1. Резкое усиление активности главного политического соперника – Кажегельдина, который к моменту истечения полного президентского срока (в 2000 году) может набрать такой внутриполитический и международный вес, что противостоять ему будет чрезвычайно сложно.

2. Высокая вероятность углубления социально-экономического кризиса в Казахстане с угрозой массового социального протеста.

3. Динамично меняющаяся международная обстановка, грозящая возможными проблемами для Казахстана со стороны России (усиление патриотических настроений, обострение политической борьбы, а к лету 2000 года – выборы нового президента), США (новая администрация), ряда исламских государств.

4. Усиление международного противостояния вокруг запасов нефти на казахстанском шельфе Каспийского моря и их транспортировки, в свете этого – возможная заинтересованность определенных кругов в поощрении нестабильности в РК, провоцировании локальных конфликтов.

При этом спецслужбы продолжали использовать тактику “двойной игры”. Они довели до Кажегельдина информацию о подготовке к досрочным президентским выборам. Это побудило экс-премьера и симпатизирующие ему демократические группы активизировать действия с целью предстоящей политической борьбы. Деятельность Кажегельдина тщательно отслеживалась, информация о ней оперативно доводилась до президента Казахстана. В результате руководство КНБ за несколько месяцев до президентских выборов создало ситуацию “гонки” – жесткого политического противостояния между Кажегельдиным и Назарбаевым.

Репрессии в средствах массовой информации были лишь одним из направлений подготовки к выборам. Другим важным направлением стало создание светлого образа Назарбаева как мудрого вождя, ведущего республику к процветанию. На эту тему предстояло снять фильмы, об этом должны были вещать газеты и телеканалы, причем не только казахстанские, но и зарубежные. Столь масштабная PR-кампания требовала серьезных финансовых затрат.

Деньги решено было взять из нефтяных бонусов. В апреле на зарубежные счета Казахстана поступили 23 миллиона долларов от Каспийского трубопроводного консорциума. В сентябре был заключен еще один контракт – с американской компанией “Филипс Петролеум”, которая купила казахстанскую долю на Кашагане. Деньги с правительственных счетов на частные счета оффшорных компаний переправлял Джеймс Гиффен.

Хью ПОУП, Дэвид С. КЛАУД “Консультант в центре внимания финансового расследования по Казахстану”
(“Уолл стрит джорнэл”, 3 июля 2000 г.):

“В апреле 1998 г. на указанный счет в швейцарском банке были переведены 23 млн долларов США от “ряда международных нефтяных компаний, участвующих в Каспийском оффшорном консорциуме, известном также, как Каспийский трубопроводный консорциум”. Из них, согласно документу, более 10 млн долларов США были переведены г-ну Гиффену и затем официальным лицам Казахстана.

Как следует из документа, в сентябре 1998 г. компания “Филипс Петролеум Казахстан” перевела 30 млн долларов США через американский банк на указанный счет в швейцарском банке. “Очевидно, эти деньги предназначались на участие компании в Каспийском оффшорном консорциуме”,– следует из документа. Из 30 млн долларов США, переведенных компанией “Филипс”, 21 млн долларов “был переведен Гиффену на указанный счет, зарегистрированный в Британских Виргинских островах”,– говорится в документе.– “Гиффен переводил деньги компаниям, зарегистрированным в Британских Виргинских островах. Получателями денег на этих счетах были Назарбаев и Балгимбаев”.

Любопытно, что при подписании контракта с “Филипс Петролеум”, Назарбаев и Балгимбаев объявили о том, будто продана лишь 1/14 часть казахстанской доли в консорциуме. В свою очередь Казахстан до этого имел 10 блоков из 200, то есть всего 5 процентов территории Кашагана. Получалось, что 1/14 часть этой доли составляет… менее 0,4 процента всего проекта!

Наблюдатели были поражены тем, что американцы приобрели столь незначительную часть за такую внушительную сумму. Сам Нурлан Утебович высоким стилем расписывал выгоды этой сделки: “Более 500 миллионов долларов, которые мы получим в качестве бонуса, пойдут на улучшение благосостояния народа. Мы – правительство конкретных действий, и эти деньги пойдут на конкретные объекты, которые будут полезны народу” (цитата по газете “Панорама”, № 36, 18.09.98).

Не отставал от него в красноречии и сам президент. Назарбаев заявил, что экономика Казахстана самостоятельна и ее не касаются потрясения на мировых финансовых рынках. Более того, они в какой-то степени даже выгодны республике, поскольку капитал со всего мира в моменты кризиса начинает метаться в поисках тихой заводи, местечка, где можно безбоязненно переждать рыночные бури, и таким райским уголком, конечно же, является Казахстан. Самобытность этих экономических подходов была с иронией отмечена в западной прессе.

Особо остановился президент на предназначении полученных от иностранных компаний денег. “Я обещаю казахстанцам, что эти деньги будут направлены на развитие образования, здравоохранения, на выплату пенсий, строительство жилья, то есть на улучшение жизни наших людей”, – заявил Назарбаев (“Панорама”, № 36, 18.09.98).

В ответ “люди” - население республики обязаны было резко взбодриться и проголосовать за президента на выборах в январе 1999 года.

Позже выяснилось, что Балгимбаев и Назарбаев продали иностранцам не 1/14 правительственной доли, а ВЕСЬ Кашаган, ВСЮ долю государства в международном проекте на северном участке Каспия. В итоге казахстанской доли в ОКИОК сегодня как таковой вообще не существует. Об этом заявил, к примеру, бывший министр энергетики и топливных ресурсов Кадыр Байкенов.

Кадыр БАЙКЕНОВ “Подробно о главном”
(“Время ПО”, 5 октября 2000 г.):

“Состав этого консорциума, я думаю, известен всем, кто следит за этим проектом. В состав международного консорциума вошла и казахстанская компания “Казахстанкаспийшельф”, которая провела очень большую работу по защите интересов Казахстана в этом проекте. К сожалению, затем эту компанию практически вывели из проекта, и позднее СТО ПРОЦЕНТОВ её доли были проданы компаниям Phillips Petroleum Co и японской Inpex Nord Ltd. Цена продажи казахстанской доли составила 450 млн долларов США. На мой взгляд, этого не стоило делать, так как неучастие в проекте казахстанской компании является ущемлением наших национальных интересов”.

Что касается использования средств нефтяного бонуса, то на эту тему достаточно сказано в западной прессе. “Улучшения жизни” большинство казахстанцев ни в 1998 году, ни позже не почувствовали. “Полезные для народа” миллионы долларов были потрачены Назарбаевым и его семьей на зарубежных консультантов по имиджу, лоббистов и советников. Приведем документ – динамику перечислений со счета одной лишь компании Condor Capital Management, которую контролировали Гиффен и Назарбаев:

Осень 1998 года

16 октября – перечислено 127,5 тысячи долларов компании “Марк Сигел”.

16 октября – 141 тысяча долларов фирме “Эбернати Макгрегор Гроуп”.

20 ноября – 100 тысяч долларов для “Стэнтон Гроуп”.

30 декабря – перечислено 1 млн 200 тысяч долларов юридической
фирме “Эйкин, Гамп”, обслуживающей Д. Гиффена.

Начало 1999 года

12 января – еще 80 тысяч долларов для “Эйкин, Гамп”.

14 января – 8 млн 709 тысяч долларов институту Исака Фроумина.

14 января – 217 тысяч долларов для “Абернати Макгрегор Гроуп”.

14 января – 135, 4 тысячи долларов для “Марка Сигела”.

9 февраля – 190 тысяч долларов для “Стэнтон Гроуп”.

Это лишь небольшая часть трансакций, прошедших через одну из десятков оффшорных фирм.

Светлый образ вождя стоил дорого. 1 августа 1998 года правительство Казахстана заключило соглашение с Марком Сигелом и его фирмой “Mark Siegel & Associats” на оказание PR-услуг. Согласно условиям этого чрезвычайно щедрого контракта, услуги г-на Сигела в Казахстане оплачивались по ставке 3000 долларов В ДЕНЬ. Будучи в США и консультируя “заочно”, г-н Сигел получал от руководства РК гонорар поменьше – “всего” 42 500 долларов в месяц. Услуги других консультантов фирмы оплачивались из расчета 100 долларов в час. Главной цель соглашения было обеспечение победы
Н. Назарбаева на предстоящих досрочных президентских выборах.

Майкл ДОББС “Инвестиции в свободу - пустая трата денег” (“Вашингтон пост”, 25 января 2001 г.):

“Когда большинство западных наблюдателей критиковали выборы за серьезные нарушения, Сигел отвечал, что выборы были в основном свободными и справедливыми. …В своем интервью Сигел заявил, что не было противоречия интересов между его статусом члена правления Национального Демократического Института и его работой на правительство Казахстана, т.к. во время пребывания в Казахстане он никогда не заявлял, что представляет НДИ. Сигел сделал удачный для Назарбаева ход в декабре 1999 года, когда он организовал получение Президентом награды от Международного фонда избирательных систем, находящегося в Вашингтоне, за “выдающийся вклад” в гражданское просвещение и развитие демократии в Казахстане. Церемонию снимало казахстанское телевидение, и она была показана по местному телевидению как оправдание западом хода выборов”.

Позже дотошные журналисты посчитали, сколько семья Назарбаева израсходовала на выборы. Вспомнили специальный агитпоезд с полусотней российских звезд эстрады и кино, который бороздил степные просторы. В далеких городах и селах Казахстана заезжие звезды первым делом объяснялись в любви Назарбаеву – как человеку, как президенту и даже как мужчине. Стоимость акции, по оценкам экспертов, составила несколько миллионов долларов.

Немалых расходов потребовал общественный штаб в поддержку Назарбаева. По официальным данным, в нем было около 500 платных сотрудников и еще 500 тысяч человек работало вроде бы на чистом энтузиазме. Имиджмейкеры президента провели в российской печати внушительную PR-кампанию под условным названием “России нужен Назарбаев”. Десятки солидных газет, чья рекламная площадь стоит дорого, с восторгом поведали об “острове стабильности” и “магните для инвестиций”. Несколько хвалебных статей, к некоторому конфузу их заказчиков, были написаны словно под копирку. Стоимость этой акции, по оценкам экспертов, составила около 1 миллиона долларов.

И, наконец, расходы на самих имиджмейкеров. Самыми дорогими для команды Назарбаева оказались консультанты двух американских фирм, специализирующихся на паблик рилейшенз, - “Mark A. Siegel & Associates” и “Abernathy MacGregor”.

Всего на кампанию Назарбаева по разным оценкам было израсходовано от 50 до 100 миллионов долларов.

Заявление А. КАЖЕГЕЛЬДИНА (16 октября 1998 г.):

“Я готов продекларировать свою собственность и собственность всех членов моей семьи перед избирателями при условии, что так же поступят все претенденты на пост Президента Республики Казахстан, включая Нурсултана Назарбаева, если он рискнет предстать перед судом избирателей на предстоящих выборах”.

В ответ на эту очередную дерзость Медеуский районный суд Алма-аты приговорил экс-премьера к штрафу за участие в несанкционированном собрании и тем самым отсеял от участия в выборах. Стать официальным кандидатом Кажегельдину так и не удалось. История известная, поэтому мы не будем на ней подробно останавливаться.

Кампания по дискредитации экс-премьера проходила при активном привлечении российской прессы. В качестве основного козыря фигурировали “замок в Лилуа” – вилла стоимостью 2 миллиона долларов, вилла в
Род-Сант-Женез стоимостью 1,7 миллиона долларов и земельный участок Ле Мануар в центре города Ватерлоо в Бельгии. Все это добро якобы принадлежало экс-премьеру.

Андрей ФЕТИСОВ “Кандидат из замка Лилуа”
(“Российская газета”, 1 декабря 1998 г.):

“По данным Интерпола, состояние Кажегельдина в Бельгии оценивается более чем в 6 миллионов долларов. Кроме того, следы его денег обнаружились в США, Австралии, Великобритании. Благодаря своим огромным финансовым возможностям Кажегельдин сумел сплотить вокруг своей кандидатуры ультраправых и коммунистов”.

