиозных стройках Астаны. По мнению автора статьи, строительство, которое вел Паколли, на бумаге стоило 2 миллиарда долларов, а фактически менее 1 миллиарда. Разница была поделена между партнерами, имена которых значились в заголовке.

На следующий день, 13 июля, Кажегельдина задержали в римском аэропорту. Основанием для задержания стал запрос правоохранительных органов Казахстана, переданный по линии Интерпола. Поначалу вроде бы сработал механизм, который был апробирован в сентябре 1999 года в Москве. Однако на этот раз все решилось гораздо быстрее. Кажегельдина задерживали всего на один день.

Юрий ЧУБЧЕНКО “Компромат на Назарбаева отправился в Лондон” (“Коммерсант”, 18 июля 2000 г.):

“Итальянские власти, воспользовавшись отсутствием соглашения с Казахстаном о выдаче преступников, решили не выдавать политического противника Нурсултана Назарбаева. А чтобы положить конец преследованиям со стороны властей Казахстана, адвокаты Кажегельдина пригрозили использовать имеющийся у него компромат на казахского президента”.

Задержание в Риме вызвало возмущение со стороны международных организаций. “Хьюман Райтс Вотч” в письме, адресованном министру юстиции Италии г-ну Саффино, выразила чрезвычайную обеспокоенность в связи с арестом Кажегельдина. Правозащитники заявили, что преследования, которым подвергает Кажегельдина руководство Казахстана, имеют чисто политические причины. “Европейские структуры не раз отмечали факты нарушения прав и свобод в Казахстане. Здесь были фальсифицированы выборы, правительство пытается подавить деятельность оппозиции и независимые СМИ. В этой ситуации позиция Италии, которая идет на сотрудничество с властями РК, вызывает тревогу”, – говорилось в письме.

Решение апелляционного суда Рима означало не только освобождение Кажегельдина. Тем самым был отправлен в корзину целый набор обвинений, сфабрикованных властями Казахстана против лидера оппозиции. Эксперты указывали, что очередное задержание фактически работает на имидж экс-премьера, поскольку привлекает к нему всеобщее внимание и героизирует его образ как борца с режимом Назарбаева.

Преследуя Кажегельдина, Назарбаев загнал сам себя на “лобное место”. Видные политики и правозащитники откровенно высказывались в адрес режима. Резко высказался официальный Вашингтон. В Госдепартаменте обвинения против экс-премьера расценили как фабрикацию, а попытку экстрадиции – как политическое преследование. Характерно выступление конгрессмена Байдена, обращенное к лидеру США (14 июля, протокол заседаний Конгресса США, том 146, стр. S6828):

…Соединенные Штаты должны решительно напомнить Президенту Назарбаеву, что действия, подобные аресту г-на Кажегельдина, подвергают опасности отношения между двумя нашими странами. Он должен понять, что развитие демократии и свободная рыночная экономика могут принести ему выгоды, а авторитаризм только заведет в тупик”.

“Назарбаев будет арестован завтра” – с таким прогнозным заголовком вышла заметка о задержании Кажегельдина в Агентстве политических новостей (14.07.00). Новое поражение заставило семью Назарбаева поспешить с утверждением “закона о вечном иммунитете”. Депутатов не пришлось долго уговаривать, они дружно проговлосовали за. 20 июля Конституционный совет Казахстана признал закон соответствующим Конституции, в этот же день президент его подписал, на следующий день закон вступил в действие.

На душе у президента полегчало. В конце июля Назарбаев направил в Рим Юрия Хитрина, чтобы выяснить, каким образом информация о финансовых раскладах семьи утекла в итальянскую прессу. Хитрин вернулся ни с чем.

“Следствие ведут колобки” (“Евразия”, 1 августа 2000 г.):

“После консультации президента Назарбаева со своими юридическими советниками из американской компании “Эйкин, Гамп, Страусс”, было принято решение направить Ю. Хитрина в Рим для того, чтобы он выяснил источники разоблачения, ставящего под угрозу уголовного преследования всю нынешнюю властную группировку в Астане. Прокурору Хитрину, ранее не отличившемуся на поле международных расследований, поручено выяснить не куда делись эти принадлежащие по сути народу Казахстана деньги, а каким образом журналистам стала известна вся эта история. Понятно, что Н. Назарбаева и его советников терзает вопрос, случайно ли появление статьи совпало с поездкой в Италию А. Кажегельдина? В руководстве Казахстана придерживаются теории заговора, согласно которой все беды Астаны происходят от Акежана Кажегельдина и его оппозиционной деятельности”.

