О языке, Кажегельдине, стабильности и Казахстане после Назарбаева
Что спровоцировало появление пресловутого «языкового вопроса»? И как его решить? 10 лет назад экс-премьер Казахстана был заочно осужден, почему власти не признают, что приговор Кажегельдину был политически мотивированным? Что сегодня является основной угрозой стабильности, и каким будет Казахстан после Назарбаева? Об этом в интервью специально для «j» размышляет генеральный секретарь ОСДП «АЗАТ» Амиржан Косанов.
Язык мой — друг мой
Амиржан Сагидрахманович, готово ли наше общество к тому, чтобы предложение об отмене конституционной нормы, приравнивающей русский язык к казахскому, появившееся в недавнем письме большой группы казахстанской интеллигенции, было осуществлено в реальности?
— Думаю, что имеющаяся в Конституции норма отражает существующий на сегодняшний день консенсус в обществе. Все мы помним бурные события, связанные с обсуждением и принятием данной формулировки.
Но все течет, все меняется. И языковая ситуация — не исключение. Думаю, что требование об отмене пункта 2 статьи 7 основного закона страны появилось в известном письме не случайно. Это, я бы сказал, крик души, попытка таким радикальным образом обратить внимание власти на истинное положение казахского языка в обществе. Все мы являемся свидетелями того, что-де-юре являясь государственным, казахский язык-де-факто даже не дотягивает до уровня официального.
Представим, что за эти 20 лет независимости Астана предприняла бы системные и поступательные меры по развитию государственного языка. Тогда, поверьте, такого письма и не было бы. Получается, что сама власть своей страусиной языковой политикой и практикой ее осуществления спровоцировала эту ситуацию.
Если есть проблема, значит надо ее обсуждать и принимать меры. Причем — и это важно — без ущемления других языков, в первую очередь русского, и без попрания конституционных прав тех, кто по тем или иным причинам за эти годы не имел возможности овладеть государственным языком. В этой связи я решительно осуждаю тех, кто желает выставить государственный язык в качестве разъединяющего общество фактора. Наоборот, боль за будущее казахского языка должна стать объединяющим фактором для всех, кто видит свое будущее в независимом Казахстане.
Какие меры следует предпринять государству для популяризации казахского языка? Есть ли другие стимулы к изучению государственного языка кроме общепринятых — кино, литература, телевидение?
— Парадоксально, но чтобы стать по-настоящему государственным, казахский язык для начала должен достичь уровня функционирования в обществе... официального, то есть русского языка! Необходима целостная, прошедшая общественную экспертизу, и адекватная нынешней языковой ситуации государственная программа. А для ее реализации нужны две вещи — политическая воля и поддержка общества.
Нужна реальная востребованность казахского языка в быту и в сфере официальных отношений. Этого пока нет. Как нет современного, не совкового подхода в этой работе. Не используются высокие информационные технологии, возможности интернета и так далее.
Самое святое у человека — мать, а казахи называют свой язык не иначе, как «ана тілі» (материнский язык). И все должны с пониманием относиться к желанию казахов возродить свой язык и культуру после фактического 70-летнего забвения.
У меня младшая дочь учится в казахской школе. Забирая ее после занятий, вижу родителей разных национальностей, дети которых учатся в этой школе. Их немного, но они есть.
Один из них, русский парень, мне сказал: «Мне 45 лет. Я уже не смогу овладеть казахским языком в полном объеме. Но пусть мой Ваня, который будет жить в нашей стране, знает государственный язык. Поэтому я отдал его в эту школу». Вот настоящая формула, которую надо проповедовать, и она спасет нас от провоцируемых некоторыми межнациональных катаклизмов.