Платный компромат на экс-премьера тиражировали ОРТ, “Комсомольская правда” и газета “Совершенно секретно”. В разных материалах приводится один и тот же набор фактов: Кажегельдин – крупный владелец недвижимости в Бельгии, часть имущества записана на его жену. При этом авторы не цитировали документы и не указывали источники этой информации. Они ссылались на безымянный Интерпол, который якобы предоставил в КНБ Казахстана какие-то сведения и сейчас “ведет расследование”. Хотя сам по себе Интерпол не может вести никаких следственных действий, это прерогатива соответствующих органов каждого государства. С таким же
успехом авторы скандальных сенсаций могли ссылаться на тайные расследования со стороны ООН или МВФ.

Николай БОРОДУЛИН “Черт из табакерки”
(“Комсомольская правда”, 22 декабря 1998 г.):

“В Казахстане и далеко за его пределами разразился целый скандал вокруг имени “крутого приватизатора”. По данным Интерпола, ставшим известными широкой общественности, г-н Кажегельдин приобрел в
оффшорной зоне Антильских островов холдинговую компанию, оформленную на свою жену Наталью. А стоимость его недвижимости превышает 4 миллиона долларов. Личное же состояние Кажегельдина в Бельгии оценивается в 6 миллионов долларов”.

Заказчики подобных статей практически не таились. Самое подробное “расследование” золотых россыпей экс-премьера поместила газета “Новое поколение” – орган Рахата Алиева. В статье “Ватергейт Акежана Кажегельдина” не только приводились уже известные “факты”, но и были помещены фотографии приятных для глаза особняков и офисов фирм, которыми якобы обладал экс-премьер. Поскольку статьи московских авторов были абсолютно одинаковы по набору компрометирующих сведений, а источники их информации не указывались, было очевидно, что именно от Алиева и Мусаева идет основной поток информации – так называемая рыба для российских исполнителей.

Кажегельдин отреагировал на эту кампанию весьма нетрадиционно. Он предложил журналистам – авторам заказных публикаций–- купить у него “все эти замки, виллы, земельные участки” за… пятьдесят долларов США. Дело оставалось за малым – отыскать богатства, о которых написали газеты. Как и следовало ожидать, это никому не удалось.

Зато удалось выяснить, кто же истинные владельцы “замков Лелуа”. В этом особняке проживает семья А. Ибрагимова – президента компании “Алюминий Казахстана”. Он же содержит в Бельгии маленькое туристическое агентство “Евразия Трэвел”, которое оплачивает элитный зарубежный отдых высокопоставленных чиновников Казахстана.

Семен МИХОВ “Призраки одного замка”
(“Комсомольская правда”, 7 мая 1999 г.):

“Проживает в “замке Лелуа”, судя по муниципальному регистру, большое и счастливое семейство Ибрагимовых. Муж Альдижан, жена Мукадасхан, дети Достан, Ергаш, Давран, Шухрат и Фурхат. Все они приехали в сумрачную Бельгию из солнечного Кыргызстана. Черный “Мерседес”, джип “Чероки” и мини-вэн “Хонда-Эспейс”, на которых ездит семья
Ибрагимовых, выделяются на фоне более скромных автомобилей соседей-бельгийцев. Правда, в основном воображение местных жителей потрясает тот факт, что в доме 19 телефонных линий. …Альдижан Ибрагимов широко известен в Казахстане. Вместе с Александром Машкевичем он входит в группу бизнесменов, контролирующую производство меди, алюминия и хрома”.

“Баталия” при “замке Лелуа” с использованием “тяжелого компромата” против лидера казахстанской оппозиции оказалась блефом. Понятно, что политических дивидендов на перетряхивании “грязного белья” заработать никому не удалось. Впрочем, возможно, задача “очернителей” была гораздо скромнее – просто чтобы “осадок остался”.

Стараясь опорочить Кажегельдина, Рахат Алиев и его подручные “подставили” металлургическую группу, в которую входил один из “кассиров” Назарбаева Александр Машкевич. Скорее всего, это была не ошибка, а тонкий расчет. Пройдет год, и осенью 99-го Алиев вновь попытается увязать “наезд” на Кажегельдина с Машкевичем, Шодиевым, Ибрагимовым. Игра против экс-премьера обернется пропагандистским ударом против “трио”, которое упорно не желает платить какую-либо персональную дань старшему зятю. Только в следующий раз главным подручным Алиева будет уже не Альнур Мусаев, а Гарри Лучанский, и игра будет вестись не столько на российском, сколько на бельгийском информационном поле.

1999 год выдался на редкость хлопотным для Назарбаева. С самого начала все как-то не заладилось. Журнал “The Economist” включил Казахстан в число стран, где в 1999 году ожидается наиболее значительное снижение ВВП. Это уровень таких государств, как Индонезия, Бразилия, Ливия.

6 января начали бессрочную акцию протеста рабочие компании “Каражанбасмунай”. Правительство признало нереальным республиканский бюджет. Рабочие компании “Мангистауская экспедиция геофизических исследований скважин” объявили бессрочную голодовку. Причина – многомесячная задолженность по зарплате.

28 января председатель мажилиса Марат Оспанов на встрече с представителем МВФ Джулианом Беренгаутом заявил, что считает дальнейшее ужесточение кредитно-денежной политики нежелательным, так как “общий объем неплатежей в Казахстане превышает 1,5 триллиона тенге, а норма банковского процента делает недоступным получение кредитов для предприятий”.

3 февраля на заседании мажилиса премьер-министр Балгимбаев сказал, что Казахстан в этом году “скорее всего откажется от размещения евробондов из-за неприемлемых условий заимствования на внешних рынках капитала”. 4 февраля представитель Европейского банка реконструкции и развития Мартин Райзер предостерег правительство РК от количественного ограничения импорта. “Дефолт в Казахстане не неизбежен, но избежать его будет не так легко”, – заявил Райзер.

8 февраля в Актау около тысячи сотрудников атомного энергокомбината провели несанкционированный митинг. Основное требование – вернуть долги по зарплате.

9 февраля на пресс-конференции в Астане на вопрос о закрытии границ для российского продовольствия премьер Н. Балгимбаев заявил: “А что, мы должны распродавать свои золотовалютные запасы, питая экономику других стран?”

В этот же день на заседании правительства Балгимбаев и председатель Агентства по стратегическому планированию Утембаев отметили, что казахстанская сторона часто не в состоянии обеспечить предлагаемые из-за рубежа льготные кредиты рентабельными проектами. Нет проектов для освоения кредитов Японии, Германии.

15 февраля международное рейтинговое агентство Fitch IBCA снизило долгосрочный кредитный рейтинг Казахстана с уровня ВВ до ВВ-. Основные причины - “снижение доходов от экспорта и последствия российского кризиса”. “Риски в экономике увеличились”, – говорится в сообщении агентства.

17 февраля министр финансов Джандосов на пресс-конференции заявил, что акции предприятий, предназначенные для продажи в рамках программы “голубых фишек”, пока не готовы к реализации портфельным инвесторам. Для их готовности необходим регулярный аудит предприятий, использование международного стандарта бухгалтерского учета.

18 февраля международное рейтинговое агентство Moody`s Investors Service снизило рейтинг валютных облигаций правительства Казахстана с уровня Ва3 до уровня В1. Кроме того, агентство снизило рейтинг банковских инвалютных депозитов Народного банка РК с уровня В1 до В2 и эмитентский рейтинг национальной компании КЕГОК с Ва3 до В1. Одной из причин этого стала “настораживающая ситуация с обслуживанием Казахстаном внешних заимствований”.

20 февраля многодетные матери и пенсионерки поселка Кербулак под Алма-атой провели несанкционированный митинг. Причина – голод.

22 февраля министр госдоходов З. Какимжанов сообщил, что в январе–феврале 1999 года сбор налогов составил всего 70 процентов от запланированного объема.

23 февраля министр финансов Джандосов, выступая в парламенте, заявил, что снижение рейтингов Казахстана негативно отразится на финансировании дефицита бюджета и планах приватизации.

На Западе резко негативно оценили прошедшие президентские выборы. Ряд международных организаций, в том числе ОБСЕ, объявили о фальсификации при подсчете голосов. Отношения между официальной Астаной и Вашингтоном явно пошли на спад.

Иностранные бизнесмены почувствовали, что эффективный государственный контроль за их деятельностью все более подменяется грубым “перетягиванием пирога” – попытками передела собственности со стороны национальных компаний, интересы которых открыто лоббирует правительство. Только так можно было интерпретировать конфликты между правительством и бельгийской компанией “Трактебель”, американской “Си Си Эль Ойл” и канадской “Харрикейн”.

К началу 1999 года количество этих конфликтов перешло в качество и приобрело новое, политическое, измерение: используя президентские выборы как яркий пример правового беспредела, Запад взбунтовался против “диктатуры Назарбаева”, который слишком многое позволяет своей капитал-бюрократии.

Западные аналитики не скрывали своего разочарования в поколении “перекрасившихся” партийных боссов, которые всю жизнь подавляли инакомыслие и строили коммунизм, а на закате своей карьеры вдруг стали убежденными рыночниками, либералами и демократами.

Амос ПЕРЛМУТТЕР “Капитализм для одной семьи”
(“Вашингтон таймс”, 2 сентября 1999 г.):

“Пример казахстанского режима доказывает несостоятельность концепции некоторых западных писателей и ученых, что государства бывшего Советского Союза быстро придут к демократии. Бывшие коммунистические генеральные секретари с султанской ориентацией находятся у власти в пяти республиках, в том числе в Казахстане. К сожалению, в настоящее время это имеет место в Беларуси, России, Сербии и Хорватии. В бывших социалистических Румынии и Югославии социализм для одной семьи был формой правления. Эта система еще сохраняется в таких коммунистических странах, как Северная Корея, Китай и Сербия. В Казахстане же имеет место капитализм для одной семьи”.

Для Запада стало очевидно, что лидеры, послужившие как бы мостиком от прошлого к будущему, во многом исчерпали свою “стабилизационную” переходную роль, утратили прежнюю эффективность и сегодня, любыми способами цепляясь за власть, не столько “обеспечивают преемственность”, сколько тормозят экономические и политические преобразования в новых независимых государствах. Исподволь (а в некоторых случаях и вполне открыто) Запад начал поощрять создание механизмов для цивилизованной смены политических элит.

Весной турецкие газеты “Хурриет” и “Сабах” сообщили, что СП “Казтуркмунай” перечислило 1 миллион 750 тысяч долларов на номерной счет в Цюрихе, с намеком, что это “откат” для неких казахстанских покровителей компании. Владеющая газетой “Караван” группа “Акцепт” не разобралась, в чем дело, и поспешила растрезвонить об этом в своем “народном” издании. Да еще дала этой заметке на редкость двусмысленное название.

Светлана МИЩЕНКО “А папа – турецко-подданный”
(“Караван”, 12 марта 1999 г.):

“Перечисленная в 1996 году на счет “Казтуркмуная” сумма чудесным образом оказалась на номерном счете в Цюрихе. Подобных фактов в ходе проверки всплыло великое множество. Вместе с турецкой правительственной комиссией этим делом занималась и международная аудиторская компания “Прайс Уотерхаус”, которая полностью подтвердила все факты нарушений. …“Караван” намерен начать по этому поводу собственное расследование, о ходе которого будет постоянно информировать своих читателей”.

Пришлось вмешиваться зятьям. Сначала в “Новом поколении”, принадлежащем Рахату Алиеву (в кулуарах шутят: “Новое поколение выбирает папу”), а затем и в самом “Караване” появилось подробное объяснение: то, что опубликовала турецкая пресса – не что иное, как провокация злых конкурентов. Оказывается, такими недостойными методами турецкого партнера пытаются облить грязью, чтобы потом купить за бесценок.

Однако опровергнуть информацию о перечислении $1,75 млн даже “Новому поколению” было невозможно: турецкие контролеры имели на руках подлинники документов об этой трансакции. Пришлось составлять специальное объяснение, прозвучавшее из уст генерального директора “Казтуркмуная” Б. Измухамбетова. Это объяснение было слово в слово воспроизведено в некоторых казахстанских газетах.