Поражение в “битве за Рим” ставило Астану перед выбором: тупо повторять попытки арестовать лидера оппозиции за границей или искать новые подходы. В пользу второго варианта было то обстоятельство, что еще одна проваленная попытка задержания повлекла бы за собой повальную смену всех причастных к охоте на Кажегельдина – и Хитрина, и Мусаева, и даже Алиева.

Внутри Казахстана провалы спецслужб подстегнули даже самых осторожных оппозиционеров всех оттенков к более свободной критике власти. Видя бессилие и тупость спецслужб, они стали чувствовать себя в относительной безопасности. Окружение Назарбаева пришло к вечно справедливому выводу, что если врага нельзя победить, то с ним надо договориться. Деньги того стоят…

Функционер не должен иметь собственных
сокровенных идеалов или представлений о добре и зле,
которые могли бы исказить намерения вождя.
Фридрих Хайек. “Дорога к рабству”

В банках Швейцарии оставались заморожены около 100 миллионов долларов. Следовало что-то предпринимать для спасения денег. Меры силового давления, скромные интеллектуальные возможности советников и резервы зарубежных лоббистов были исчерпаны. Семья решила пойти на переговоры с Кажегельдиным. Назарбаеву казалось, что именно от экс-премьера сегодня зависит ход расследования, что во власти Кажегельдина кардинально повернуть события: представить все имеющиеся данные по счетам в том или ином свете. Ранее экс-премьер отверг предложения Гиффена, но, может быть, Гиффен просто был посланником не того уровня?

27 июля руководитель администрации президента Сарыбай Калмурзаев обратился к председателю исполкома РНПК Газизу Алдамжарову с просьбой обеспечить присутствие Кажегельдина на встрече с Назарбаевым в сентябре в Нью-Йорке. Желание самого президента встретиться с главным политическим соперником свидетельствовало о многом. Калмурзаев представлял “умеренную” группу в окружении главы государства. В те времена, когда Кажегельдин был премьером, он возглавлял Госкомитет по управлению госимуществом и помогал Кажегельдину бороться с нефтяными баронами. Калмурзаев достаточно объективно оценивал расклад политических сил в стране и был сторонником примирения президента и экс-премьера.

В лагере Кажегельдина призадумались. Итогом этих раздумий стали предложения по повестке дня предлагаемой президентом встречи. Кажегельдин предлагал Назарбаеву обсудить в Нью-Йорке следующие темы:

1. Организация Национального диалога с участием представителей Форума демократических сил Казахстана и властей при посредничестве международных организаций. Гарантии безопасности для участников Национального диалога. Доступ оппозиции к электронным СМИ, прекращение репрессий против независимых изданий.

2. Репрессии спецслужб против оппозиции и ее лидеров. Восстановление свобод и законности в стране. Конституционная, правовая и судебная реформы. Проблемы национального представительства, языка и гражданства.

3. Военная угроза Казахстану в связи с активизацией вооруженных
выступлений в соседних государствах Центральной Азии. Социально-экономические меры, необходимые для предотвращения переноса вооруженного религиозного сопротивления на территорию Казахстана.

4. Обвинения казахстанского руководства в коррупции, звучащие в американских СМИ. Ход уголовного расследования в США и Швейцарии против Дж. Гиффена и американских нефтедобывающих корпораций, работающих в Казахстане. Последствия, которые этот скандал может иметь для иностранных инвестиций в экономику РК. Меры по преодолению кризиса.

Единственным человеком, который оказался готов к этому и с самого начала обозначил четкую позицию в ходе расследования, стал Джеймс Гиффен. Видимо, он заранее все продумал и решил отвести от себя подозрения простейшим путем – переложив ответственность на своего любимого “босса”. Его адвокат Марк Макдугал (ведущий сотрудник юридической фирмы “Akin, Gump, Strauss, Hauer & Feld”, представляющей интересы Гиффена в Вашингтоне) заявил, что Гиффен управлял банковскими счетами Казахстана в Женеве “вместе с другими должностными лицами Казахстана, под руководством правительства РК и в интересах государства. Выплаты, прежде всего, производились бухгалтерам, адвокатам и другим специалистам за работы, связанные с развитием каспийских природных ресурсов, а также в рамках программ по продвижению демократизации и развитию общественной инфраструктуры” (цитата по “Вашингтон пост” за 25.09.2000).

