Когда-то давно я впервые не без удивления обнаружила, что звёзды кино стали моими ровесниками. Просто однажды ты читаешь необязательную заметку и мимоходом отмечаешь: «Ого, а мы, оказывается, родились в один и тот же год, и когда он успел...» Потом приходят те, что младше тебя, с каждым годом всё моложе, и ты уже перестаешь замечать их возраст. Время дает о себе знать по-разному.
Политический истеблишмент в Казахстане в этом отношении милосерден, перечень первых лиц позволяет вам чувствовать себя молодыми сколь угодно долго. Включаешь новости по телевизору, а там сидят на заседаниях и принимают решения всё те же люди, почти ровесники твоего дедушки, и кажется, что ты сам пребываешь в счастливой, беззаботной поре «внуков» и впереди у тебя еще много времени для великих свершений. Смещение временного континуума, создающее иллюзию вечной молодости.
Но вот ровесники, задержавшиеся «семидесятники», все-таки «выросли» и пришли.
«Это первый болашаковец, который назначается на такую должность», — сказал президент, представляя в Алматы нового акима Бауыржана Байбека — первого из своего поколения, оказавшегося в такой близости к власти, — поколения, не без пафоса называемого поколением независимости, чье становление пришлось на девяностые и двухтысячные, заставшее Советский Союз только детством и отрочеством, то есть это уже не советские люди, и вот они у власти и готовы править.
В самую пору задуматься — как? как они будут править?
Изучать биографии казахстанских политических деятелей — занятие почти конспирологическое, их следует читать между строк: чей человек, кто выдвинул, чья «крыша». Иначе понять, каким образом был проделан путь на верх номенклатурной лестницы, трудно, слишком замысловаты правила на этом пути. Карьера в государственном секторе в ее классическом понимании, когда человек приходит в министерство или национальную компанию с улицы, начинает младшим сотрудником и постепенно в результате усердия и компетентности вырастает до старшего специалиста, потом начальника отдела, директора департамента, замминистра, а там, глядишь, и министра, у нас как-то не строится. Человек полжизни может провести в ранге старшего специалиста в министерстве или нацкомпании, в то время как в директорских креслах департаментов сменяют друг друга везунчики со стороны, которые, научившись всему (в лучшем случае, в худшем — он делает работу за них) у этого гоголевского персонажа в серой шинели, уходят.
В партиях планомерного роста, как это происходит в странах с конкурентной политической борьбой, где будущие парламентарии, премьер-министры и президенты начинают карьеру еще в студенчестве с самых низов, тоже нет. Жесткая вертикаль казахстанской власти не раскладывается в горизонталь карьер.
Поэтому типичным казахстанским социальным лифтом долгое время оставалась удача быть замеченным и приглашенным каким-нибудь влиятельным лицом. Чем выше протекция, тем верней карьера. Обычно это называют кумовством и непотизмом, но можно назвать и политическим рекрутингом в условиях отсутствия политической конкуренции и соответственно политической карьеры в ее западном понимании. Стране нужны талантливые управленцы, а как их еще находить?
Одно время привлекали из большого бизнеса, но история младотюрков, кажется, навсегда разочаровала президента в этой идее. Богатые люди в политике слишком независимы и к тому же не в силах забыть об интересах собственного бизнеса. Вырастить новую управленческую элиту и призван был «Болашак». Молодые и умные должны приходить на смену отцам, которые даже в Казахстане с его вечной молодостью когда-нибудь постареют.
В случае с Бауыржаном Байбеком тема отцов и детей звучит почти буквально: отец нового акима Алматы был одноклассником президента страны. Символичная для Казахстана преемственность. Сын одноклассника не родственник, но и не с улицы человек, у сына одноклассника президента больше шансов проявить свои таланты и достоинства, если таковые есть, а они, вероятно, есть, ведь одноклассников много, а Байбек один. И все-таки опять налицо проблема рекрутинга: а если бы не был одноклассником? могли и не заметить.
Вообще интересно представить, как происходит такой кадровый отбор. Президент обращает внимание на смышлёного юношу, которого видит, скажем, на традиционной встрече одноклассников, распознает в нем потенциал и решает вырастить из него большого государственного деятеля. Легенда по-своему даже красивая.
В том, что невидимая высокая протекция сопровождала Байбека с отрочества, сомнений мало: сразу после окончания музыкального института он становится атташе, а затем третьим секретарем в посольстве в Германии и, хотя эти должности далеко не равнозначны заместителю акима столицы, известно, как кадровые дипломаты МИД годами ждут зарубежного назначения и с какими это связано интригами и страстями. Потом работа в АП, под личным руководством и опекой президента — «работая рядом со мной, видел мою деятельность»...
Можно предположить, как дорожит президент этими молодыми кадрами поколения независимости, уже без всяких оговорок созданных им. Возможно, одному из них он передаст свой президентский штандарт, как знать. Пока все соревновались в гадании о преемнике из старой гвардии, выросло новое племя, младое... но, кажется, до боли знакомое.
С молодостью всегда связаны надежды на перемены и обновление даже в самых авторитарных системах. Когда к власти в Сирии пришел Башар Асад, сменив умершего отца Хафеза Асада, он в первую очередь амнистировал несколько диссидентов. Нынешний король Марокко Мухаммед пообещал гражданам то, на что долго не решался его отец, — конституционную монархию. Сыновья должны быть прогрессивней отцов — это естественный порядок вещей, ход истории, даже если она периодически норовит отыграть назад.
Поэтому в наших «семидесятниках» тоже ищешь новизну. Но досадно не находишь. Бросается в глаза, наоборот, их удивительное сходство — вербальное, смысловое и даже внешнее — с поколением отцов. Даже младотюрки, которые постарше болашаковцев и на чью долю выпало больше Советского Союза, были уже другими.
«Раньше народ Казахстана не жил так успешно, как сегодня», «за многие века истории наш многострадальный народ выстрадал великого лидера» — трудно представить автором этих слов, например, Ораза Жандосова или Зейнуллу Какимжанова. Такое мог сказать партийный функционер семидесятых годов прошлого века, однако сказал функционер, в семидесятых годах родившийся. Это заместитель руководителя администрации президента Баглан Майлыбаев, ровесник и преемник в этой должности Бауыржана Байбека.
Это пример типичного высказывания молодого казахстанского функционера десятых годов. Давая интервью или выступая перед аудиторией, они используют советскую риторику времен позднего застоя, с поправкой на сегодняшние реалии, и, конечно же, многочисленными упоминаниями имени президента. И даже эмоциональной зажатостью они напоминают комсомольских лидеров того времени.
Суди по делам их, а не словам, — и то верно. У «семидесятников» есть важное достоинство, которое в глазах казахстанцев может перекрыть многое: за ними не тянется шлейф родственников-миллиардеров — жен, детей, зятьев, — обладающих удивительным финансовым гением. С другой стороны, их время еще не совсем настало, это лишь начало. И догадываться о том, как они поведут себя, когда рядом уже не будет строгих отцов, можно как раз только по словам. А слова безнадежно устаревшие.
Кстати, Башар Асад амнистировав диссидентов в начале своего президентства, потом расправлялся с ними еще более жестоко, чем отец, король Марокко тянул с парламентом, пока не началась «арабская весна», а самый последний северокорейских лидер по степени безумия превзошел и деда и отца вместе взятых.
Публикации раздела "Блогистан" могут не отражать позицию Азаттыка.
Радио Азаттык, 13.08.2015