Светлана ФЕЛЬДЕ “Минфиновские миллионы”
(“Новое поколение”, 9 апреля 1999 г.):

“И уж совсем ничего таинственного, тем более крамольного не было в переводе денег в Швейцарию. 1 миллион 750 тысяч долларов действительно были переведены в Цюрих, банку “Credit Swisse” на счет Минфина Казахстана по указанию его же налоговой службы. А перечисленные миллионы не что иное, как остаток подписного бонуса, то есть вознаграждение бюджету республики согласно контракту за право исследовать и разрабатывать ее недра”.

Геннадий АНДРЕЕВ “Платеж и нетерпеж”
(“Караван”, 2 апреля 1999 г.):

“Таинственности в этом переводе было столько же, сколько в любой нашей финансовой операции, – смеется Бактыкожа Измухамбетов. – Мы действительно перечислили 1 миллион 750 тысяч долларов в Цюрих, банку “Credit Swisse” на счет… Минфина Казахстана по указанию его же налоговой службы! А названная сумма – не что иное, как остаток подписного бонуса, то есть вознаграждение бюджету республики согласно контракту за право исследовать и разрабатывать ее недра”.

Однако такое “опровержение” оказалось не совсем эффективным. Многие журналисты, эксперты и оппозиция продолжали задавать вопросы. Во-первых, почему в этой ситуации так упорно отмалчивался главный “виновник торжества” – Минфин? Официальное разъяснение министерства выглядело бы куда более весомо, чем рассуждения смешливого менеджера “Казтуркмуная”. Во-вторых, осталось тайной: если немалые деньги (часть бонуса) предназначались для пополнения бюджета РК, то почему их не зачислили в бюджет, а отфутболили на номерной счет в Цюрихе? Что, в Казахстане нет своей банковской системы? Или банк “Credit Swisse” с каких-то пор стал местом хранения бюджетных ресурсов Центральной Азии?

А если деньги попали в Цюрих, то добрались ли они до государственной казны? Или ими по своему усмотрению распоряжаются какие-то лица из “налоговой службы”? Не секрет, что сама налоговая служба находится под плотной опекой “главного полицмейстера” Рахата Алиева. Разумеется, Алиев мог дать указание Измухамбетову перечислить деньги в Швейцарию, а не в бюджет. Но веселого в этом мало.

Наконец, растиражированные утверждения руководителя СП вошли в явное противоречие с той информацией о зарубежных счетах Казахстана, которую позже предоставили руководители Министерства финансов и правительства. Год спустя вице-министр финансов А. Сайденов официально заявил, что у его ведомства есть счета лишь в одном западном банке – вашингтонском “Riggs Bank”, да и то потому, что через них обслуживаются займы Всемирного банка на модернизацию казначейства Казахстана. “Все остальные официальные счета давно не действуют, так как запрещены законодательством республики”, – заявил Сайденов (“Караван”, 4 августа 2000г.).

Стало быть, счет в Цюрихе, на который попали деньги “Казтуркмуная”, хотя и принадлежал Казахстану, не был официальным. Чей же это счет, кто им распоряжался и куда с него ушли деньги? Почему бонусы уходят на сторону? Сколько всего средств прошло мимо бюджета? Все эти вопросы остались без ответа.

Позже на них решили ответить правоохранительные органы Швейцарии и США. Выяснилась интересная картина, которая стала достоянием прессы. Журналисты приводили данные о семейных счетах Назарбаева за рубежом, с указанием банков и сумм. В швейцарском Pictet – более 300 миллионов долларов, $150 – 200 миллионов в швейцарском Credit Suisse, несколько сот миллионов долларов в National Republic Bank of New York (Женевское отделение Сафра-банка). В этих и других случаях речь идет о деньгах, обнаруженных или замороженных на момент расследования. Естественно, что за предшествующие этому годы через счета прошли гораздо большие суммы.

Излюбленным методом “большой семьи” было условное депонирование – (escrow), при котором деньги, принимаемые банком на хранение, принадлежат двум и более владельцам с условием их возвращения на строго обговоренных и документально зафиксированных условиях. При этом одним владельцем был сам президент или его родственник, а другим - доверенное лицо, которое открывало данный счет и вносило деньги. Это позволяло президенту оставаться в тени, но строго контролировать обстановку.

Только один пример из женевской практики. В банке Credit Agricole Indosuez, который здесь называли “казахским банком”, через цепочку Hovelon Trading SA – Orel Capital Ltd. –- Berkut Holdings Ltd. и др. прошло более 210 миллионов долларов. В частности, через Hovelon прошло 105, 450 млн долларов, в том числе чеками – 20, 250 млн долл., через счета эскроу 49,519 млн долл.

В свою очередь компания Hovelon перечисляла следующие средства по следующим адресам: Orel – 86,834 млн, в том числе чеками – 6,300 млн, Berkut – 10,065 млн, Orchard – 12,380 млн, Condor получил 10,180 млн долл., Balicar получил 3,000 млн (все по чекам), Brisa – 5,000 млн В Женеве было израсходовано 2,424 млн долл. Наличными со счета снято – 1,445 млн долл. Всего через механизм эскроу было получено: 133 миллиона долларов.

Этот анализ затрагивает только операции в Женеве. Известно, что был еще один счет “Фонда строительства новой столицы Астаны”. На этот счет по поручению Джеймса Гиффена от имени президента Назарбаева переводили деньги с Запада. Что с ними стало потом, неизвестно. Последний перевод (в 2000 году) поступил от корпорации “Шеврон”.

Использовались и другие схемы - например, совместное депонирование, когда деньги и ценные бумаги принимаются банком на хранение от двух клиентов, каждый из которых имеет право на их получение в независимой от другого форме. Такая практика требовала особого доверия со стороны президента, а Назарбаев доверчивостью в денежных делах никогда не отличался. Открывались совместные счета на двух лиц, каждое из которых обладало правом индивидуального пользования. Но и здесь президент часто ставил условие совместного принятия решений по каждой операции. Для того, чтобы сделать финансовые механизмы менее прозрачными, Гиффен по совету банковских менеджеров ввел в практику использование временных и промежуточных счетов.

По информации “Le Soir” (06.07.00), всего в следственных материалах Швейцарии фигурируют девять основных и два десятка вспомогательных компаний и фондов, через которые семья Назарбаева перекачивала бюджетные деньги. Вот этот список, составленный западными журналистами:

Berkut Holdings Ltd (Панама) –
контролируется Н. Назарбаевым.

Balicar Securities Ltd. (Багамские острова) –
контролируется Н. Назарбаевым, Р. Алиевым.

Foresight Trading Ltd. (Швейцария) –
контролируется Даригой Назарбаевой.

Hovelon Trading SA (Виргинские острова) –
контролируется Д. Гиффеном.

International Fond for Development of Kazakhstan (Швейцария) –
75 процентов средств контролируются Н. Назарбаевым,
один из распорядителей счета – Нуртай Абыкаев.

Condor Capital Management Ltd. (Багамские острова) –
контролируется Д. Гиффеном.

Denlay Associated Ltd. (Виргинские острова) –
контролируется Д. Гиффеном.

NTC International Inc. (Виргинские острова) -
контролируется Д. Гиффеном.

Eurasia Travel (Бельгия) –
финансирует элитный отдых семьи Назарбаевых, других высших чиновников, включая акимов областей и городов.

Orel Capital Ltd. (Виргинские острова) –
контролируется Д. Гиффеном и Н. Назарбаевым через фонд “Semrek”.

Фонд “Semrek” (Лихтенштейн) –
контролируется Н. Назарбаевым.

Eurasian Intervest Ltd. -
контролируется Д. Гиффеном

Quadra Financial Holdings Ltd. -
контролируется Д. Гиффеном .

Kazakhstan Investors Inc. -
контролируется Д. Гиффеном.

Neftex Ltd. -
контролируется Д. Гиффеном.

Eurasian Financial Advisory Inc. -
контролируется Д. Гиффеном.

Tulerfield Investment Inc. (Виргинские острова) –
контролируется Н. Балгимбаевым.

Orchard Holding Ltd. –
контролируется Н. Балгимбаевым.

Brisa Inc. –
контролируется Н. Балгимбаевым.

Vector Ltd. –
контролируется Д. Гиффеном, Н. Назарбаевым.

Масла в огонь разгорающегося скандала вокруг счетов в Швейцарии подлил Акежан Кажегельдин. 11 марта 1999 года он выступил в оппозиционной газете “ХХI век” с обширным интервью, в котором напомнил землякам, что компания “Мобил” в 1996 году купила у Казахстана 25 процентов участия в Тенгизском проекте за круглую сумму – 1100 миллионов долларов (позже выяснилось, что за 1050 млн). Причем деньги эти, по словам Кажегельдина, “поступили на казахстанские счета за границей сразу”.

Журналисты и эксперты чрезвычайно возбудились. Что там какой-то злосчастный “лимон” от “Туркмуная”, если мимо государственного бюджета в неизвестном направлении уплыл громадный “арбуз” в миллиард долларов! Получалось, будто у Казахстана два бюджета: один официальный, утверждаемый парламентом и предназначенный для того, чтобы его тратило правительство. Другой – неофициальный, на каких-то счетах, куда миллиарды долларов поступают “сразу”, но больше о них никто ничего не знает. Второй бюджет тут же окрестили “семейной кассой”. Начались язвительные анекдоты: “Нурсултан Абишевич, а правда, что свои виллы на побережье вы купили на народные деньги?” – “Да что вы, откуда у нашего народа такие деньги?..”

Назарбаев предпринял ответные меры. Генеральному прокурору Хитрину было дано поручение выяснить, не является ли данное интервью экс-премьера разглашением государственной тайны. Хитрин подтвердил: налицо факт нового ужасного преступления Кажегельдина. Связались с американскими советниками. От них пришла рекомендация: новое уголовное дело факту разглашения возбуждать без огласки, так как оно сосредоточит общественное внимание прежде всего на самом предмете разглашения, то есть на финансовой трансакции, секрет которой “выдал” Кажегельдин.

Что ж, за совет спасибо. И не только спасибо. 19 апреля со счета
оффшорной компании “Condor” фирме Марка Сигела был оплачен гонорар – более 85 тысяч долларов. Вообще, семья не скупилась, когда речь шла об укреплении ее позиций и работе с общественным мнением. Позже в западную прессу попала подробная информация о перечислении средств со счетов открытых Гиффеном “по указанию руководства Казахстана” оффшорных компаний многочисленным зарубежным советникам и лоббистам Назарбаева.

Майкл ДОББС “Инвестиции в свободу – пустая трата денег” (“Вашингтон пост”, 25 января 2001 г.):

“По данным Министерства юстиции США, бывший исполнительный директор Демократического Национального Комитета Сигел получал 3000 долларов в день за работу по связям с общественностью от имени правительства Казахстана и за свои советы по “демократизации”. …Пик затрат пришелся на 1999 год, когда в Казахстане проходили президентские и парламентские выборы. В этот период правительство Казахстана проявило наибольшую щедрость по отношению к юридической фирме “Akin, Gump, Strauss, Hauer & Feld” (1 миллион долларов), компании по общественным связям “Carmen Group” (700 тысяч долларов) и фирме по политическому консалтингу “Mark Siegel & Associats” (470 тысяч долларов). Эти данные представило Министерство юстиции США на основании Акта о регистрации зарубежных агентов”.

Как раз на весну 1999 года пришлось обострение противостояния между могучими президентскими зятьями – Рахатом Алиевым и Тимуром Кулибаевым. Алиев хотел полностью контролировать таможню и вытеснял оттуда компанию “Акцепт”, которой покровительствовал Кулибаев. В итоге плодотвороное сотрудничество производителя водки “Акцепта” с таможней было расстроено. Рахата можно понять: “Акцепт” сильно мешал развитию его собственного спиртоводочного бизнеса.