Назарбаев был в ярости. Он вновь оставил надежду как-то договориться с Кажегельдиным. “Умеренная группа” временно сошла со сцены и уступила место “крутым парням” во главе с Рахатом Алиевым. К этому моменту Алиев с Лучанским придумали еще одно страшное обвинение против экс-премьера. В интервью газете “Экспресс К” Лучанский “признался”, что вскоре после назначения Кажегельдина премьером он вручил ему 100 миллионов долларов. В рассказе Гарри бывший глава Кабинета министров был представлен как глава организованной преступной группы, которая всячески травила предпринимателей, вымогала у них деньги и т.п.

Григорий ЛУЧАНСКИЙ “Бизнес, власть, мораль, право и расправа” (“Экспресс К”, 19 августа 2000 г.):

Вскоре после этой публикации Генеральный прокурор Хитрин отправился в Брюссель, чтобы передать правоохранительным органам Бельгии документы, подготовленные им совместно с Григорием Лучанским. О “монтаже” этих документов позже рассказал представителям Кажегельдина бельгиец Эрик Вег. Казахстанские власти надеялись, что бельгийская полиция ужаснется и потребует экс-премьера к ответу. Но в Брюсселе уже знали все обстоятельства плодотворного сотрудничества казахстанской прокуратуры и международных авантюристов.

Встреча Кажегельдина и Алиева

Сентябрьская встреча Назарбаева и Кажегельдина не состоялась. В начале месяца президент отправился в Нью-Йорк на организованный ООН “саммит тысячелетия”. Эксперты обсуждали вероятность задержания Назарбаева в США для привлечения к расследованию “Казахгейта”. Но все обошлось.

После этой неудачи неожиданную активность проявил Рахат Алиев. Он не только вызвался быть главным посредником на переговорах с Кажегельдиным, но и успешно справился со своей ролью. Наиболее непримиримый член семьи предстал в тоге миротворца.

25 сентября в Лондоне состоялась историческая встреча. Позже о ней подробно написала российская газета “Время новостей”. И даже поместила протокол встречи, подписанный по настоянию Рахата Алиева.

Аркадий ДУБНОВ “Почтовый ящик Пандоры”
(“Время новостей”, 15 января 2001 г.):

“Данный протокол, как нам стало известно, был подписан по инициативе Рахата Алиева. Нужно ли это ему было, чтобы подчеркнуть свой статус не просто родственника, но и особо доверенного лица президента, остается только гадать. Утверждают, что на этой встрече Кажегельдину предложили снова стать премьером Казахстана в обмен на прекращение оппозиционной деятельности, на что последний отвечал в духе предложенной ранее Назарбаеву повестки дня. Есть сведения, что Рахат Алиев предложил собеседнику тут же вылететь для встречи с президентом в Анталию, где тот проводил отпуск. Кажегельдин поблагодарил за приглашение, но ответил, что не может вылететь в Турцию, поскольку “его сторонники и консультанты в правительствах США и Великобритании” по соображениям безопасности, учитывая ряд различных инцидентов, случившихся с ним за последние несколько лет, не рекомендуют ему проводить такие встречи за пределами этих стран. В тот же день экс-премьер направил письмо лично Нурсултану Назарбаеву с благодарностью за приглашение встретиться лично: “Ничто не могло бы доставить мне большее удовольствие”.

К этой встрече экс-премьер подготовил тезисы, по которым можно судить, о чем шла речь между столь разными собеседниками. Вот некоторые выдержи из этих тезисов (полностью – см. приложение):

Алиеву, судя по всему, важно было засвидетельствовать сам факт контакта с Кажегельдиным. Возможно, таким образом он набивал себе цену в глазах “папы”, рассказывая, что именно он в состоянии обо всем договориться с председателем РНПК. Встреча могла иметь для Рахата и определенное политическое значение: она существенно корректировала его радикальный имидж деятеля, способного лишь натравливать вооруженных автоматами бойцов в масках на своих политических и экономических соперников. На этот раз Алиев выглядел переговорщиком, хотя и не более удачливым, чем
г-н Гиффен.

