Дело Рахата Алиева, похоже, сдвинулось с мертвой точки. В этом чувствуется рука Кажегельдина
Список стран и политических объединений, занятых «делом Алиева», ширится. На прошедшей неделе о Рахате говорили от Белграда до Канады. Сначала в Брюсселе, в стенах Европарламента, ряд депутатов высказал озабоченность позицией Австрии по этому вопросу: речь шла о том, что благодаря «неприкасаемости» Алиева для юстиции, которую обеспечили ему МВД и министерство юстиции Австрии, территория Евросоюза становится прибежищем для опасных преступников. Официально приютившая его Австрия не сообщает того адреса, по которому Рахату могут быть направлены иски, лишая потерпевших технической возможности добиваться суда над ним. С таким заявлением выступил видный немецкий политик, один из лидеров консервативного блока в Европарламенте Эльмар Брок, стоявший во главе консервативного блока в Европарламенте.
В первую очередь евродепутаты, в том числе и Брок, оперируют не громкими прецедентами, связанными с «Нурбанком», а примером Петра Афанасенко, бывшего начальника службы личной охраны Акежана Кажегельдина. Афанасенко проживает в Бельгии в статусе политического беженца, причем позиционирует себя как человек, пострадавший именно от Рахата Алиева. В этом весь парадокс, который вдруг осознали депутаты Европарламента: им «на пальцах» объяснили, что логика австрийских властей, представляющих «дело Алиева» некоей семейно-политической борьбой Рахата и «Папы», до которой Европе дела нет, изначально порочна, так как имеются лица, которые спрятаны Европой от притеснений как со стороны «Папы», так и со стороны Алиева!
Та же тема обсуждалась в Белграде во время сессии Парламентской Ассамблеи ОБСЕ. Три правозащитные организации — московский «Мемориал», сербский Хельсинкский комитет по правам человека и Евразийская демократическая инициатива, 7 июля провели там брифинг c участием известных европейских политиков, в том числе спецпредставителя ПА ОБСЕ по ЦА Киммо Кильюнена.
К слову, в ходе ассамблеи Кильюнен выступил по Киргизии, защищая работу комиссии ОБСЕ, связанную с событиями 2010 года на юге республики (как известно, Кильюнен возглавлял эту комиссию, и это его последняя миссия в ПА ОБСЕ, которую он покидает). В ответ представители Киргизии в ПА ОБСЕ обвинили комиссию в предвзятости в пользу «этнических узбеков», в несправедливом перекладывании ответственности за жертвы и разрушения на сторону киргизов. Депутаты от официального Бишкека перешли на крик. Столь велико остается возмущение киргизских парламентариев работой зарубежных независимых экспертов. В итоге Кильюнен в пылу спора неожиданно перешел на русский язык… По его мнению, если в Киргизии не изменится атмосфера и власть там не проявит политической воли, то перспективы у этой республики весьма мрачные… Впрочем, несмотря на то, что дискуссия по Киргизии заняла более часа, большого отклика у делегатов в ПА ОБСЕ из стран Запада она не вызвала. Зато брифинг, где участвовал уже названный выше Петр Афанасенко, внимание к себе привлек (см. интервью Виталия Волкова, которое он взял у Петра Афанасенко).
Не случайно в нем принял участие председатель ОБСЕ, глава МИД Литвы Аудронюс Ажубалис. Обсуждался прецедент выдачи Казахстаном группы беженцев Узбекистану, а также дело «Афанасенко против Алиева».
Делегации Австрии было передано конфиденциальное письмо, подписанное рядом правозащитных организаций, включая сербский Хельсинкский комитет. Как стало известно автору, в нем говорилось о недопустимости в ОБСЕ двойных стандартов, когда лица, действительно заслуживающие политического убежища, в частности, будучи преследуемыми по религиозным мотивам, в некоторых странах ОБСЕ не находят такового. Зато те, кто грубо попирает права человека, его получают!