Наблюдалась принципиальная разница в подходах и по серьезным политическим вопросам. Дальновидный Тимур полагал, что в трудный час, когда под вопросом оказалась судьба многомиллионных средств семьи за рубежом, следует отмобилизоваться и бросить все силы на горячий женевский участок. Под “всеми силами” подразумевался сам Рахат Алиев, которого можно было под таким предлогом услать с глаз подальше – послом Казахстана в Швейцарии.

В газетах и на телеканалах, контролируемых Тимуром и “Акцептом”, стали активно обсуждаться выгоды подобного назначения. Достойный отпор им дало рахатовское “Новое поколение”. Отъезд за рубеж никак не входил в планы рвущегося к большой политике Алиева.

“Каталог слухов” (“Новое поколение”, 26 марта 1999 г.):

“Слухи об отставке шефа налоговой полиции и его отъезде в дальние края появляются с регулярной периодичностью… Такова голубая мечта всех, кому уплата налогов причиняет страдания, которые раньше им испытывать не приходилось. Разумеется, это очередная попытка выдать желаемое за действительное: никто не пойдет на ослабление контроля за поступлением налогов и пошлин в момент, когда исполнение бюджета становится все более проблематичным. А со Швейцарией у нас и так хорошие отношения”.

Опровержение слухов превратилось в прославление шефа. Где Алиев – там сила и контроль, его уход из налоговой службы автоматически повлечет “ослабление контроля”. Воля президента при этом значения не имеет, поскольку речь идет не просто о чиновнике, а о самой близкой родне. Публично проявить подобную самонадеянность мог только дерзкий Рахат.

Одновременно в Астане не в меру разговорился руководитель компании “Мабетекс” Беджет Паколли. Американские консультанты не раз советовали Назарбаеву держать Беджета в тени и не слишком афишировать его главенствующую роль в застройке Астаны. Но Паколли трогательно заботился об имидже собственной фирмы: давал платные публикации в газеты, то и дело выступал с лукавыми благодарностями в адрес местных и республиканских властей. В апреле, как и было условлено, “Мабетекс” одержал сокрушительную победу по итогам тендера на право реконструкции центрального универмага в Астане. Воспользовавшись этим предлогом, Паколли не утерпел и провел долгожданный брифинг для журналистов.

При этом его, как обычно, подвел бурный темперамент, противоречащий известной истине о цене слова и молчания. Понимая, что надо как-то объяснять финансовые источники бурного строительства в новой столице, Беджет договорился до того, что деньги на некоторые сугубо административные проекты дает он сам. То есть “Мабетекс” является кредитором казахстанских властей – как минимум на 15 миллионов долларов. Дескать, строит здания для парламента и администрации президента в долг, а как только депутаты и глава государства “раскрутятся” – отдадут. Причины подобной благотворительности Паколли объяснил своими особо хорошими отношениями с руководством Казахстана. Журналисты тщательно записывали.

Через несколько месяцев, когда вокруг Паколли и его глобальных строительных проектов разразился чудовищный скандал, семья Назарбаевых горько раскаялась в том, что позволила провести этот брифинг энергичному косовскому албанцу.

Стив ЛЕВИН, Джон ТАГЛИБАО
“Швейцария заморозила банковский счет Казахстана”
(“Нью-Йорк таймс”, 16 октября 1999г.):

“За последние несколько лет компания “Мабетекс” производила строительные работы в новой столице Астане. Среди заказов было новое здание Министерства финансов. По словам лиц, имеющих сведения о расследовании, швейцарские власти выясняют вопрос о возможности выплаты фирмой “Мабетекс” премиальных или предоставления ею других льгот в виде, например, кредитных карточек казахстанским чиновникам взамен на строительные контракты”.

Между тем кредитные карточки в семье имелись, хотя и не доказано, что к ним имел отношение именно Паколли. Как и другие президентские дочери, особую склонность к удобным пластиковым средствам платежа питала Дарига Назарбаева.

Вадим БОБРОВНИКОВ “Семья в золотой лихорадке”
(“Советская Россия”, 27 июля 1999 г.):

“Дочь президента Дарига Назарбаева не осталась в стороне от праздника жизни. Руководя государственным телеканалом “Хабар”, она давно уже пользуется несколькими так называемыми золотыми кредитными карточками (корпоративной “Америкэн Экспресс” и именной “Визой”), выданными ей швейцарской фирмой непонятного происхождения “Форсайт Трейдинг Лтд” и швейцарским банком “Swiss Banking Corp”. Кстати, неснимаемый остаток на такой карточке – не менее 10 тысяч долларов”.

Беда не приходит одна. В апреле 1999 года стало известно, что администрация президента США запретила компании “Мобил” обмениваться сырой нефтью с Ираном. Глава компании Лючио Ното собрал пресс-конференцию по этому поводу и выразил публичное сожаление. Позже американские власти обнаружили, что нефть все-таки экспортируется в Иран. Выяснилось, что Джеймс Гиффен взялся разработать схему, по которой обмен будет продолжаться. В дальнейшем схема стала действовать, что послужило причиной для специального расследования в США. Подробнее об этом – в следующей части нашей книги.– Стив ЛЕВИН, Дэвид КЛАУД “Каспий, нефть, взятки, Гиффен…” (“Уолл стрит джорнэл”, октябрь 2000 г.):

Назарбаев нервничал. В России появились публикации о счетах семьи Ельцина, о нижнем белье, котрое приобретала на деньги Паколли Татьяна Дьяченко. Если уж такую мелочь раздули до небес, то что начнется, когда обнаружатся счета Казахстана?

Окружение нашептывало президенту, что Кажегельдин страшно опасен, так как всех покупает на корню и вот-вот заставит работать на свои интересы американский Конгресс и самого Билла Клинтона. Именно с деятельностью Кажегельдина Астана связывала нарастающее охлаждение в отношениях между “другом Биллом” и “другом Нуреке”. Решение Вашингтона о запрете торговли казахстанской нефтью с Ираном было одним из проявлений такого охлаждения.

“Политическая роль КНБ Казахстана в процессе усиления авторитарной власти” (предположительно – июль– август 2000 года):

“Изгнанный из Казахстана Кажегельдин вырастает до мифологических масштабов. Ему придаются возможности, которые обычно характерны для высокоэффективной государственной власти: определение международного имиджа республики, формирование отношения к властям Казахстана со стороны Запада, сотрудничество с международными общественными организациями, влияние на информационные потоки. КНБ Казахстана убедил главу государства в том, что его реальной монополии (“империи Назарбаева”) эффективно противостоит созданная экс-премьером альтернатива (“империя Кажегельдина”), включающая в себя тайных союзников в ближайшем окружении президента (возможно, даже в его семье), альтернативную политическую команду, ряд средств массовой информации, аналитические центры и экспертные группы, влиятельных лоббистов в российском правительстве, государственных органах Бельгии и Швейцарии, Конгрессе и Государственном департаменте США”.

Следовало либо договориться с Кажегельдиным, либо уничтожить его, либо судить и надолго изолировать. В конце концов приняли решение – действовать по всем направлениям одновременно. Где-нибудь да сработает.

Для того, чтобы добиться экстрадиции Кажегельдина, решили шумно “обнаружить” его зарубежные счета. Пусть весь мир видит истинное лицо экс-премьера! Для этого следовало навести на эти счета правоохранительные органы Запада. Не имея возможности взяться за своего противника с помощью подручных джигитов, Назарбаев попытался задушить его руками швейцарской Фемиды. То, что не удалось вооруженным ребятам Рахата Алиева, должны были исполнить твердокаменные законники наподобие Дево и Бертосса.

Елена ВИКТОРОВА “Таинственный полет неизвестного президента” (“Российская газета”, 1 июня 1999 г.):

Несколько газет дали свои версии происшедшего.

В “Центрально– азиатском бюллетене” появилась статья, в которой говорилось, что Балгимбаев, действуя по поручению “семьи”, был уполномочен договориться с лоббистами в Бельгии и Швейцарии о том, чтобы предстоящее расследование банковских счетов Кажегельдина ни коим образом не затронуло собственных счетов Балгимбаева, а также счетов Гиффена и самого Назарбаева. Если это и так, то Балгимбаеву толком ни до чего договориться не удалось. Все-таки правоохранительная система на западе несколько иная, чем в Казахстане, судья Дево отличается от судьи Медеуского района Алма-аты, а Бертран Бертосса имеет совсем иной менталитет, нежели Юрий Хитрин.

“Комсомольская правда” в номере за 20 мая 1999 года высказала другую версию: Балгимбаев с помощью судорожных чартерных перелетов пытался встретиться с Кажегельдиным (который, как известно, ведет кочевой образ жизни в странах Западной Европы и США) и провести с ним сепаратные переговоры. Идея смелая, хотя вряд ли Балгимбаев мог отважиться на подобную “самостийность”. Если же Назарбаев был осведомлен о целях этого визита и даже поручил Балгимбаеву эту непростую миссию, тогда остается непонятным, почему же все стороны до сих пор столь свято хранят тайну о той встрече. Более поздняя встреча Кажегельдина с Рахатом Алиевым (сентябрь 2000 года) тайной быть перестала. Скорее всего майских переговоров Кажегельдина и Балгимбаева в 1999-м вообще не было.

Наконец, газета “ХХI век” выдала самую захватывающую и на первый взгляд фантастическую версию: Кажегельдина пригласили на встречу с премьер-министром с целью похитить и тайно переправить в Казахстан. Последующие события показали, что и это в принципе возможно. Правда, похищать Кажегельдина в Бельгии или Швейцарии, где действует жесткое законодательство в отношении потенциальных “похитителей”, – дело трудное и слишком рискованное. Куда проще договориться со знакомыми офицерами в России и задержать Кажегельдина, как только появится в Москве.

На всякий случай дали указание председателю КНБ Альнуру Мусаеву – официально оформить уголовное дело, разослать информацию о том, что Кажегельдина ищут как подозреваемого в тяжком уклонении от уплаты налогов и других преступлениях. В середине июня Комитет национальной безопасности Казахстана вынес постановление о привлечении экс-премьера в качестве обвиняемого по целому ряду статей и пунктов. Якобы он пытался купить недвижимость в Бельгии, оформил на жену акции какого-то холдинга и тому подобными способами злоупотреблял служебным положением, а также с некоторым опозданием уплатил налог с гонорара за свою книгу, что нанесло невиданный экономический ущерб Казахстану - более 10 тысяч долларов.

Получи казна эти кажегельдинские 10 тысяч вовремя – глядишь, не случился бы кризис на мировых рынках и дефолт в России, не свалился бы бедный Доу Джонс, не пришлось бы в апреле 1999 года девальвировать тенге и волновать граждан замораживанием вкладов, не упал бы на треть валовой продукт республики.

19 июня 1999 года КНБ и Генпрокуратура РК приняли единодушное решение об избрании меры пресечения для Кажегельдина – арест.

Каппаров использовал свою особую близость к Тимуру Кулибаеву. Его “джамбулская” семья постепенно проникала в руководство топливной сферой. Старший брат – Нуржан Каппаров, многолетний директор Таразского спиртзавода, внезапно стал видным специалистом в области голубого топлива – председателем совета директоров компаний “Казахгаз” и АО “Алаугаз”. Сам Нурлан все более вникал в тонкости нефтяных финансов и в приватных беседах советовал Кулибаеву держать с тандемом Балгимбаев– Гиффен ухо востро. Особенно возмущало Каппарова, что Балгимбаев пытается тихо продать последние государственные акции “Тенгизшевройла”, обосновывая это тем, будто выручка за акции приведет к подъему экономики. Уж кто-кто, а Каппаров прекрасно знал, чью экономику поднимают нефтяные миллионы.