Факт встречи Кажегельдина с посланцем президента подробно комментировали международные агентства. Наиболее осведомленным оказался корреспондент агентства Рейтер в Дубае, который, несомненно, опирался на сведения, полученные непосредственно из окружения президента.

Пол СЭМПСОН “Назарбаев создает центральноазиатскую династию” (Рейтер Бизнес Брифинг, ноябрь 2000г.):

“По сведениям зарубежной экспертной группы “Энерджи Интелидженс Груп”, Рахат Алиев и Кажегельдин встречались в Лондоне, где Алиев предложил сделку. Кажегельдину была обещана полная реабилитация и высокий пост в правительстве в том случае, если он прекращает распространять компромат на Назарбаева и Ко. Однако Кажегельдин отказался от предложения, хотя, по сообщению информированных источников, и после этого встречался с Алиевым. Из тех же источников стало известно, что и сам Назарбаев запланировал встречу с Кажегельдиным во время своего визита в столицу Великобритании, который должен состояться в середине ноября”.

Трубка мира со взрывчаткой

В статье Дэвида Джонстона “Серый кардинал Казахстана или новый отмороженный американец” (“Нью-Йорк таймс”, 17 декабря 2000г.) содержится тезис, который во многом объясняет активность казахстанской стороны, инициирующей встречи с Кажегельдиным: “Американское расследование не продвинулось пока дальше анализа финансовых документов по казахстанским сделкам. По словам федеральных чиновников, ОНИ ИЩУТ РЕШАЮЩИЙ ДОКУМЕНТ ИЛИ СВИДЕТЕЛЯ, КОТОРЫЕ МОГЛИ БЫ ДОКАЗАТЬ НАРУШЕНИЯ ЗАКОНА”.

Есть у Рахата Алиева и его тестя и еще одна важная причина в пользу переговоров. Дела в экономике Казахстана обстоят, мягко говоря, не блестяще. Если туда возвращается Кажегельдин, его как человека, который при любом отношении к высшей власти болеет душой за экономику и интересы страны, можно будет без труда склонить к любимому занятию – поиску инвестиций. С этим в республике сегодня кризис: несмотря на победные реляции, объем привлеченных из-за рубежа прямых капиталов на нулевой отметке. С 1999 года промышленность интенсивно “проедает” собственные основные фонды, вся прибыль уходит не на обновление технологий, коммуникаций и оборудования, а в оффшорные зоны. В декабре 2000-го президент вынужден был даже пойти на решительный шаг: собственной рукой обрубить перспективы своему любимому детищу – упразднить Агентство по иностранным инвестициям. В прессе это никак не объяснялось и не комментировалось, но, по сведениям из Астаны, агентство ликвидировали как неэффективную госструктуру, которая тратила огромные деньги на зарубежные командировки и представительские расходы чиновников. Вообще, быть одновременно чиновником и коммерсантом в Казахстане – это наиболее сладкая доля.

Возвращение Кажегельдина в Казахстан гарантировало бы принципиально новую политическую конфигурацию. Идеальным вариантом могло бы стать назначение вчерашнего фигуранта по четырем уголовным делам в кресло премьер-министра. Фантастика? Только не для Казахстана. Назарбаеву кажется, что он в силах обратить в быль любую сказку. Уголовные дела можно быстро прекратить за отсутствием состава преступления. В прессе будет организована кампания: Кажегельдин “одумался”, “государственные интересы” взяли в нем верх над “личными амбициями”. Местные журналисты напишут, что Нурсултан и Акежан вовсе не стали друзьями, они по-прежнему расходятся во мнениях по многим вопросам государственного строительства и развития демократии, но превыше всего для них обоих – гражданское единство, национальная безопасность и экономический подъем. А потому оппозиционер Кажегельдин готов, если потребуется, реализовать новые
экономические подходы, раздобыть два-три миллиарда инвестиций, договориться с американцами и Москвой, со следователями и прокурорами и т.д. и т.п. В свою очередь президент якобы готов форсировать процесс выборности акимов, внесения изменений в выборное законодательство, усилить полномочия парламента, ввести во власть некоторых членов РНПК и т.д. и т.п. Ждите блестящих результатов внезапного альянса. Занавес.