И, наконец, 9 июля в Канаде русскоязычный кабельный телеканал показал часовой фильм, рассказывающий все о том, как Рахат Алиев в 1999 году попытался «свалить» Акежана Кажегельдина, «попутав» его в попытке государственного переворота (фильм выставлен в интернет под адресом http://www.youtube.com/user/rtvcchannel?feature=mhum). Главными персонажами выступают те же охранники бывшего премьера, Сатжан Ибраев и Петр Афанасенко. Фильм демонстрирует зрителю, как именно этих лиц использовал Алиев для низвержения Кажегельдина – чтобы добиться от них признания в заговоре.
И последнее. По тональности заявлений парламентариев из Европы, на сей раз выступивших против Алиева, по новому всплеску «Рахатгейта» в западной прессе чувствуется твердая рука бывшего премьер-министра Казахстана, его опыт жизни на Западе и понимание того, как тут «делаются дела». Это уже не неуверенный почерк Астаны, совершавшей ошибку за ошибкой. Пожалуй, теперь Алиеву следует озаботиться своей судьбой на Западе, если, конечно, он не намерен бежать в более далекие края (как говорят некоторые инсайдеры, он уже это осознал и выехал из Евросоюза дальше на юг).
Другой вопрос, почему Акежану Кажегельдину только сейчас потребовалось теснить нового «оппозиционера», обосновавшегося в Европе. Одними соображениями восстановления справедливости тут не обойтись.
Бывший премьер Казахстана и в изгнании остается прежде всего рациональным политиком. Возможно, по мнению Кажегельдина, появление Алиева на Западе в тоге оппозиционера в долгосрочной перспективе может дискредитировать в глазах политического истеблишмента всю казахстанскую оппозицию и грозит потерей так непросто отвоеванных здесь собственных позиций? А может быть, это способ послать в Астану сигнал, что мосты между Назарбаевым и Кажегельдиным окончательно не сожжены, и остается определенная общность интересов, чтобы снова сесть за стол переговоров?
Свидетель
Петр АФАНАСЕНКО, бывший начальник службы охраны Акежана Кажегельдина: Дело против нас с Ибраевым сфабриковал Рахат Алиев
Бывший начальник службы охраны бывшего премьер-министра Казахстана Акежана Кажегельдина Петр Афанасенко обвиняет Рахата Алиева в применении по отношению к себе пыток.
Виталий Волков: Господин Афанасенко, когда Вы уехали в Бельгию и на каком основании получили там статус беженца?
Петр Афанасенко: Я уехал в Бельгию летом 2003 года. До этого мы отправили младшую дочь в Англию, потому что когда вся семья уезжает разом, это вызывает подозрения. А потом с женой через Россию приехали в Бельгию, попросили тут политического убежища. В 2006 год нам официально был дан этот статус.
В.В.: Фигурировала ли фамилия Рахата Алиева в Вашей заявке, поданной тогда при обосновании прошения о предоставлении статуса?
П.А.: Фигурировала не только фамилия, но и то, что он на тот момент являлся зятем президента, и что с его стороны творится беспредел.
В.В.: Я бы попросил Вас коротко рассказать о сути самой истории, которая произошла с Вами в 1999 году?
П.А.: В 1999 году были внеочередные выборы президента страны, а в 1998 году Акежан Кажегельдин выдвинул на них свою кандидатуру. С этого момента началась вся эта катавасия. Все окружение Назарбаева отреагировало на выдвижение Кажегельдина как бык на красную тряпку. Со стороны МВД и КНБ за его и нашими действиями и передвижениями велось наблюдение, мы были взяты под особый надзор. В 1999 году мы с Ибраевым и с еще одним телохранителем, Владимиром Ручкиным, были арестованы. Нам вменялось в вину намерение совершить государственный переворот с целью захвата власти, потом это обвинение рассыпалось как карточный домик, и нам инкриминировали лишь незаконный перевоз оружия в службу охраны президента (мы тогда уже были в отставке).