Именно через руководство “Казахойла” в мае 1999 года в российскую прессу утекла информация о сомнительном прошлом Нурлана Балгимбаева. Настоящей бомбой стала статья некоей Елены Викторовой в “Комсомольской правде” (позже та же Викторова, но уже в “Российской газете” рассказала о странных авиаперелетах премьер-министра от Брюсселя до Ниццы, – по мнению экспертов, такое разнообразие изданий при единстве псевдонима и PR-мишени позволяет предположить организацию спланированной кампании). Автор статьи припомнил старые грехи Балгимбаева: продажу на бартер по заниженным ценам больших объемов нефти и газа. Г-жа Викторова проявила недюжинную осведомленность, хотя было видно, о многом
не договаривала из политических соображений. Вероятно, у организаторов кампании не было цели уничтожить Нурлана Утебовича, посадить его в тюрьму и т.п.– - они просто хотели слегка подтолкнуть его к мирной добровольной отставке.

Елена ВИКТОРОВА “Казахстан в ожидании перемен” (“Комсомольская правда”, 20 мая 1999 года):

“По личным письменным указаниям Балгимбаева, в бытность его главным нефтяником страны, с заводов на счет так называемых нефтедавальцев раздавалось то одной, то другой организации на многие десятки миллионов долларов топлива, мазута и прочих продуктов заводов, деньги за которые до сих пор не поступили. Нынешний состав “Казахойла” безуспешно пытается вернуть эти многомиллионные долги. Всем известна бартерная история, случившаяся в бытность Балгимбаева руководителем “Казахойла”, когда через ее дочернюю компанию “Казахойл Коммерц” из страны ушла нефть более чем на 200 миллионов долларов, а оплата за нее производилась различными товарами народного потребления. …Но особенно интересная история произошла с газоконденсатом Карачаганакского месторождения. Отпущенный в Россию по личному указанию господина Балгимбаева газоконденсат так и не оплачен. По оценкам депутатов, в страну не вернулось около 60 миллионов долларов”.

Что же произошло на самом деле в 1995 году, когда Балгимбаев бесконтрольно “бушевал” в своем нефтегазовом ведомстве? В августе 2000 года этим вопросом задалась газета “Республика”, отцом-основателем которой был министр энергетики и индустрии Мухтар Аблязов. “Муху”, как фамильярно звали 37-летнего отца странной промышленной политики (с подачи Аблязова Казахстан в начале 1999 года перекрыл границы для российских товаров), многое роднило с Нурланом Каппаровым. Оба молоды, оба из бизнеса, привыкли к деньгам, причем заработали их не только благодаря влиятельной родне, но и собственным способностям. Источники в Астане утверждают, что Каппаров передал Аблязову часть “досье на Балгимбаева”, после чего “Республика” вышла со скандальными статьями. Но об этом речь впереди.

Конфликты в правительстве и обострение “внешних угроз” (так в окружении президента называли процессы вокруг зарубежных счетов семьи) сопровождались серьезными экономическими проблемами. Эксперты отмечали “сворачивание” в Казахстане либеральных экономических тенденций и нарастание иррациональных факторов в политике властей.

Правительство при помощи завышенных таможенных пошлин резко ограничило приток импорта. Сократились нормы свободного вывоза из Казахстана наличной валюты. Предпринятая в апреле девальвация тенге сменилась новыми попытками искусственного поддержания курса, что вело к истощению золотовалютных резервов. Только за один месяц – май 1999 г. республиканские золотовалютные резервы сократились на 74 млн долларов.

В июне областные и районные акимы при поддержке президента Назарбаева инициировали “патриотический” сбор золотых украшений и денежных средств с населения. Граждан принуждали сдавать золото и деньги, запугивая возможностью увольнения. Эти “добровольные” пожертвования к середине июня составили около 50 тысяч долларов. По мнению экспертов, подобная мобилизационная акция свидетельствовала о критическом состоянии экономики, усугубляемом деградацией политического режима.

“Народная акция” (“Экспресс К”, 8 июня 1999 г.):

“Казахстану сегодня трудно вовремя платить пенсии и зарплату, сказал президент. “Мы должны приветствовать патриотический порыв народа, который чувствует свою сопричастность к казахстанской государственности, его независимости”,– отметил он. Президент попросил все СМИ “объективно показывать всему Казахстану” такое проявление патриотизма. Кроме того, он попросил акима Алма-атинской области Заманбека Нуркадилова 9 июня на встрече акимов в Астане рассказать об этом опыте. По мнению Н. Назарбаева, не надо к этой инициативе “относиться скептически”. “Если это порыв, свободное волеизъявление граждан –- почему бы не поддержать нам?”

Акция сбора средств с населения на “спасение” экономики совпала с прекращением бюджетных выплат пенсионерам, многодетным матерям, инвалидам и работникам бюджетных отраслей. Президент Назарбаев призвал казахстанцев “потерпеть” два месяца без денег, так как в бюджете нет ресурсов для того, чтобы государство могло исполнить свои обязательства перед гражданами. Долги по зарплатам в республике превысили 50 миллиардов тенге.

На 10–15 процентов поднялись цены на хлеб. В июле возросли тарифы естественных монополистов, что привело к росту стоимости коммунальных услуг, транспортных перевозок и новому витку инфляции.

Оппозиция подталкивала президента к тому, чтобы немедленно отправить в отставку откровенно неспособное правительство и сформировать новое – возможно, на коалиционной основе, с учетом общественного мнения. Однако Назарбаев не раз демонстрировал, что действует принципально вразрез с “подсказками”, которые следуют из оппозиционного лагеря. Президент не изменил своему стилю и на этот раз: в начале июня он психологически подготовил истеблишмент к смене правительства, подверг Балгимбаева резкой критике, а затем взял его под защиту и заявил, что правительство останется “стабильным”.

В середине июня правительство представило в парламент новый проект бюджета, в котором предлагалось сокращение расходов на 18 миллиардов тенге. Размер дефицита бюджета (по методике МВФ, в соответствии с которой в дефицит входят также доходы от приватизации) в новом проекте составил 7 процентов ВВП.

Представители МВФ заявили, что подобный дефицит бюджета слишком велик и поставили условие: он должен быть сокращен до 3 процентов ВВП. Международные эксперты настаивали на сокращении расходной части бюджета почти на 50 миллиардов тенге, но не в социальной сфере, а по другим статьям, прежде всего–- административных расходов (в том числе на содержание доростоящего полицейского аппарата), а также расходов на застройку новой столицы Казахстана. Назарбаев раздраженно отверг любые попытки приостановить административное строительство в Астане.

Тем временем в российской прессе то и дело появлялись сообщения о собственности Назарбаева за рубежом. Перечисление респектабельных объектов недвижимости, принадлежащих главной семье, выглядело особенно внушительно на фоне сообщений о принудительном сборе последних денег граждан на “спасение экономики”.

Константин ГАВРИЛОВ “Золотая продразверстка”
(“Собеседник”, 15 июля 1999 г.):

“Несмотря на то, что у президентов бывших союзных республик как-то не очень принято афишировать свою собственность за рубежом, благодаря западной прессе кое-что стало известно. Например, турецкие СМИ (в частности, газета “Миллиет”), освещая визит президента Казахстана в Анкару, сообщили, что в Бильдиби близ Антальи для строительства комплекса зданий частной резиденции Назарбаева турецким правительством был выделен участок стоимостью ни много ни мало восемнадцать с половиной миллионов долларов. Очевидно, что и сама вилла обошлась в сопоставимую цену. Шикарное поместье, включающее отдельно стоящий дом для гостей, в короткий срок – за два месяца–- возвел турецкий же холдинг “Окан”, который, по данным журналистов газеты “Миллиет”, имеет “интересы в строительном деле Казахстана”. А несколько лет назад в “Пари-Матч” было подробно описано приобретение Назарбаевым не менее шикарной виллы в Сен-Тропе, что на Лазурном берегу”.

К началу июня президента убедили в том, что, если он не предпримет “решительные меры”, ситуация выйдет из-под контроля. Под “мерами” подразумевалась прежде всего передача главе государства законодательных полномочий. 10 июня Назарбаев обратился с письмом к парламенту, требуя дать ему право принимать указы, имеющие силу закона. До этого президент воспользовался таким правом весной 1995 года после роспуска политически нелояльного Верховного Совета РК. Тогда Назарбаев за 10 месяцев принял более 100 указов, имеющих силу закона. Большинство из этих указов оказались недостаточно проработаны и неэффективны, поэтому впоследствии вновь избранному парламенту пришлось принимать новые законы.

Сосредоточение в руках президента законодательных функций позволило бы подвести квазиправовую базу под неограниченную централизацию власти и преследование оппозиции. Дальнейший ход событий – осуществление “мобилизационного плана”, подготовленного окружением Назарбаева, – мог окончательно дискредитировать политическое руководство республики в глазах международной общественности. Казахстан ожидало падение рейтингов, уход ряда крупных иностранных инвесторов, мораторий на предоставление кредитов.

Перспектива экономической катастрофы заставила Назарбаева отступить от плана “политической мобилизации”. 16 июня президент отозвал из парламента письмо с предложением передать ему законодательные функции. Правительство продолжило переговоры с Международных валютным фондом. Одним из главных противоречий официальной Астаны с МВФ стало чисто политическое требование Запада – расширение в Казахстане демократических прав и свобод.

Эксперты объясняли “политизацию” фонда двумя основными обстоятельствами. Во-первых, в Казахстане явно наблюдался откат от тех демократических установок, которые декларировались и частично соблюдались режимом Назарбаева в прошлые годы. Во-вторых, Запад констатировал неадекватную реакцию политической элиты Казахстана на высказанные замечания международных институтов, иностранных наблюдателей и ОБСЕ, касающиеся многочисленных нарушений прав и свобод граждан.

Позже, в начале октября 1999 года, в прессе появилась информация о провале переговоров правительства Балгимбаева с МВФ. Астана пыталась за счет новых кредитов обеспечить частичное покрытие бюджетного дефицита и укрепить тенге. МВФ поставил невыполнимые условия: обеспечить большую прозрачность финансовой системы, сбалансировать госбюджет, либерализовать режим внешней торговли и разработать реалистичную среднесрочную программу. Делегация Казахстана уехала из Вашингтона ни с чем. Эксперты отмечали, что одна из причин жесткой позиции МВФ – информация об утечке капиталов из Казахстана. Вероятно, представителям фонда стало известно о хранящихся на счетах в западных банках миллионах долларов. В МВФ могли просто испугаться повторения скандала, который до этого уже случился с Россией.

В конце июня 1999 года Гиффен завершил некоторые финансовые дела, важные с точки зрения будущего расследования счетов Кажегельдина в
Швейцарии и Бельгии. Требовались немалые деньги, чтобы нанять квалифицированных адвокатов и лоббистов. Необходимо было также окончательно “размыть” суммы, поступившие на зарубежные счета от крупных сделок. Именно на этот период приходится последнее перечисление со счета компании Гиффена “Hovelon” на счет компании “Berkut”.

Тогда же по поручению президента были проведены консультации с менеджерами казахстанских банковских счетов за рубежом, в том числе – с сотрудником банка “Credit Agricole Indosuez” Жан-Жаком Бове. Источники в Астане утверждают, что г-н Бове, как и другие эксперты, высказался резко отрицательно против инициирования скандала на деликатном финансовом поле, а чуть позже вообще пожелал уйти со столь рискованного участка работы.

Однако, несмотря на трезвые голоса, Назарбаев вошел в азарт. Ему казалось, что если он не начнет первым атаку на финансовые позиции Кажегельдина, то экс-премьер в любой момент может начать атаку против него самого. Президенту хотелось владеть инициативой и заставить Кажегельдина защищаться. А там, глядишь, удастся быстро доказать мировому сообществу, что лидер РНПК не чист на руку, и добиться его выдачи в лапы местного “правосудия”. Поддержку на уровне СМИ обеспечат верные люди: Г. Лучанский, Б. Утемуратов, Д. Гиффен, амерканские PR-советники.

К пропагандистской атаке следовало подготовиться, привлечь новые силы. Денег на счетах “Кондора”, “Беркута”, “Орла” и других “пернатых питомцев” президента вполне хватало на то, чтобы оплатить миллионные договоры. Только на счету “Orel Capital Ltd”, по данным швейцарского следствия, к началу августа было аккумулировано 84 миллиона долларов. Из них 12 миллионов были перечислены Джеймсом Гиффеном из бонуса “Амоко”, поступившего на казахстанский счет в “Credit Agricole Indosuez”.