Да, меня беспокоит некая излишняя эмоциональность в обсуждении этой темы и поляризация мнений сторон, навешивание ярлыков. Но уверен, что мы все вместе пройдем достойно и этот сложный этап. Для начала нужно перевести дискуссию из плоскости однозначного противопоставления казахского и русского языков в плоскость общей заинтересованности их развития. Одним только законом нельзя установить государственный или официальный статус языков, без поддержки со стороны граждан все статьи и их пункты останутся только на бумаге!
Как вы считаете, достаточно ли хорошо знает казахский язык наше чиновничество?
— К сожалению, в среде высшего чиновничества (за редким исключением) я вижу мало тех, кто знает и, главное, искренне болеет за государственный язык. Это же нонсенс: государственный служащий не знает... государственный язык. И, видимо, это обстоятельство как раз и влияет на общую государственную политику в этой сфере: зачем чиновнику радеть за казахский язык, если, а) он сам не знает этот язык, б) его дети учатся не в казахской школе и, как результат, в) он не заинтересован в поступательном развитии неведомого ему и его детям языка. Именно такие доморощенные казахские «иваны, не помнящие родства» и не знающие свой родной язык как раз и являются тормозом на пути развития госязыка.
О Кажегельдине и не только
Амиржан Сагидрахманович, вы также известны как один из ближайших соратников экс-премьера Акежана Кажегельдина. На днях исполнилось 10 лет со дня его заочного осуждения. Ваши комментарии по этому поводу.
— Я помню все перипетии тех событий 10-летней давности. Все мы знаем, кто изначально стоял у истоков этого процесса. Это тогдашние руководители спецслужб — Рахат Алиев и Альнур Мусаев (если не так, то пусть опровергнут это). И теперь по иронии судьбы они сами по известному «ямочному» принципу оказались в том положении, которое они задумали для тогдашнего экс-премьера. Суд был глупым, нелепым, с анонимными свидетелями, сидящими за занавеской. Обвинения по автомобилям рассыпались, потому что один («Мерседес») был произведен уже после того, как Кажегельдин покинул свой пост, а другой («Тойота») вообще был собран из ворованных деталей. Наличие собственности в Бельгии опровергнуто тамошними учреждениями, владение ею через голландскую компанию с Антильских островов — опровергнуто тамошним судом. Обвинения с его охранниками в попытке вооруженного переворота просто заглохли.
И теперь бы Астане надо понять: если Алиев пытал Петра Афанасенко и Сатжана Ибраева, что уже признал венский суд, то дела их надо пересматривать, а приговоры отменять. Кстати, можно также было бы отменить и другие судебные решения относительно тех, кто был в РНПК и у истоков которых стоял — Бапи, Доспанова, Дуванова и мои.
Грустно, что приходится через 10 лет повторять те же аргументы, которые тогда еще всем нормальным людям были ясны. Международные институты признали приговор политически мотивированным. И ныне нашим властям надо бы действовать определенным образом. Тут, я думаю, нужна политическая воля и решимость.
Угроза стабильности
Что, по-вашему, сегодня является главной угрозой стабильности Казахстана?
— Главная угроза нашей стабильности — нестабильность системы власти, основанной на служении одному человеку. Иные имеющиеся опасности — это всего лишь последствия этого недемократического статус-кво. Среди них одно из самых важных — это неспособность и нежелание власти называть вещи своими именами и открыто обсуждать имеющиеся в обществе проблемы. В том числе и со своими критиками. «Ауруын жасырған арам өледі» (кто скрывает свою болезнь, умирает нехорошей смертью). Эту пословицу можно аршинными буквами написать у входа в Акорду и ее филиалы на местах. Эта хроническая болезнь власти обостряется еще и тем, что у нас впереди юбилей — 20-летие независимости. А в этот период у нас не принято критически оценивать и прошлое, и настоящее!
Какой должна быть политика государства по отношению к религиозным объединениям нетрадиционного толка?
