В политике завоеванные позиции нужно постоянно отстаивать. Расслабился, проявил слабость – проиграл часть завоеванного пространства. Большая политика - это постоянное противостояние. Политика это как перетягивание каната, только вместо каната одеяло. Канат – это во времена бастилий и майданов, где кто перетянет, тот и победил. А в повседневной мирной жизни это одеяло, которое каждый тянет на себя.
Добился включения своих представителей в избирательные комиссии — кусок одеяла в твою пользу, получил пять депутатских мандатов на выборах — еще теплее. Не смог поднять волну общественного протеста против закона, ограничивающего право на создание политических партий, — проиграл солидный кусок одеяла. Пообещал вывести на митинг 10 тысяч, вышла тысяча — еще потерял.
Так что политическая борьба не сводится только к выборам, это и завоевание симпатий общественного мнения, и принятие законов, и работа с молодежью, и обеспечение популярности своих СМИ, и многое другое.
Если представить наше политическое поле в виде большого одеяла, которое со всех сторон тянут различные группы, кланы, партии, отдельны амбициозные политики, корпорации, то оппозиция и гражданское общество должны быть полноценными участниками этого процесса.
Нас в этой занимательной картине будут интересовать те, кто тянет одеяло в сторону демократии. К таковым мы отнесем демократическую оппозицию и гражданское общество.
Начнем с гражданского общества. В странах, где оно сформировано, оно представлено, с одной стороны, различными общественными организациями, с другой — просто гражданами, проявляющими гражданскую активность. Примером достаточно зрелого гражданского общества может служить Украина. На Майдане ¾ протестующих — это люди, далекие от политики, не имеющие отношения ни к оппозиции, ни к общественным организациям. У них нет партийных билетов, они никогда не работали на гранты. Просто надоело терпеть ВСЕ ЭТО, и они вышли выразить свой протест. Вот это и называется «гражданское общество».
В Казахстане гражданское общество это Жовтис, Калеева и еще с десяток имен и организаций, способных артикулировать и пытаться отстаивать демократические принципы и стандарты.
Причем парадоксальная ситуация — они отстаивают эти стандарты для общества как бы впрок, потому что сегодня это самое общество в этих стандартах не нуждается. Подавляющим большинством казахстанцев эти принципы еще не осознаны и не востребованы.
Что для них свобода вероисповедания? В лучшем случае — абстракция, в худшем — они сами являются сторонниками зажима нетрадиционных религий.
Насколько они обеспокоены ограничениями свободы слова или права на мирные собрания? Нет такого беспокойства, большинству вполне хватает того уровня свободы, какой им дает «Хабар» и «Первый канал», а митингов они и сами боятся больше властей.
Так ли их тревожит отсутствие оппозиционных партий в стране и фальсификации на выборах? Никаких тревог и возмущений — для большинства это норма.
Да, многие казахстанцы возмущаются продажностью судебной системы, беспределом полиции, социальной несправедливостью. Но только на кухнях. Мониторинг протестности в Казахстане, который уже четыре года проводится Казахстанским бюро по правам человека, убедительно показывает, что подавляющее большинство населения не созрело для отстаивания и защиты своих гражданских и политических прав.
В Казахстане нет того уровня гражданского самосознания, который бы позволял говорить о гражданском обществе как таковом. Пока возмущение и несогласие проявляются только на кухнях, это не гражданское общество.
Отсюда вывод первый — тянуть одеяло в сторону демократии со стороны гражданского общества некому.
Теперь о втором субъекте процесса заинтересованном в демократии — оппозиции. Здесь ситуация тоже не самая лучшая.
Двадцатилетний опыт казахстанской оппозиции свидетельствует, что ее деятельность всегда контролировалась и регламентировалась, а в необходимых случаях ограничивалась и пресекалась. Образно говоря, казахстанская оппозиция всегда была под колпаком, что позволяло властям навязывать свои правила игры. Попытки играть свою игру (создание ДВК, деятельность «Алги») жестко пресекались, лидеры либо вынуждены были бежать из страны, либо оказывались за решеткой.
Позиционировать себя оппозицией в Казахстане можно было только при соблюдении негласных правил игры, важнейшим из которых являлось — не трогать Папу. Это устраивало власти, которые использовали наличие оппозиции, признающей эти правила игры, для демонстрации своей демократичности, мол, смотрите, у нас и оппозиция есть. Устраивало это и лидеров оппозиции, которые до определенного времени рассматривали это как шанс попасть в большую политику. Иллюзии развеивались по мере того, как становилось понятным, что мощной поддержки в народе оппозиционеры не получают, а власти не торопятся их пускать во власть. Один за другим отходили от оппозиционных дел люди, участвовавшие в мощном всплеске протестности в рамках движения «Демократический выбор Казахстана». Причем некоторые сделали это не по своей воли — Алтынбека Сарсенбаева отстрелили от этого в буквальном смысле этого слова. Одним из последних из этой когорты «декабристов» ушел Булат Абилов.