Известна поговорка о кирпиче, который уже заготовлен где-то на казахстанской границе с одной целью – нечаянно упасть на голову экс-премьера, когда он после длительных согласований о гарантиях и полномочиях решится наконец вернуться в Казахстан. Не исключено, что действия власти, которая сегодня демонстрирует готовность к “сепаратным” переговорам с Кажегельдиным, направлены именно на это – не играть с ним в сложные игры на том поле, где Кажегельдин неоднократно доказывал свое превосходство, а просто заманить в республику и организовать несчастный случай, посадить, запугать, увязать его поведение с жизнью и здоровьем его семьи.

Единственно, на что пока не готов Назарбаев, – на открытый диалог со своим главным оппонентом. Идея Национального диалога беспроигрышна для Кажегельдина потому, что она не только гарантирует для него сохранение политического лица и полную безопасность (важное значение в этом смысле имеет участие в диалоге третьей стороны – международных наблюдателей), но и узаконивает статус оппозиции и ее лидера как политической силы, которая выступает на равных с действующей властью. Даже если завтра Кажегельдин согласится стать премьер-министром РК, сядет в бронированный джип, купит новый бронежилет, специальный шлем и наймет взвод персональных охранников – он окажется в республике “вторым номером”, нанятым, назначенным на этот пост президентом. Как участник Национального диалога, возглавляющий оппозиционную сторону, он оказывается НА РАВНЫХ с Назарбаевым, абсолютно не зависимым от воли и прихоти главы государства.

Конечно, президент остается первым, но в своей, старой системе координат – первым формально, в результате фальсифицированных выборов, подавления оппозиции, силового устранения главного конкурента. Кажегельдин в процессе Национального диалога тоже будет первым, но в новой системе, о принципах функционирования которой стороны еще будут договариваться.

Это не устраивает президента. Он упорно пытается ввести Кажегельдина – в любой роли, под любым предлогом – в свою систему координат и тем самым подчинить его себе. Отсюда особый цинизм, который проявляют власти Казахстана: они приглашают Кажегельдина на мирные переговоры, делают ему соблазнительные предложения, передают горячие приветы, заботятся о его здоровье, и тут же – пытаются посадить его за решетку.

Силясь понравиться Кажегельдину, вызвать его на задушевную беседу, Рахат Алиев одновременно активизировал “силовой” вариант его задержания. Через несколько дней после их лондонской встречи в спецслужбы Великобритании пришел официальный запрос от председателя КНБ Казахстана Альнура Мусаева. Давний друг (и формально – непосредственный руководитель) Рахата Алиева, явно не способный предпринять что-либо серьезное без согласования с президентом и его старшим зятем, Мусаев просил британских коллег посодействовать в выдаче Кажегельдина правоохранительным органам Казахстана. Не зря экс-премьер слушал своих консультантов по безопасности и не соглашался встретиться с Назарбаевым на его поле.

12 октября Рахат Алиев вновь прибыл в Лондон. Официальным поводом для этого вояжа стала подготовка к предстоящему визиту на берега Темзы президента Назарбаева. Хотя Алиев и не имеет отношения к Службе охраны главы государства, он сделал вид, что его искренне заботит, как будет обеспечена безопасность дорого тестя. Как бы между делом он поинтересовался, могут ли спецслужбы помочь задержать человека, подозреваемого в серьезных преступлениях, – некоего господина Кажегельдина. О содержании ответа рассказала газета “Время новостей”.

Аркадий ДУБНОВ “Почтовый ящик Пандоры”
(“Время новостей”, 15 января 2001 г.):

“Г-ну Алиеву, видимо, было невдомек, что англичане неплохо осведомлены о содержании его недавних переговоров с Кажегельдиным. Ответили посланцу Астаны деликатно: мол, дело трудное, вы должны представить серьезные обоснования для такого требования, в Москве и Риме у вас не получилось. Так что не тратьте время, лучше погуляйте по Лондону, вы ведь, наверное, здесь давно не были... Рахат Алиев простодушно попадается на наживку: да, я не был месяцев семь, отвечает он. Что, спрашивается, могли подумать англичане о своем госте, передвижения которого по своей столице они внимательно отслеживали две недели назад?”

История постановления №100

В конце 2000 года в Казахстане вновь активизировался Григорий Лучанский. И вновь речь шла о переделе собственности. Успешно вытеснив “Трактебель”, Лучанский взялся за традиционный объект для нападения – металлургическое “трио”. Не помогло даже то, что в августе газета “Экспресс К”, которую поддерживает группа Машкевича, предоставила Лучанскому свои страницы для интервью с обвинениями в адрес Кажегельдина. Гарри остался верен себе: нет ни врагов, ни тем более друзей, есть только интересы.