— Настоящая религия, которая имеет традиционные, уходящие в тысячелетия корни, не может быть, как вы выразились, нетрадиционной. Значит, это уже не настоящая религия, а ее подобие и не самые удачные ее трактовки. К тому же, как показывает практика, они могут быть небезобидными, порой и вредоносными. Тогда государство должно выполнять свою регулирующую роль. Причем цивилизованно и грамотно, а не так однобоко тенденциозно, как это имеет место у нас.
Оттого что декретом запретят то или иное псевдорелигиозное сообщество, проблема не будет решена. Это борьба с последствиями, а не причинами. А о первопричинах наша власть вряд ли будет говорить, ведь тогда она должна признать фиаско своей социальной политики! Особенно на селе и среди молодежи.
Меня же беспокоит следующий момент: замечаю, как власть буквально упивается, сообщая по ТВ о расправах с очередной группой молодых людей на западе страны. Без суда и следствия уничтожаются наши сограждане. Неужели нельзя проводить такую работу на более-менее правовой основе? Такое ощущение, что спешно заметаются какие-то следы. И не станет ли фактор борьбы с экстремизмом поводом для дальнейшего закручивания общественных гаек? Особенно на фоне зашедших в тупик жанаозенских событий и предстоящих парламентских выборов.
Повальное и откровенно показушное увлечение исключительно ритуальными сторонами религии, в том числе и ислама, тоже не способствует росту авторитета традиционных религий. Скажите, что могут думать о чистоте ислама граждане, которые видят, что огромную мечеть у них в городе построил земляк-чиновник, у которого официального оклада не хватит даже на фундамент этого здания? Или местный криминальный авторитет. Скажи мне, кто строит твое здание, и я скажу, какой ты... Бог?
Как следует президенту осуществить передачу власти, чтобы избежать возникновения конфликтных ситуаций в обществе?
— В любом обществе конфликты были, есть и будут. Это нормальный процесс. Речь может идти только о минимизации негативных последствий этих конфликтов. Де-юре и-де-факто у нашего президента еще есть шанс, чтобы заложить основы модели постназарбаевского периода. Или это будет по-старому:
ставка на одного человека или одну группу влияния. Тогда это может вызвать негативную реакцию со стороны других, не менее влиятельных (главное — самодостаточных) фигур и групп. А это уже война! Или это будет ставка на многообразие общества, на легитимные политические силы. Я имею в виду плюралистичный парламент с новыми, реальными полномочиями, который мог бы стать главным центром принятия политических решений в случае отхода Назарбаева от власти. Но мне кажется, что ближайшее окружение президента заинтересовано в ином: для них дальнейшее сохранение существующей системы во главе с одним человеком — это гарантия сохранения их богатств и официального статуса. С уходом президента они могут лишиться всего. Они думают о себе и, исходя из этого первичного для них посыла, дают разные советы президенту. В ход идут и откровенная лесть, и иные аргументы. Поверьте, если бы они думали о стране, то ситуация уже сейчас была бы другой!
Видите, даже вполне уместную идею президента о многопартийном парламенте они намерены испоганить донельзя, создавая умопомрачительные политпроекты, которые на самом деле дискредитируют понятия «политической конкуренции» и «альтернативы».
Одним словом, выбор за самим президентом. Возможно, это будет самый важный выбор Назарбаева в жизни. Но не стоит все время уповать только на власть и ее пожелания.
Выбор также перед каждым из нас. Мне кажется, что без гражданской активности казахстанцев никакие перемены не возможны. В этом смысле предстоящие парламентские выборы будут определяющими для будущего страны. Уверен, что очередного спектакля народ уже не потерпит! Обрекать страну еще на одну пятилетку топтания на месте — это уже слишком!
Сегодня в политике появился новый тренд — постназарбаевский период. Каким вы видите этот период?
— Страна должна приумножить все положительное (наличие определенных достижений никто не может отрицать) и избавиться от всего негативного как в экономике, так и политике. Иного рецепта нет. Но это уже тема отдельного разговора...
Записал Аян Шарипбаев
Guljan.org