Дэвид ДЖОНСТОН “Серый кардинал или новый гадкий американец?” (“Нью-Йорк таймс”, 17 декабря 2000 г.):

Полку советников прибывало. 21 июля администрация президента заключила контракт с фирмой “The Carmen Group” на различные консультации. Условия контракта были засекречены, по каким каналам шло финансирование PR-консультантов, осталось тайной.

Первый залп грянул в июле 1999 года. Если только так можно назвать ряд писем, которые практически одновременно были направлены из различных государственных органов Казахстана в адрес правоохранительных органов Швейцарии. В Женеве, Цюрихе, Берне с удивлением читали словно под копирку написанные страстные призывы проверить наличие банковских счетов, открытых на гражданина РК Кажегельдина и членов его семьи.

Удивительно для швейцарцев было то, что эти призывы исходили не только из следственных органов, но даже из Верховного суда Казахстана –- структуры, которой вообще надлежало занимать беспристрастно стороннюю позицию. Даже для не посвященного в тонкости политической системы Казахстана стало очевидно, что речь идет не об установлении истины в отношении экс-премьера, а об инициированной сверху политической кампании по его поимке и “нейтрализации”.

Швейцарской Фемиде нет особого дела до политических перипетий в Казахстане. Ее интересует только одно: нарушались ли законы на территории Швейцарии и, если да, вор должен сидеть в тюрьме, независимо от того, какую должность он занимает.

В начале августа правоохранительные органы Швейцарии приступили к проверке финансовых трансакций с участием юридических и физических лиц из Казахстана. При этом какой-либо дифференциации – этого можно трогать, а этого нельзя, – не проводилось. В итоге следствие отыскало счет Кажегельдина, на котором когда-то были деньги. Но это радостное для Назарбаева известие было омрачено другой новостью: тут же был найден другой счет - самого Назарбаева. Дево заинтересовался счетом компании “Orel Capital”, на котором в разное время находилось до 84 миллионов долларов. Повышенное внимание следствия привлекли и анонимные счета на предъявителя, через которые прокачивались крупные суммы.

Жан-Ноэль ГЕНО “Дело о казахстанских капиталах ведет в запутанный лабиринт” (“Трибюн де Женев”, 20 октября 1999 г.):

“Дело о казахстанских капиталах напоминает историю с “политым поливальщиком”. В свое время правительство Казахстана направило швейцарским властям ходатайство о взаимопомощи в ведении следствия по делу о банковских счетах одного из бывших руководителей страны. Исполнение судебного поручения было возложено на женевские следственные органы. В ходе расследования они выявили новый подозрительный счет: тот самый счет в “Креди Агриколь Индосуэц”, который был впоследствии заморожен. По некоторым данным, со счетов правительства Казахстана на счета президента этой страны Нурсултана Назарбаева было перечислено от 80 до 85 миллионов долларов (от 117 до 124 миллионов франков)”.

В середине августа по распоряжению Дево сомнительные номерные счета в “Credit Agricole Indosuez” были заморожены. Всего “зависло” около 100 миллионов долларов. Единственное, что удалось добиться адвокатам и советникам Назарбаева – абсолютной конфиденциальности этих процессов. Первая информация о замораживании казахстанских счетов утекла в американскую и российскую прессу лишь в середине октября, то есть через пару дней после парламентских выборов в Казахстане.

Но временного молчания газет Назарбаеву было мало. Ему требовалось погасить разгорающийся международный скандал. Это мог только один человек – Кажегельдин. Более опытный и дальновидный, чем другие представители президентского окружения, Гиффен убедил президента в необходимости переговоров с экс-премьером. В начале августа Гиффен направил Кажегельдину письмо, в котором содержалось пять пунктов – основа полного примирения лидера РНПК с главой государства. Кажегельдин согласился на встречу.

Что взамен? Гиффен от лица Назарбаева гарантировал лидеру РНПК неприкосновенность и прекращение всех уголовных дел. Более того, экс-премьеру предлагали вернуться в Казахстан на высокий пост. Судя по дальнейшим событиям, они не смогли найти общего языка. В западной прессе позже было сказано о реакции экс-премьера на обещания Гиффена:

Майкл ДОББС, Дэвид ОТТАВЕЙ, Шэрон ЛА ФЛАВЬЕР “Погасить скандал не удалось” (“Вашингтон пост”, 25 сентября 2000 г.):

“Попытка заключить в прошлом году в отеле “Дорчестер” соглашение с противником Назарбаева Кажегельдиным не способствовала примирению. Напротив, по сообщению близких к Кажегельдину источников, бывший премьер-министр отверг предложения Гиффена, состоящие из пяти пунктов, спросив его в ответ: “Что, собственно, дает Вам право передвигать фигуры на доске?” Лагерь Гиффена отвергает данную версию событий как “не соответствующую действительности”, однако не вдается в подробности”.

После неудачных переговоров Гиффен активизировал финансовые схемы, чтобы придать швейцарским перетокам денег более пристойный вид. Он позаботился о том, чтобы почти все средства со со счета оффшорной компании “Orel Capital Ltd” в банке “Credit Agricole Indosuez” (около 84 миллионов долларов США) были переведены на официальный счет правительства Казахстана в банке “Pictet”. Одновременно швейцарский адвокат Ален Берже, представляющий интересы казахского правительства, передал в МИД Швейцарии документы, свидетельствующие о том, что блокированные банковские счета являются официальными счетами Республики Казахстан. Несколько высокооплачиваемых адвокатов Назарбаева, в том числе найденных Эриком Вегом, активно подключились к процессу. Задача была сформулирована предельно ясно: спасти деньги, которые зависли в Швейцарии.

Стив ЛЕВАЙН, Билл ПАУЭЛЛ “Прослеживая путь денег” (“Ньюсуик”, 16 июля 2000 г.):

“По словам Дево, адвокаты лиц, швейцарские счета которых оказались заморожены, порядка 20–30 раз подавали в суд апелляции с просьбой о разблокировании счетов. Они утверждали, что счета принадлежат правительству Казахстана, а не частным лицам, и что их должны оставить в покое. На прошлой неделе в эксклюзивном интервью “Ньюсуик” Дево признал, что с целью отбить эти непрекращающиеся апелляции через суд и, возможно, предъявить обвинения тем должностным лицам, которых он подозревает во взяточничестве, он очень удачно (и изобретательно) превратил Департамент юстиции США в следственный отдел при своем суде. По мнению Дево, Казахстан никак не помогал следствию в поиске улик, которые могли бы доказать, что некоторые из средств на замороженных счетах были нажиты нечестным путем”.

Назарбаев через своих людей, формально и неформально, давил на официальных лиц Швейцарии, требуя от главного сейфа Европы немедленно отдать “деньги бедных казахов”. К лоббированию подключили верных людей. Правительство Казахстана выразило “озабоченность” канцлеру Швейцарии Й. Дайсу в связи с фактом замораживания счетов.

Сильвен БЕССОН “Казахстанские власти напоминают об “озабоченности” (“Le Temps”, 5 ноября 1999 г.):

“В июле казахстанские власти обратились к швейцарским с “выражением своей озабоченности”. Ален Берже, швейцарский адвокат, встретился в Берне с швейцарскими дипломатами и вручил им некоторые документы, свидетельствующие, что замороженный счет был счетом казахстанского правительства. В августе Казахстан продолжил по различным каналам “выражать свою озабоченность” канцлеру Дайсу. Наконец, Департамент иностранных дел подхватил эстафету и направил письмо прокурору Бернарду Бертосса и следователю Дэниэлю Дево. В письме была просьба учесть политические аспекты дела и юридические осложнения, которые могут возникнуть. …Рассерженный Дево сказал, что он “не с Луны свалился” и очень хорошо понимает, что Департамент иностранных дел пытается оказать на него давление”.

Президент жаждал мести. В августе 1999 года спецслужбы Казахстана попытались задержать жену Кажегельдина. Она прибыла на родину в Семипалатинск, чтобы навестить смертельно больного отца. За ней тут же установили наружное наблюдение, бравые ребята, практически не таясь, вели оперативную съемку и прослушивание. Агенты Комитета национальной безопасности пытались даже прийти на похороны и поминки по ветерану войны. Но возмущение в городе было настолько велико, что руководители специально для этого присланной из Алма-аты группы решили отступить. Жену экс-премьера должны были арестовать на следующий день после похорон. Но Кажегельдина предупредили, и он сумел организовать ее выезд за пределы Казахстана.

Позже эксперты указывали, что скорее всего в недрах самого КНБ имеются люди, сочувствующие Кажегельдину, они организуют утечки информации в адрес главного “объекта разработки”. Проводившееся по поручению председателя комитета А. Мусаева служебное расследование по факту исчезновения “подозреваемой гражданки” не дало результата.

Назарбаев требовал взять самого экс-премьера. Операцию против Кажегельдина возглавили опытные люди – Генеральный прокурор Казахстана Хитрин и его друг и наставник Григорий Лучанский.

В августе 1999 года Хитрин отправился в Бельгию, чтобы, как он объяснил, “получить все документы в связи с уголовным делом Кажегельдина”. В реальности все было наоборот – казахский прокурор сам повез документы бельгийским коллегам. Это были сфабрикованные документы о том, что Кажегельдин в бытность его премьер-министром вымогал взятку у бизнесмена Лучанского. Гарри, естественно, во всем “чистосердечно признался”. Он подготовил материалы о том, что Кажегельдину передали в качестве взятки 100 миллионов долларов.

У самого Лучанского в Бельгии имелась своя деликатная цель: требовалось не только организовать на экс-премьера специфический компромат и подбросить его бельгийским правоохранительным органам, но и через лоббистов в Бельгии организовать шумную кампанию в прессе. После этого полиция вынуждена будет задержать Кажегельдина.

Хитроумный Лучанский действовал в Бельгии не только с одобрения Назарбаева. Он получил одновременный заказ от группы бизнесменов, которые хотели прибрать к рукам газотранспортные сети Казахстана. Для этого требовалось договориться с управляющей сетями бельгийской компанией “Трактебель”. Но какие же переговоры без доброй пропагандистской кампании, после которой сам “Трактебель” будет не рад тому, что пришел в Казахстан, и на самых благоприятных условиях откажется от своих прав в пользу “Газпрома”?

Уход “Трактебеля” лоббировал зять президента Рахат Алиев. Лучанскому требовался крупный скандал, чтобы убить сразу всех зайцев. Был найден идеальный вариант: запустить в прессу информацию о том, что в период тендера на управление газовыми сетями (то есть летом 1997 года) “Трактебель” передал руководству Казахстана 50 миллионов долларов в качестве “комиссионных”.

Такой факт действительно имел место. Эти деньги ушли на самый верх, и сама по себе история о “комиссионных” компрометировала прежде всего президента Назарбаева. Однако перспектива компрометации главы государства не смутила Лучанского и зятя президента - Алиева. Отважные знатоки PR-технологий решили сконцентрировать внимание общественности на другом факте: сомнительные деньги представители “Трактебеля” передали группе Евразийского банка - Машкевичу, Шодиеву и Ибрагимову. Известное трио, называемое в Казахстане “металлическим братством”, давно раздражало Рахата Алиева. Лучанский тоже был не прочь полакомиться от хромово-алюминиевого пирога. В результате число “зайцев”, которых предстояло убить при помощи бельгийской атаки, резко возросло, а вся операция приобретала захватывающий характер.

Григорий ЛУЧАНСКИЙ “Бизнес, власть, мораль, право и расправа” (“Экспресс К”, 19 августа 2000 г.):

“В вопросе с “Трактебелем” власть поступила разумно. Бельгийцы своих обязательств не исполняли. “Газпром” – крупнейшая в мире газовая монополия, а “развод” Казахстана и “Трактебеля”, который в постоянных газовых разборках между Россией, Казахстаном, Туркменией и Украиной был, что называется, пятым лишним, прошел достаточно цивилизованно”.