Поводом для очередной атаки стала такая скучная вещь, как постановление правительства №100 от 24 января 1997 года. Любопытно, что в 1997 году об этом решении никто не вспоминал. В 1998-м оно было тайно отменено тогдашним премьером Нурланом Балгимбаевым, а затем – так же тайно – вновь введено в действие. И вот в третьем тысячелетии все вдруг вспомнили о постановлении и вступили в яростную схватку за торжество государственных интересов.

Постановление предоставляло налоговые льготы сырьевым металлургическим предприятиям, которые вывозят продукцию в Россию. Но не просто в Россию, а из нее подальше – в сыром или переработанном виде за пределы СНГ. Это считается экспортом в дальнее зарубежье, а стало быть, подпадает под решение о налоговых льготах. Таким счастливчикам не только не засчитывается 20-процентный НДС, но, наоборот, по правилу буравчика государство возмещает тот НДС, который предприятия заплатили смежникам.

Существо дела в том, что группе Машкевича осенью 1997 года удалось вытеснить из своего прибыльного бизнеса докучливых черных рубенцев и практически монопольно воцариться на металлургическом рынке республики (вне их контроля лишь предприятия Восточного Казахстана и медная отрасль, которой овладел “Самсунг”). Удалось, по мнению прессы, благодаря личной поддержке президента Назарбаева.

И здесь мы вторгаемся в сферу интимных финансовых отношений Александра Машкевича и Нурсултана Абишевича. Дело в том, что как раз с этого периода Машкевича стали называть личным кассиром президента. Называются даже суммы, которые Евразийский банк ежемесячно перечисляет и переправляет в наличном виде надежным людям из Астаны. Именно Машкевич расплачивается за некоторые приобретения президента и его семьи. В последний приезд Назарбаева в Лондон (середина ноября 2000 года), местные папарацци засекли босса казахской металлургии в дорогих магазинах вместе с шефом. Приобретенная им одежда от самого Версаче (оцените тонкий европейский вкус Назарбаева!) ныне пополнила гардероб главы государства. Именно Евразийский банк оплачивал ряд крупных зарубежных приобретений президентской семьи, прежде всего недвижимость, а также элитный отдых Назарбаева и его родственников.

Машкевич-кассир, Машкевич-казначей – эти сочетания давно устоялись среди журналистов и всех заинтересованных лиц, что весьма выгодно прежде всего самому Машкевичу – лучшей “крыши”, чем президент, в Казахстане не существует. Но на то и змеиные джунгли переходной экономики, чтобы держать ухо востро и быть готовым к любой внезапной атаке.

Весной 2000 года группа высокопоставленных казахстанских чиновников выступила против группы Евразийского банка, а точнее, против налоговых льгот, предоставленных экспортерам глинозема и железорудных окатышей. Сначала министр Аблязов (один из создателей газеты “Деловое обозрение Республика”), затем Павлодарская администрация (особенно налоговые органы), еще позже – Генеральная прокуратура выступили за отмену сотого постановления и пересмотр всех платежей четырехлетней давности. Правило буравчика грозило развернуться в противоположную сторону. И это уже было чревато для Машкевича–Ибрагимова не просто потерей текущих прибылей, а сокрушительным банкротством. Потому что все НДС с пенями и штрафами, пересчитанные с января 1997 года, оборачиваются доплатой в бюджет в сумме около 1 миллиарда долларов. Таких денег нет даже у Машкевича. Заставь их сегодня выплатить президента Назарбаева – и тот сначала почешет в затылке.

Олег ХЕ “Война в белых перчатках” (“Панорама”, 1 декабря 2000 г.):

И невдомек наивному наблюдателю, что святой и правый бой вокруг казенного миллиарда – это вовсе не борьба за интересы бюджета и государства, а потешное сражение, устроенное гигантами теневого бизнеса в борьбе за новый передел казахстанской металлургии. Мировые цены держатся на довольно стабильном уровне, доходы предприятий высоки, как тут не искуситься?