Более драматичной оказалась история с другим крылом оппозиции, возглавляемым Мухтаром Аблязовым, который в отличие от своих партнеров по ДВК избрал путь жесткой конфронтации с Назарбаевым. Тут все было как на войне — с тюрьмами, побегами, слежкою, заложниками, судами, закрытием газет, обвинением в терроризме. Эта оппозиция не скрывала своей антиназарбаевской направленности. Отставка президента Назарбаева и радикальное реформирование выстроенной им политической системы — провозглашались открыто. В результате партию «Алга» не регистрировали 7 лет и в конце концов обвинив в экстремизме, запретили, а ее лидера Владимира Козлова посадили на 7,5 лет. Сам Аблязов задержан во Франции по запросу Интерпола и ему угрожает депортация в Казахстан.
Да, нужно признать, что демократическая оппозиция в Казахстане на сегодняшний момент проиграла. Это так.
Но при этом мы должны четко понимать две вещи. Первое — Казахстан не Турция, не Таиланд и даже не Украина, где оппозиция не только может быть, но и при определенных условиях может бить. Назарбаев при всей демократической риторике не тот, кто может позволить кому-тоугрожать его монополии на власть. При всем внешнем либерализме здесь все достаточно жестко.
Оппозиция в Казахстане возможна только в двух форматах: либо бескомпромиссная, но в иммиграции, либо в стране, но компромиссная.
Перед нами два живых наглядных примера той и другой в лице Мухтара Аблязова и Булата Абилова. Их жизни и судьбы у нас перед глазами. Но при всей разности подходов и принципов вряд ли уместно зацикливаться на их критике: они сделали то, что могли. Любой, кто с этим не согласен, может попробовать опровергнуть мои слова, создав свою оппозицию. А мы посмотрим, что из этого получится.
Второе — нужно понимать, что и радикальная «Алга» и умеренный «Азат» и умеренно-радикальная КПК при всей их электоральной несолидности, а порой и просто неадекватности действий все же представляли политическую альтернативу нынешнему политическому курсу Назарбаева. Конечно, можно спорить о том, насколько эта альтернатива влияла на политику властей, на общественное мнение, на ситуацию в стране, но факт остается фактом — они были альтернативой, и эта альтернатива воспринималась в обществе как должное, как естественное состояние государственного устройства. С их ликвидацией ситуация изменилась, теперь в общественном сознании закрепляется другая норма — отсутствие политической альтернативы. И это очень опасная тенденция.
Сегодня можно критиковать Абилова за идеологическую аморфность, компромиссность, за непоследовательность и непринципиальность. Но при этом нужно понимать, что любую другую партию никто бы просто не позволил. Тому наглядный пример «Алги» с ее 7-летнейэпопеей регистрации и постоянным административным прессингом по поводу и без повода. Тут нужно было выбирать либо идти на компромиссы и жить долго, ни на что не претендуя, либо проявлять принципиальность — и тогда жить уже не дадут.
Формат оппозиционности, выбранный Абиловым, на самом деле не представлял реальных угроз для Назарбаева, но при этом его критика раздражала отдельных чиновников из окружения Назарбаева, его отдельные инициативы доставляли немало хлопот соответствующим госорганам, его газеты являлись раздражителем общественного мнения.
Похоже, Абилов-оппозиционер в казахстанских реалиях это оптимальный вариант оппозиционности. Я сознательно не говорю о его партии, потому по большому счету это была партия одного человека, а точнее инструмент придания веса Абилову-политику.
На мой взгляд, главная проблема нашей бывшей оппозиции — это отсутствие широкой поддержки электората, который в своей массе ментально еще не созрел для осознания необходимости демократических перемен. Нет, конечно, очень многие люди недовольны властью и не против того, чтобы в их жизни произошли положительные перемены. Но дальше кухонного обывательского брюзжания это не идет. Более того, требования оппозиции об отставке действующей власти очень многими воспринимались как радикальные и даже экстремистские. Люди не готовы поддерживать оппозицию идеологически, политически, они ментально не созрели для того, чтобы возражать власти. К слову, очень похожая ситуация наблюдается в России, Беларуси, Азербайджане и Армении.