Для исполнения плана требовалось много денег и надежные помощники. В начале сентября Лучанский разыскал в Брюсселе ценного человека – профессионального лоббиста Эрика Вега. Его ценность заключалась в обширных связях, в том числе в журналистских кругах и правоохранительных органах Бельгии. Эрик Вег согласился помочь в самом щекотливом деле: свести казахстанских заказчиков с одним важным следователем, который учтет все пожелания и со вниманием отнесется к предоставленной ему информации о взятке “Трактебеля”. Для пущей конспирации встречу решено было организовать не в Брюсселе, а в Париже. Все расходы брала на себя казахская сторона.

В начале сентября Лучанский отправился в город, после которого не страшно даже умереть. Умирать, конечно, никто не собирался. Планы были совсем другие: встретиться с лоббистом, купить дорогие подарки бельгийским полицейским. Рахат Алиев не рискнул ехать и направил вместо себя “уполномоченного кассира” Булата Утемуратова. То ли французы следили за “Лаки Лучано”, то ли им просто не повезло, только наших респектабельных героев в отличие от всех остальных пассажиров тормознули на таможне в аэропорту и подвергли тщательному досмотру.

У Лучанского и Утемуратова конфисковали около 830 тысяч долларов – карманные расходы и аванс лоббистам. Объяснить происхождение этих денег они не смогли. Однако при них находились кредитные карточки, которые позволили им не умереть с голоду на берегах Сены.

8 сентября в парижском отеле “Ле Рояль” состоялась условленная встреча Лучанского, Утемуратова и бизнесмена Шаптая Калмановича. Позже об этом сообщила российская пресса.

Виктор СВЕТИН “Откуда взялся казахский след в швейцарских банках” (“Российская газета”, 2 марта 2000 г.):

“На весь мир прозвучали обвинения неких высших казахских чиновников в получении взяток от “Трактебеля” через группу Машкевича. По свидетельству “Ле Монд Ренесегнеман”, задумывалась эта провокация на встрече Б. Утемуратова все с тем же Григорием Лучанским, Шаптаем Калмановичем и Эриком Ван де Вегом в августе 1999 года в гостинице “Рояль” в Париже”.

Во второй части нашей книги мы рассказали об этой встрече (глава “Переговоры в парижском отеле”). Однако за последние месяцы выяснилось немало новых подробностей.

Разговорился один из участников совещания в “королевских покоях” – Эрик Вег (Eric Van de Weghe). Спустя несколько месяцев после этой встречи Лучанский “кинул” его, да еще и пригрозил. Вег решил отомстить коварному Гарри, продав информацию об операции, а заодно – об известных ему счетах Назарбаева и Гиффена. Игра получилась слишком опасной, поэтому предварительно пострадавший лоббист заручился поддержкой правоохранительных органов Бельгии (говорят, ему даже официально разрешили иметь при себе оружие в целях обеспечения собственной безопасности). Бельгийский агент Лучанского стал делиться своими тайнами не сразу, поначалу его имя было скрыто от прессы.

Аркадий ДУБНОВ “Почтовый ящик Пандоры”
(“Время новостей”, 15 января 2001 г.):

“NN сообщил, что обладает огромным количеством документов,
свидетельствующих о той “грязной игре”, которая ведется против Кажегельдина. NN приводит подробности того, как Лучанский якобы фабриковал документы для Генпрокурора Казахстана Хитрина, согласно которым он, Лучанский, в 1997 году дал взятку в 100 млн долларов бывшему тогда премьером Кажегельдину. Он рассказывает и о том, что тот же Лучанский оплачивал услуги адвокатов Назарбаева в Бельгии, коррумпировал бельгийских следователей, искавших “кажегельдинскую недвижимость”.

Отрывок первый. “Я думаю, Вам будет важно со мной связаться. Я работал с сентября 1999 г. по начало 2000 г. с Г. Лучанским по делу “Трактебель”. Он абсолютно злоупотребил моим доверием, украл мои деньги, не заплатил мне. Сейчас я работаю на других людей, против него. Я видел, что Лучанский готовил для Хитрина документы о том, что он дал Вам 100 миллионов долларов взятку в 1997 году. И эти документы были предоставлены бельгийским властям. Лучанский платил адвокатам президента Назарбаева здесь, в Бельгии. Я думаю, такого рода деталей и документов достаточно, чтобы показать властям, какого рода игра ведется против Вас. Я располагаю многими сведениями об акциях, предпринятых против Вас властями Казахстана. Были наняты специальные люди в Германии. Нам нужно встретиться, где Вы пожелаете”.

Отрывок второй. “Я понял, что Вы относитесь ко мне с подозрением. Я понимаю и вполне уважаю это. У меня сейчас нет босса, я больше нахожусь среди партнеров, и Лучанский никогда не был моим боссом. …Я встретил Лучанского 8 сентября 1999 года в отеле “Ле Рояль”. …Главная цель встречи – обсуждение стратегии, как навредить Вам и “тройке” в Бельгии. Это означало организацию статей в прессе. Полицейский (имя) должен был передать секретную информацию Лучанскому, чтобы Утемуратов мог ею воспользоваться. …Я получил официальный мандат. Я выбрал адвокатов для президента в Бельгии. Я также представил Пьера Боке Лучанскому. Пьер Боке – кризисный менеджер “Трактебеля” в Казахстане. Я организовал много статей в прессе. Я сделал многое для них всех. В конце концов, Лучанский и Утемуратов присвоили себе все заслуги в глазах Назарбаева и не заплатили мне то, что было обещано. Вот почему я обладаю важной информацией и готов Вам объяснить все в деталях”.

Отрывок третий. “В августе 1999 года Хитрин приехал в Бельгию, чтобы предоставить бельгийскому правосудию документы – показания Лучанского против Вас. Документы о переводе денег Лучанским имеются: 20 тысяч долларов, заплаченных компанией Лучанского “Экспорт LLC” в Риге через Парэкс Банк. У меня имеется подтверждение адвоката, подписанное Токаевым”.

Наконец, 5 декабря 2000 года Эрик Вег встретился, но не с самим Кажегельдиным, а с его адвокатами, и сообщил новые любопытные подробности:

“Когда и как вы узнали Григория Лучанского?

В: Я познакомился с ним через Шаптая Калмановича в прошлом году, с тех пор мы начали сотрудничать, регулярно – с сентября прошлого года.

В своем письме вы сообщили, что познакомили (далее – имя известного бельгийского полисмена, следователя по делам против организованной преступности и коррупции) с Григорием Лучанским. С какой целью?

В: С ним пожелали встретиться Лучанский и Булат Утемуратов для реализации их проекта. Я знаю этого полисмена и организовал такую встречу.

Как вы познакомились с этим полисменом?

В: Мы знаем друг друга уже несколько лет. Брюссель – не такой уж большой город, я знаю многих.

Каков был результат знакомства с Лучанским?

В: Лучанский сказал, что Рахат Алиев и он хотели бы познакомиться со мной и (бельгийским следователем). Встреча была назначена в Париже в сентябре прошлого года. Однако Алиев на встречу не явился, вместо него приехал Утемуратов. Причем Утемуратов изрядно опоздал, так как французская полиция задержала его и конфисковала значительную сумму денег.

В: Говорили о том, что следует акцентировать внимание в печати на казахском “трио” в Бельгии, а также на Кажегельдине. Мы решили разработать план, который позволял одним выстрелом убить всех зайцев. Я взял на себя организацию кампании в прессе, а (бельгийский следователь) должен был обеспечить секретные документы расследования и передать их Лучанскому и Утемуратову.

Вы сказали, что были тем, кто содействовал бельгийским властям в разоблачении коррумпированного полисмена? Когда и как это произошло?

В: В ходе наших последующих встреч мне стало ясно, что, хотя я и сделал всю работу, обеспечил необходимые контакты, встречи, меня выкинули из игры. (Бельгийский следователь) привлек к делу сотрудника “Security Consulting” (имя), и они вытолкнули меня, не выплатив положенный гонорар. Однажды я высказал Лучанскому и Утемуратову, что они мне не заплатили и пытаются оставить меня в дураках. В ответ Лучанский пригрозил мне – и это на глазах бельгийского полисмена, который даже не подумал вмешаться. В итоге я сделал соответствующее заявление бельгийским властям, после чего получил защиту со стороны бельгийской полиции и право носить оружие для собственной защиты. Но Лучанский меня не пугает. Он – конченый человек, не имеет ни денег, ни друзей, ни места, где он бы мог чувствовать себя в безопасности.

Насколько далеко вы готовы пойти в предоставлении информации о Лучанском и Утемуратове?

В: Я готов распространять ее всеми способами. Я обладаю специфической информацией о том, как они фабрикуют улики против Кажегельдина.

Почему вы раньше готовы были действовать против Кажегельдина и “трио”?

В: Я наемник. Я работаю на тех, кто мне платит. Я никогда не видел Кажегельдина. Мне поступил заказ – лоббировать против него и “трио”. Заплатили мне или нет – я свою работу сделал.

Почему вы сейчас решили проинформировать Кажегельдина о Лучанском?

В: Они меня вытеснили и угрожали мне. У меня есть хорошая информация для Кажегельдина, и я хочу установить с ним деловые контакты. Я имею хорошую информацию, включая копии всех счетов, в которых заинтересованы швейцарские и бельгийские следователи. Я могу показать все движения и трансакции по этим счетам. Я сказал, что я наемник, и, если удастся заключить соглашение с Кажегельдиным, мы можем вместе делать бизнес на этой информации.

Что, по-вашему, Кажегельдин будет делать с этой информацией?

В: Это информация исключительно для него. Он сможет использовать ее для защиты от обвинений, сфабрикованных Лучанским по заказу казахских властей. В моем распоряжении ценные сведения. К тому же я могу доказать, что Лучанский утверждал, будто он в 1997 году дал Кажегельдину взятку в размере 100 миллионов долларов США. Я могу доказать, что документы Лучанского – фальшивка, “монтаж”. Организованная нами кампания в прессе против “Трактебеля” и обвинения против “трио” и Кажегельдина побудили бельгийцев форсировать расследование.

Ваше письмо свидетельствует о том, что вы пытались быть полезным Назарбаеву, однако Лучанский и Утемуратов вас оттеснили. Что вы об этом думаете?

В: Когда швейцарские следователи начали расследование по счетам Кажегельдина и натолкнулись на все остальные казахские счета, Лучанский попросил меня найти лучшего швейцарского адвоката, который мог бы представлять интересы Назарбаева. Я связался с (имя), и он посоветовал мне обратиться к его адвокату. В конце произошло следующее: ряд компаний участвовал в тендере на строительство аэропорта в Астане, победила швейцарская компания, однако, когда контракт был подписан, швейцарский магистрат распорядился приостановить операции по казахским счетам.

Генеральный прокурор Хитрин более похож на человека глупого или коррумпированного?

В: Он полностью коррумпирован”.

Пока Хитрин и Лучанский плели сети против Кажегельдина в далекой Бельгии, экс-премьер неожиданно прибыл в Россию. 10 сентября в аэропорту Шереметьево его задержали бдительные милиционеры. Сработала давняя ловушка МВД Казахстана – через Национальную службу Интерпола, которая по сути является одним из подразделений Министерства внутренних дел РК, казахстанские власти внезапно блокировали своего противника.

Воодушевлению президента Назарбаева не было предела. Он дал поручение добиться экстрадиции Кажегельдина. Важную роль играло “идеологическое обеспечение” процесса. Лучанский срочно организовал выезд Эрика Вега и ряда бельгийских журналистов в Москву. Вегу было поручено участвовать в организации специальной пресс-конференции для иностранных журналистов, которая состоялась в посольстве Казахстана в Москве. На вопросы представителей западной прессы отвечал другой прикомандированный – Генпрокурор Хитрин. При этом на руках у Хитрина имелись ксерокопии “убедительных” обвинений Лучанского против задержанного Кажегельдина. Таким образом в официальной Астане хотели раскрутить бельгийское расследование при помощи московских событий и подготовить общественное мнение Запада к предстоящей расправе над Кажегельдиным в Казахстане.