За атакующей группой стояли такие известные личности, как Григорий Лучанский и Черной-старший. (Напомним, что в 1998 году Черные сами между собой разругались и с тех пор работают порознь.) Их программа-минимум – скомпрометировать группу Машкевича, навязать ей неподъемные платежи, сделать бизнес убыточным и выжить ее из Казахстана. Программа-максимум – навязать себя в качестве единственных спасителей обескровленной казахстанской металлургии, договориться с Назарбаевым о новых платежах, обеспечить очередное секретное постановление по льготам, теперь уже “под Лучанского”, и форсировать приятный процесс приумножения личных капиталов. Союзником этого тандема выступает Рахат Алиев, который давно выражает недовольство тем, что Машкевич, “отстегивая” непосредственно “папе”, не спешит делиться со старшим зятем.

Какие же знаки читаются сегодня на круглом челе руководителя государства? Назарбаев, словно восточное божество, реагирует на происходящее едва уловимым подрагиванием губ – подобием улыбки, от которой по дебелым телам буржуинов пробегает мелкая дрожь. Разделяй и властвуй. Чем плохо, когда богатые люди борются за собственность? Это грозит лишь дополнительным обогащением с обеих сторон. Осенью 1997 года, когда Машкевич подобно юному Давиду поражал “Транс Уорд Голиафа”, Рубены ублажали президента подношениями и даже перечислили немалые суммы в республиканский фонд помощи малоимущим (ныне про этот фонд и немалые деньги как-то позабыли). Лучанский и Черный тоже стараются изо всех сил, а уж про их оппонентов и говорить нечего. Так расстарались, что даже начали судорожно припоминать всех, кто “виноват” в льготном постановлении, – в частности, бывшего премьер-министра Кажегельдина. Вообще, ругать Кажегельдина выгодно всем сторонам, это придает каждой выгодный оттенок в глазах президента.

Насколько важен был исход этой борьбы для экономики Казахстана? Ну, во-первых, кто бы ни победил, денег бюджету (то есть пенсионерам, инвалидам, многодетным семьям) не дождаться. Деньги, особенно большие, имеют свойство бесследно исчезать, и в Казахстане еще не было случая материализации одного миллиарда долларов по инициативе группы недовольных товарищей. Речь вообще не о деньгах, а о том, удержится ли Машкевич или вынужден будет уступить более наглым и влиятельным. Во-вторых, Машкевич – это не Рубен. Он очень много знает и очень хорошо делится с президентом. А потому просто расстаться с ним, вышвырнуть, как это сделали с “TWG”, не получится.

Так оно и вышло. В декабре 2000 года постановление о льготах вроде бы отменили, а спустя месяц втихомолку приняли вновь. Президент Назарбаев на очередной встрече с иностранными инвесторами, среди которых почетное место занимал гражданин Израиля Машкевич, заявил, что климат для капиталов ухудшаться не будет. Может, и есть охотники “наехать” на владельцев предприятий, но он, президент, не даст их в обиду.

Ничто так не прославляет государя,
как введение новых законов и установлений.
Никколо Макиавелли. “Государь”

24 октября Назарбаев выступил в парламенте с очередным посланием народу. Он прямо сказал, что в республике необходимо легализовать теневые капиталы. Эта мера, по словам президента, принесет только благо: в экономику вольются сотни миллионов долларов из-за рубежа. Президент проявил поразительную эрудицию, заметив, что аналогичная амнистия грязных денег происходила почти во всех цивилизованных странах, включая США. Американцы удивились и ответили, что у них такого пока не было.

Сергей ТУНИК “В Казахстане объявлена амнистия капитала” (“Коммерсант”, 25 октября 2000 г.):

“Отмывание” действительно стало для семьи насущной необходимостью. Поток финансов в оффшоры увеличился в несколько раз, в то время как на Западе вели угрожающие расследования. Президент определил приоритеты. В числе главных статей расходования была Астана. Власти решили строить здесь новые здания для парламента, Министерства обороны, Генеральной прокуратуры, Дворец спорта. Бюджетные средства погашали лишь долю этих расходов, остальное предполагалось привлечь за счет “Казахойла”, “Казтрансойла” и других компаний, которые никому не дают отчета. Назарбаев даже объявил о строительстве в Астане новой резиденции президента (четвертой по счету). При этом он откровенно указал в числе источников финансирования “национальные компании”.

Президент не внял этому здравому совету. На следующий день он объявил выговор Генеральному прокурору Ю. Хитрину “за неэффективную борьбу с преступностью”. Наблюдатели расценили это как наказание за то, что Хитрин так и не смог “унять” экс-премьера.

