Выбивая молодых активистов, журналистов и политиков в маргинальную среду, власть делает из них будущих героев. Дело Жанболата Мамая – яркий тому пример.
Представьте себе казахстанских оппозиционеров в других, более благоприятных условиях – в условиях страны с развитой политической жизнью. Одни из них были бы профессиональными политиками, членами ведущих респектабельных партий, участвовали в выборах, проигрывали и избирались в парламент. Другие были бы тоже политиками, но националистического толка, которые на Западе менее уважаемы и редко имеют большинство в парламенте. Третьи были бы теми же, кем являются в Казахстане сейчас – гражданскими активистами каких угодно протестных движений, от зеленых до антиимпериалистических, Ну и многих профессиональная политика вообще не коснулась бы, и работали бы они благополучными бизнесменами или строили карьеры в корпорациях и на госслужбе.
Кого угодно я легко представляю и даже вижу их условных двойников на Западе. Вот Мухтар Тайжан в обличье Мари ле Пен защищает исконно французские ценности, а противостоит ему Сергей Дуванов в роли европейского левого либерала. Амиржан Косанов и Жармахан Туякбай – уважаемые члены партии традиционного мейнстрима. Ирина Петрушова – успешный и циничный пиарщик. Гульжан Ергалиева – главный редактор левацкого журнала Mother Jones. Айдын Егеубаев приковывает себя наручниками к ограде Белого дома...
А вот на Жанболате Мамае мое воображение приходит в замешательство. Я одинаково хорошо вижу молодого человека как в составе маргинального движения против всего и за все хорошее, так и уже состоявшимся зрелым политиком.
Если бы он был журналистом, то в 20 лет начинал не с публицистики в «Жас Алаше» – СМИ, по иронии судьбы, не для молодых и начинающих – а бегал бы в «поле» в поисках горячих новостей и репортажей.
В открытом письме из тюрьмы КНБ он пишет, что, кроме журналистики, ни о чем в жизни не думает, но на самом деле его страстью и делом жизни является политическая борьба. Молодой человек путает свое призвание. Если бы он был журналистом, то в 20 лет начинал не с публицистики в «Жас Алаше» – СМИ, по иронии судьбы, не для молодых и начинающих – а бегал бы в «поле» в поисках горячих новостей и репортажей. Во времена исторических потрясений журналистика часто становится этапом на пути в большую политику. К примеру, в Италии Бенито Муссолини и сподвижники начинали свое восхождение к власти с политической публицистики. В современной России Алексей Навальный вырос в серьезного политика из популярного блогера.
В Казахстане вся оппозиционная пресса (еще ее называют «радикальная оппозиционная пресса», как будто есть умеренная), по сути, является активизмом. В большей степени это боевые листки, чем профессиональные СМИ. Их постоянно по тем или иным – чаще надуманным – причинам преследуют, но самое грустное в их существовании то, что между ними и условным агентством «Хабар» или «Казахстанской правдой» – этими противоположными полюсами общественной мысли в Казахстане – нет практически ничего.
Нет своих «Ведомостей», Republic или «Дождя» – независимых профессиональных СМИ, которые не с государством, не с властью, а отдельно, и, соответственно, имеют свое мнение и видение на происходящие события. И когда на Западе после очередного разгрома оппозиционной редакции в Казахстане раздаются заявления о наступлении на свободную прессу, с одной стороны, понимаешь несправедливость происходящего, а с другой – чувствуешь разницу между зачисткой РБК в России и зачисткой «Трибуны» в Казахстане.
Преследование Жанболата Мамая – это преследование не журналиста, а известного общественного деятеля, которого не стали закрывать надолго после Жанаозена, но за связь с Мухтаром Аблязовым, была она или нет, могут посадить крепко и надолго.
Жанболат Мамай занялся гражданским активизмом в 20 лет, в том возрасте, когда молодые люди думают о более приятных вещах, и в последующем отличался редкой в наших краях цельностью.
Жанболат Мамай занялся гражданским активизмом в 20 лет, в том возрасте, когда молодые люди думают о более приятных вещах, и в последующем отличался редкой в наших краях цельностью. В нормальной стране к тридцати годам он бы уже вырос до парламента, как минимум, местного. У нас же он обитал в маргинальном политическом пространстве, поскольку когда в стране нет политики, все оппоненты власти вытесняются в маргиналы. А теперь вот созрел до большой вехи в биографии любого казахстанского оппозиционера – тюремного заключения. Причем не обязательно, что деньги Аблязова Мамаю «шьют»; в конце концов, чтобы посадить Мамая, не нужен Жаримбетов и легенды про деньги опального банкира, можно было придумать что-нибудь полегче.
Жаксылык Жаримбетов, давший показания против Мамая – еще один герой чисто казахстанской трагедии, сюжет которой типичен для целой плеяды талантливых бизнесменов и управленцев. Работаешь в команде олигарха, становишься благодаря ему успешным, состоятельным человеком, но если что не так – на дно тоже идешь вместе с ним. Жаримбетов дал показания, заключил сделку со следствием и, вероятно, получит какое-то снисхождение. Осуждать его нет смысла: такие люди, случайно вовлеченные в политические игры, легко сдают все и вся, едва под их ногами загорается земля. Они – жертвы обстоятельств.
Возможно, деньги Аблязова где-то в этой истории были.... Но какие еще опции есть у людей в Казахстане, которые хотят заниматься политикой, журналисткой или даже творческой деятельностью, и оставаться при этом независимыми от государства? У нас все либо прямо, либо косвенно под государством. Все пути ведут в одно место. Это казахстанская фатальность.
Все еще может повернуться так, что будущее окажется именно за такими людьми. Но, честно говоря, я не уверена, что это хорошо.
Идеалист с кипучей энергией Мамай – превосходный человеческий материал для таких игроков как Аблязов. Жанаозен ему простили, деньги главного «врага государства» простят вряд ли. Но сам Мамай, кажется, еще в детстве понял, чего хочет от жизни. Власть ему сейчас только делает подходящую биографию. Заключение для таких прирожденных борцов как Жанболат Мамай, Макс Бокаев или Талгат Аян получается не без пользы, на свободу они выйдут мучениками и героями в глазах большой части казахстанского общества как раз ближе ко времени или во время пресловутого транзита. Все еще может повернуться так, что будущее окажется именно за такими людьми. Но, честно говоря, я не уверена, что это хорошо.
Гульнара БАЖКЕНОВА
Радио Азаттык, 22.02.2017