Другая проблема — это то, что власти изначально создали механизм, блокирующий попадание оппозиции в парламент. Жесткий контроль над избирательным процессом позволял исключить победу нелояльных власти людей на выборах. Все 20 лет в стране были люди, открыто выступающие с критикой власти, но они за редким исключением (Чернышов, Батталова, Абилов, Тохтасынов) не могли прорвать блокаду адмресурса, даже опираясь на имеющуюся электоральную поддержку (15—20%).
Наконец, третья проблема — лидеры от оппозиции, могущие составить конкуренцию Назарбаеву, целенаправленно «отстреливались», что называется, на дальних подступах. За всю историю президентских выборов никто из реальных соперников Назарбаева так и не смог скрестить с ним шпаги в честной предвыборной борьбе. Кажегельдину, Жакиянову, Нуркадилову так и не позволили побороться за президентское место. Президент Назарбаев не любит рисковать на выборах, он предпочитает участвовать только в таких выборах, результат которых предопределен.
Однако и в этом ограниченном, ущемленном и ущербном состоянии оппозиция участвовала, пусть и слабо, в процессе перетягивания политического одеяла. Так или иначе, но она тянула его на себя, препятствуя набирающим силу авторитарным тенденциям. Критикуя, митингуя, возражая, оспаривая, озвучивая демократические подходы и принципы. Но это уже все в прошлом. Сегодня тянуть одеяло в сторону демократии некому! Ни гражданскому обществу, ни демократической оппозиции!
Ликвидация политической альтернативы в лице оппозиции, отсутствие влияния гражданского общества на власть — это некий рубеж, перейдя который мы оказываемся в стране, где единомыслие становится правилом, нормой жизни общества. В этой связи у меня две новости — хорошая и плохая. Начнем с плохой (хотя какая это новость!) — процесс единомыслия и создания культа личности в Казахстане уже не остановить. Студенты целого института, объясняющиеся в любви к президенту страны, — это показатель того, что процесс зашел слишком далеко. Природа автократии такова, что впереди нас ожидает еще больший маразм, очень похожий на тот, что мы уже однажды проходили в совке.
Хорошая новость — это то, что этот маразм станет мощнейшим раздражителем и стимулятором гражданской активности, что в конце концов приведет к протесту и отторжению автократии. Каким будет этот протест, сказать трудно, но то, что он возникнет, нет никаких сомнений. И случится это тем быстрее, чем откровеннее будет проявляться этот маразм и больше авторитарной дури появится в нашей жизни. А то, что появится, — это к бабке не ходи.
Чтобы обезопасить себя от угрозы Майдана, Акорда вынуждена будет заниматься промыванием мозгов граждан. Там понимают, что мир стал настолько открытым, что даже наших далеких от политики казахстанцев не убережешь от заразительного влияния майданизации. Тем более что социально-экономическая ситуация тоже работает на это. Это процесс глобальный, от него никуда не денешься. Для хозяев Акорды это вопрос жизни и смерти, поэтому им ничего не остается, как противостоять «заразе века», а это означает, что вдобавок к зачистке страны от оппозиции и нейтрализации НПО они утроят усилия в части контрпропаганды. В принципе, эта работа уже давно ведется. Однако есть уверенность, что в итоге это сработает против власти. Считайте это моим прогнозом!
Потому что люди уже не те, чтобы прогнившая идеология «сильного государства» и «сильной руки» смогла убедить людей в преимуществах этой модели перед модельюлиберал-демократического устройства государства. Это абсолютно несерьезно. И те, кто надеется найти достойную альтернативу либерализму, способную предложить человечествучто-то лучшее, — либо идеалисты, либо непробиваемые ретрограды.
Отторжение будет настолько мощным, что только ускорит приближение отечественного Майдана. Конечно, на кого-то эта пропаганда подействует, но для ее закрепления нужно закрыть границы, как это было в СССР, отключить интернет, трансляцию зарубежных телепрограмм, ввести цензуру в кинопрокате и СМИ, ограничить приезд иностранцев. В противном случае толку от назарбаевско-путинского агитпропа не будет.
Я не исключаю, что в плане гражданской активности Казахстан станет Украиной уже через 5—10 лет.
Так что, описывая нашу критическую ситуацию, можно сказать: «Нет худа без добра».
(Этот доклад был написан для выступления на публичных слушаниях, посвященных годовщине гибели Алтынбека Сарсенбаева).
Respublika-Kz