Тогда же в прессе появились сообщения о том, что бельгийская компания “Трактебель” навсегда покидает Казахстан. Миссия Лучанского была завершена: он изрядно постарался в Бельгии, чтобы подтолкнуть компанию к сдаче своих позиций в Казахстане. В конце концов менеджеры “Трактебеля” сочли за лучшее не начинать тяжбу, уладить дело мирно. В качестве основного преемника их собственности выступила компания “Казтрансгаз”, которой управляет группа Тимура Кулибаев. Семейные интересы одержали верх и на этот раз.

“Трактебель” уходит из Казахстана”
(“Казахстанская правда”, 15 ноября 2000 г.):

13 декабря в интервью государственной телерадиокомпании “Хабар” Назарбаев вновь вернулся к теме своих капиталов за рубежом. Ничего нового при этом он не сообщил. Новым было лишь то, что о себе он начал говорить в третьем лице: “Никаких счетов за рубежом у Назарбаева нет и не было” (цитата по газете “Казахстанская правда”, 15.12.00).

В конце года депутаты парламента активно обсуждали закон о легализации теневых капиталов. Процесс амнистии в народе прозвали “большой стиркой”. Те, кто сумел сделать “казахстанский миллиард”, станут еще богаче, те, кому это не удалось, так и останутся с носом. Обсуждалась даже возможность амнистии по отношению к лицам, которые подозреваются в экономических преступлениях, и к тем, кто не является гражданином республики. Наиболее ретивые сторонники амнистии готовы были дать добро на приток любых денег, лишь бы они были зеленого цвета. Оставалось не понятным только одно: какие существуют гарантии того, что после легализации, своеобразного “чистилища”, неправедно нажитые капиталы останутся в Казахстане. Что мешает их владельцам вернуть эти деньги на счета в зарубежных банках – только уже без всякого риска разоблачений со стороны правоохранительных органов Запада?

“Не исключено, что амнистия капиталов носит чисто “заказной” характер в связи с уже упомянутыми участившимися фактами выявления тайных счетов высокопоставленных казахстанских чиновников. Действительно, чиновники остро нуждаются в легализации своих средств, поскольку появилась угроза их ареста и конфискации по решениям судов. Вследствие этого и бизнес-субъекты и “новые олигархи” очень заинтересованы в инициировании законопроекта. Ведь лучшего способа спрятать деньги, как в собственной стране, где им все подвластно, не найти, а последующий вывоз капиталов, но уже на законной основе не составит большого труда. Таким образом, в реализации идеи амнистии капиталов прежде всего заинтересованы как отдельные финансово-промышленные группы, так и представители правящей элиты”.

30 января 2001 года вступил в действие еще один механизм использования семейных капиталов: Президент Назарбаев подписал указ о создании Национального фонда Республики Казахстан, предназначенного “для
формирования накоплений государства”. Фондом будет управлять консультативно-совещательный орган при самом Назарбаеве. Строгий контроль за поступлением и целевым расходованием средств абсолютно обеспечен.

К числу последовательных критиков этой сомнительной идеи по-прежнему относится Акежен Кажегельдин. Сначала в одной из московских газет, а затем в развернутой статье, выполненной по заказу международного исследовательского центра, он высказался против нового “отстойника” для нефтяных капиталов.

Акежан КАЖЕГЕЛЬДИН “Большие проблемы большой нефти” (Международный евразийский институт экономических и политических исследований, Вашингтон, 10 марта 2001 г.):

“Миллиардные суммы оценок пьянят тех, кто принимает решение о каспийской нефти, хотя они понимают, что нынешняя примитивная экономика не в состоянии “переварить” нефтяной бум. В Казахстане создан Фонд, в котором должны аккумулироваться и в неприкосновенности храниться доходы от каспийской нефти. Как будто бы именно в расчете на детей и внуков. Но в этом я лично вижу подмену, граничащую с мошенничеством: добываться нефть будет нынешним поколением, его человеческими ресурсами и за счет его среды обитания, а распределяться блага станут среди потомков. Когда при этом в пример приводят Норвегию, где создан аналогичный якобы фонд, хочется напомнить, что уровень жизни, продолжительность жизни, качество жизни в Норвегии не идут ни в какое сравнение с этими показателями стран Каспийского региона и Казахстана, в частности. Кроме того, этот фонд в Норвегии подчиняется парламенту страны, а не королю”.