Как страна, обладающая богатейшими запасами углеводородов и в огромном количестве экспортирующая их на мировые рынки, может испытывать внутренний дефицит нефтепродуктов?
Всемирная туристская организация провела свою очередную ассамблею в Астане, где прибывших делегатов уговаривали приезжать в Казахстан, чтобы отдохнуть и развлечься. Лица у потенциальных туристов, правда, были не очень-то радостные. Может быть, их смутили огромные очереди на автозаправках в разных регионах страны, которые они лицезрели, пока объезжали некоторые отечественные туристские объекты? Им же не понять, как страна, обладающая богатейшими запасами углеводородов и в огромном количестве экспортирующая их на мировые рынки, может испытывать внутренний дефицит нефтепродуктов?
Они знают, что в таких случаях обычно страдают от «голландской болезни», под которой понимается явление, присущее большинству стран с богатыми запасами природных ресурсов. Оно заключается в том, что эти страны зачастую оказываются неспособными к быстрому освоению доходов от добычи и реализации своих минеральных ресурсов.
Именно для того, чтобы избежать подобного заболевания, наши нефтяные доходы аккумулировались в Национальном фонде, и сейчас они активно используются для борьбы с кризисом. Но в результате мы заболели другой болезнью с похожими симптомами, но совершенно другим диагнозом. В нашем случае – это неспособность страны не к быстрому, а эффективному освоению доходов от природных запасов. Ведь если бы за эти годы накопления Нацфонда мы вместо сохранения денег рационально их осваивали, то сейчас имели налаженную индустрию нефтепереработки и нефтехимии и не испытывали никакого дефицита нефтепродуктов. Но на внутренний рынок мы поставляем лишь 12% от всей добываемой нефти и импортируем до 60% нефтепродуктов, вывозя таким образом капитал из страны, сопоставимый с его ввозом от экспорта нефти. В историю развития мировой экономики такое диссонансное явление, видимо, войдёт как «казахская болезнь», и его будут описывать в экономических учебниках по всему миру.
Клиническая картина этой болезни следующая: наличие сложных социально-экономических проблем на фоне бурного экономического роста и повышения благосостояния мизерного процента населения, физический и моральный износ инфраструктуры и материально-технической базы на фоне строительного бума элитного жилья и архитектурных изысков, растущая зависимость финансово-банковской системы от внешних капиталов при вывозе из страны больших средств от продажи природных богатств, полная зависимость от импорта потребительских товаров при наличии всех условий для внутреннего производства. Ну и дефицит энергоресурсов и нефтепродуктов на фоне увеличивающегося экспорта нефти и газа.
По оценкам экспертов Всемирной организации здравоохранения, здоровье человека на 50% определяется его образом жизни, на 20% – окружающей средой, ещё на 20% – наследственностью и только на 10% – медициной и врачебным вмешательством. Если по такому принципу диагностировать «казахскую болезнь», то, очевидно, что на 50% её причиной является «нездоровый образ жизни» нашей экономики, сопровождающийся порочным кругом просчётов и неэффективных методов управления, которые из года в год приводят к одним и тем же негативным последствиям, периодически усугубляющимся из-за различных внешних факторов. Конкретизируя именно дефицит нефтепродуктов, можно сказать, что на 20% он определяется окружающей средой, то есть, в частности, ценами на российский бензин, ещё на 20% – наследственностью. Иными словами – инерционным развитием данной сферы нефтепродуктообеспечения и лишь на 10% – врачебным вмешательством, то есть Антимонопольным комитетом.
Никакой курс лечения не будет эффективным, если правильно не определить причину болезни, её происхождение. Необходимо проводить дифференциальную диагностику, поскольку похожие симптомы часто сопровождают совершенно разные заболевания. Ведь Голландия к моменту своей «болезни» обладала высокоразвитой экономикой и стабильной финансово-денежной системой. Имея такую сбалансированную и стабильную экономику, она могла себе позволить не осваивать быстро огромные потоки нефте- и газодолларов. К тому же её территория настолько мала, что просто инвестировать деньги некуда. А если сравнивать с арабскими странами, то надо учитывать, что они обладают почти полным национальным контролем над добычей и продажей нефти, и их ежегодные доходы составляют десятки и сотни миллиардов долларов. Это абсолютно несопоставимо с нашими доходами от нефти, и уж тем более с экономической политикой.
Видимо, из-за того, что мы лечим не ту болезнь и, соответственно, не теми методами, мы становимся свидетелями постоянных рецидивов, которые постепенно делают болезнь хронической и всё труднее поддаются хоть какому-то лечению. А сейчас экономический кризис ещё сильнее обострил клиническую картину, и вскоре болезнь может достигнуть своего пика, после которого проходить реабилитацию придётся очень долго.
Сезонные проблемы с дефицитом нефтепродуктов и их ценовыми перепадами – это всего лишь легкий кашель, от которого можно избавиться с помощью несложных процедур. Гораздо тяжелее изменить «образ жизни» всей экономики и сделать его «здоровым». Ведь даже с большим урожаем мы не можем эффективно разобраться. Никакие навороченные информационные коммуникации типа видеоселекторных совещаний, позволяющих в режиме реального времени управлять материальными потоками, не могут оптимизировать процесс гибкого перераспределения зерна между областями. И поэтому там, где была засуха и вообще нет зерна, наблюдается дефицит муки и хлеба. А в тех местах, где погода была благоприятной и урожай больше обычного, негде его хранить, и зерно портится, теряя свои ценные и ценностные качества. И если проблемы с дефицитом нефтепродуктов всё-таки можно как-то оправдать, то как объяснить ценовые перепады с хлебом, которого у нас по идее должно быть в избытке? Только «нездоровым образом жизни» всей экономики.
Одна из причин нашей болезни заключается в том, что мы чаще ориентируемся на какие-то случайные разовые факторы и на их основе делаем фундаментальные выводы и принимаем далеко идущие решения. С «голландской болезнью» мы явно поторопились, наша проблема не в количестве денег, а в неумении их рационально использовать. И это чисто «казахское заболевание», лекарство от которого найти очень сложно.
Мегаполис