В семье президента предвкушали победу. Рахат Алиев запустил в контролируемые СМИ информацию о том, что Кажегельдина якобы арестовали “на основании уведомления Центрального бюро Интерпола”. Усиленно создавалась видимость, что официальная Астана тут вообще ни при чем, все получилось помимо ее воли. “Блудный сын” Кажегельдин бросил вызов “папе” и настолько сбился с пути, что его возвращением на родину занимается Интерпол. По телеканалу КТК прозвучало сообщение: “Известно, что Министерство юстиции Бельгии вело расследование по фактам незаконного отмывания денежных средств и приобретения недвижимости в этой стране. В этом деле фигурируют господин Кажегельдин и члены его семьи”.

В КНБ Казахстана журналистам официально заявили, что не имеют отношения к задержанию бывшего премьера. Хитрин сказал, что срочно отправляется в Москву, чтобы на месте “изучить документы”. Операция по захвату Кажегельдина со стороны должна была выглядеть как операция по его спасению и вызволению из ежовых рукавиц международной полиции.

Однако с экстрадицией возникла большая проблема. В защиту Кажегельдина поднялись десятки общественных, правозащитных организаций, авторитетные политики, деятели российской культуры. Дошло до того, что вопрос об экс-премьере поднимался на высоком уровне в диалоге тогдашнего премьер-министра РФ В. Путина с госсекретарем США М. Олбрайт. Российский посол в Казахстане Николаенко послал в МИД депешу, в которой предупреждал, что выдача А. Кажегельдина станет тяжелой ошибкой, которая отразится на отношении казахстанцев к России на долгие годы.

И тут снова отличился Хитрин. Он представил российским правоохранительным органам столь нелепые обвинения, что у бывалых следователей и адвокатов от изумления открылись рты. Ударным документом, который содержался в особой папке, привезенной Хитриным в Москву, стало постановление об избрании меры пресечения, составленное и подписанное заместителем начальника второго управления Главного следственного управления КНБ Казахстана майором юстиции Бекжановым.

Майор установил следующее:

“…Кажегельдин А. М., будучи премьер-министром РК и являясь должностным лицом, злоупотребляя служебным положением, нарушая требования служебного долга, приобрел в личную собственность объекты недвижимости в Бельгии. В ноябре 1995 года Кажегельдин А., находясь с частным визитом в Бельгии, провел встречу с представителями бельгийской фирмы, занимающейся торговлей недвижимостью, для обсуждения подробностей вышеуказанной сделки. …В целях приобретения вышеуказанной недвижимости в собственность, Кажегельдин, проявляя корыстную заинтересованность, злоупотребляя должностными полномочиями премьер-министра РК, привлек финансовые средства посторонних лиц для решения личных, семейных, имущественных интересов. Таким образом, Кажегельдин А., являясь должностным лицом, использовал служебные полномочия вопреки интересам службы из корыстной заинтересованности, что повлекло существенное нарушение прав и законных интересов граждан и охраняемых законом интересов общества и государства, то есть совершил преступление, предусмотренное ст. 307 ч. 1 УК Республики Казахстан”.

В подобном духе был выдержан весь документ, из которого можно было совершенно точно заключить лишь одно: офицер Бекжанов питает особую склонность к деепричастным оборотам. В остальном что ни слово – то загадка. Приобрел ли Кажегельдин недвижимость или только обсуждал такую возможность? С представителями какой фирмы? Какие “посторонние лица” дали в долг Кажегельдину? В чем при этом выразилась его жуткая корыстная заинтересованность? Какой ущерб он нанес уважаемым гражданам и всему охраняемому обществу?

Назарбаеву стало ясно, что с такими обвинениями Кажегельдина ему никто не отдаст, а других обвинений и генпрокуроров у него в запасе не было. Пришло время трубить отбой. 14 сентября в Москве состоялась встреча Кажегельдина и Хитрина. Очевидцы рассказывают, что Юрий Александрович даже не пытался взять официальный тон и первым делом передал Кажегельдину привет от… Нурсултана Назарбаева. “Я уполномочен передать вам слова президента: все, что вам писал Джеймс Гиффен, остается в силе”, – заявил Хитрин. – “Я это уже почувствовал”, – с иронией ответил экс-премьер.

Прокурор плохо выглядел, а Кажегельдин держался бодро, хотя до этого он провел пару дней на больничной койке. Примечательно, что Кажегельдина определили не в обычную московскую больницу, а в “кремлевку” – Центральную клиническую больницу Управления делами Президента РФ. Недалеко от той палаты, где так часто “работал с документами” Борис Ельцин. Потом Кажегельдин переехал в знаменитую “Барвиху”. По некоторым источникам, ему предоставили ту самую палату, в которой обычно поправлял здоровье президент Казахстана. Похоже, что тем самым из Кремля дали знак Назарбаеву.

Назарбаев понял. Хитрин получил указание отменить прежнюю меру пресечения и возвращаться в Москву. Как выразительно говорил герой одной пьесы: “сорвалось”… Что признали даже самые заклятые враги экс-премьера. “Караван”, перешедший от “Акцепта” под опеку Рахата Алиева, посвятил освобождению Кажегельдина целую статью:

“Слон в посудной лавке” (“Караван”, 17 сентября 1999 г.):

“В глазах народа, люто ненавидевшего Кажегельдина в бытность его главой Кабинета министров, он стал чуть ли не мессией. Ни за какие деньги не удалось бы провести лидеру РНПК такую мощную PR-кампанию, в которую вылилось его преследование. Ему простили все. Сегодня Кажегельдин – бесстрашный лидер оппозиции, изгнанник, мученик”.

Назарбаев этот сценарий нарушил. Причем на самую невыгодную роль третьей стороны, руками которой следовало схватить “международного преступника”, привлек Россию. Первым российским руководителем, который на собственном опыте испытал неприятные последствия этого “политического служения” хитроумному казахскому лидеру, стал премьер РФ Владимир Путин.

Назарбаев слишком многим рискнул в этой игре. И проиграл. Теперь следовало готовиться к ответной атаке. Более всего в Астане опасались, что начатое в Швейцарии следствие распространится на Париж. Некоторые французские банки со времен Алекса Московича (в те времена – советника Назарбаева) были активно задействованы в накоплении и использовании семейных капиталов. Если Дево и Бертосса договорятся с коллегами во Франции, семье будет нанесен новый удар.

В начале октября помощник президента Булат Утемуратов отправился в Париж, а оттуда в Женеву с деликатной миссией. Ему надлежало встретиться с менеджерами счетов и перевести крупные суммы со счетов во французских банках на счета фондов в Лихтенштейне. Объем переводов составлял десятки миллионов долларов. В Женеве его ожидали неприятности, о которых позже появились сообщения в Интернете:

“Помощник Назарбаева – подпольный миллионер”
(Compromat.ru, 19 февраля 2000 г.):

10 октября 1999 года в Казахстане состоялся первый тур выборов в мажилис. Возможно, до этого момента на Западе еще раздумывали, давать ли “зеленый свет” публичному обсуждению семейных финансов Назарбаева. Но когда международные наблюдатели заявили о грубейших нарушениях, а в Астане одновременно заявили, что эти выборы являются торжеством казахской демократии, – сомнений не осталось.

16 октября в “Нью-Йорк таймс” появилась статья “Швейцария заморозила банковский счет, который может быть связан с казахским президентом”. Эта публикация стала началом серии разоблачительных статей в таких изданиях, как “Вашингтон пост”, “Вашингтон таймс”, “Файненшл таймс”, “Уолл стрит джорнел”, “Ньюсуик”, “Таймс”, “Лос- Анджелес таймс”, “Гардиан”, “Интернэшнл геральд трибьюн” и других. Перепечатка этих статей в казахстанской прессе влекла гонения со стороны властей. Официальная Астана даже не пыталась защитить “честь и достоинство” президента Назарбаева на международном поле, но жестоко преследовала казахстанских редакторов, которые отважились донести информацию из западных газет до местных читателей.

Стив ЛЕВИН, Джон ТАГЛИАБУ “Швейцария заморозила банковский счет” (“Нью-Йорк таймс”, 16 октября 1999 г.):

“По словам людей, имеющих сведения о ходе расследования, Даниэль Дэво, судья, занимающийся расследованием в Женеве, в августе заморозил счет, открытый в швейцарском отделении французского банка “Креди Агриколь Индосуэз”, который, как считает Дево, был открыт для президента Нурсултана Назарбаева. Однако нельзя было определить, указано ли имя президента в счете. Невозможно было определить и точный источник казахстанских денег, хранящихся в Швейцарии. За последние годы Казахстан… получил более 2 миллиардов долларов в подписных бонусах от иностранных компаний за право добычи и разработки нефтяных месторождений. По словам лиц, имеющих сведения о бонусах, по крайней мере часть этих средств была положена на правительственные счета в Швейцарских банках”.

Сам Назарбаев объяснял все кознями врагов, которые якобы организуют против него заказные кампании.

На очередном семейном совете было решено активизировать в борьбе с Кажегельдиным “бельгийское направление”. Московский вариант сорвался прежде всего из-за того, что официальным властям не удалось представить сколько-нибудь убедительных доказательств вины экс-премьера. Теперь предстояло организовать эти доказательства при помощи лоббистов, найденных Гарри Лучанским.

20 октября случился новый инцидент. Приехав в Швейцарию, Лучанский был приглашен в прокуратуру Женевы, у него попросили сообщить о цели своего визита. Гарри оказался на редкость хорошо экипирован: он предъявил документы, из которых следовало, что в Швейцарии он присутствует как официальный представитель “Газпрома” и одновременно – правительства Республики Казахстан. Следователь удовлетворился этим объяснением, но Лучанский чувствовал, что его активность контролируется властями. Позже информация об этой встрече появилась в бельгийской прессе:

“Тайны русского газа” (“Ле Суар”, 16 февраля 2000 г.):

“Следователь финансового отдела прокуратуры Женевы “перехватил” Лучанского, когда тот направлялся на встречу с представителями “Трактебеля” в женевском отеле. Следователю удалось “бросить взгляд” на документы, которые нес Лучанский. Из них следовало, что он действительно представлял “Газпром” и должен был вести переговоры с “Трактебелем”. Боке и Лучанский встретились в Женеве 21 октября, потом еще раз в ноябре в более широком кругу в Москве”.

На этот же период пришелся всплеск скандала, связанного с отмыванием денег через “Bank of New York”. Западная пресса писала, что сотни миллионов долларов кредитных средств, ассигнованных на экономическую поддержку России, элементарно растаскивались по оффшорным зонам. Огромные гонорары получали при этом иностранные консультанты и советники. Опять вспомнили про компанию “Мабетекс”. Выяснилось, что фирма Беджета Паколли выступила гарантом по кредитным карточкам, выданным дочерям Бориса Ельцина.

Казахстанские журналисты пытались проследить связи между “Мабетекс”, “Bank of New York” и замороженными швейцарскими счетами Назарбаева. Официальные лица ушли в глухую оборону. Единственной стороной, охотно комментирующей свои достижения, стал главный застройщик Астаны.

Берик КЕНЕСОВ “Осада продолжается”
(“Деловая неделя”, 22 октября 1999 г.):

“Как заявила пресс-служба главы государства, никаких счетов, принадлежащих главе нашего государства, за рубежом нет. Это не внесло какой-либо ясности в создавшуюся нелепую ситуацию… Только представитель компании Mabetex в Астане г-н Агим Паколли практически сразу откликнулся на запрос “ДН”. Он сообщил по телефону, что его представительство занимается исключительно техническими вопросами, поэтому за информацией необходимо обратиться в главный офис компании в Швейцарии. “ДН” последовала этому совету и направила соответствующее письмо в Лугано. Что касается сугубо технической информации, то г-н Паколли рассказал вкратце об основных результатах работы в Астане – это 120 тысяч квадратных метров застроек (без учета работ по международному аэропорту), среди которых значатся здания парламента, МИД, государственной резиденции, другие административные здания, инвестиции в строительство центрального универмага в Астане”.