Вот и все. А поначалу это было громко обставлено через СМИ. Нас называли террористами. Алиев в то время занимал должность председателя КНБ Алма-Аты и Алма-Атинской области, и все события, которые произошли, были привязаны к Алма-Ате и области. Все наше дело было им инициировано.
В.В.: Когда Вы подали иск в отношении Рахата Алиева и с чем он связан?
П.А.: С 1999 года с помощью наших друзей мы с телохранителем Акежана Кажегельдина Сатжаном Ибраевым сумели собрать средства и привлечь адвокатов, чтобы подать против Алиева гражданский иск. Мы с Ибраевым говорили и говорим, что вся фабула уголовного дела, по которому мы были осуждены в Казахстане, сфабрикована лично Алиевым и под его контролем приведена в действие. По отношению к нам были применены все дозволенные и недозволенные способы воздействия. Наш иск заключается в том, что из-за действий Алиева мы потеряли в Казахстане все. В частности, у моей семьи была недвижимость, был бизнес. Все это потеряно.
В.В.: Почему иск подан только сейчас?
П.А.: До 2007 года включительно Алиев был лицом неприкосновенным, в Европе он пользовался дипломатическим статусом, а на родине – статусом родственным. Подавать на него в суд не было никакого резона. Естественно, на то время у нас не было средств на адвокатов. Потом мы с Ибраевым восстановили наши связи, нашли деньги и теперь, благодаря нашим друзьям, сумели подать иск.
В.В.: Однако уже не раз другие истцы жаловались, что их иски не доходят до Алиева из-за отсутствия его адреса в Австрии. Австрийская сторона либо скрывает этот адрес, либо утверждает, что Алиева в стране нет. Вы пробовали выяснить место пребывания предполагаемого ответчика?
П.А.: Вроде бы у Рахата Алиева есть адвокат по уголовным делам, которому можно вручить, но он говорит, что принять иск не может, поскольку он гражданский – ищите адвоката Алиева по гражданским делам. Эта тягомотина тянулась больше года, но около двух месяцев назад венская прокуратура приняла иск от наших адвокатов, и теперь ее задача – довести его до адресата.
В.В.: Вы поддерживаете контакт с Акежаном Кажегельдиным?
П.А.: Конечно.
В.В.: Он тоже принадлежит к числу тех друзей, кто помог найти адвокатов?
П.А.: Да.
ВВ: В фильме о Вашем деле и роли в нем Рахата Алиева, показанном в Канаде 9 июля этого года, ни с Вашей стороны, ни со стороны Кажегельдина ни одного обвинения не прозвучало в адрес властей Казахстана, и в частности в адрес президента страны. Могло сложиться впечатление, что Рахат Алиев в одиночку мог вершить свое «правосудие» и единолично несет ответственность за попрание прав людей. Это специфика режиссерского отбора материала или же такова Ваша позиция и позиция Акежана Кажегельдина?
П.А.: Я не могу отвечать за Акежана Магжановича, а за себя скажу, что не обладаю манией величия, чтобы считать, будто в фабрикации уголовного дела против меня был задействован сам Назарбаев. Я и Ибраев не такие большие величины. У меня есть основания считать, что все это было сфабриковано Алиевым. Таким способом он старался показать, что вокруг президента одни враги, и только он один хороший и верный.
В.В.: Вы видите смысл добиваться пересмотра Вашего дела в самом Казахстане?
П.А.: Честно говоря, меня это уже не интересует, потому что я живу в Бельгии. Но мой друг Ибраев живет в Казахстане, и если я смогу чем-то ему помочь в реабилитации, то помогу. Пока пересмотра дела не было, и это висит на нем дамокловым мечом. Он даже кредит в банке взять не может.
В.В.: Вы упомянули третьего охранника, фигурировавшего в деле. Какова его судьба?
П.А.: Долгое время Владимир Ручкин не мог устроиться на работу, был изгоем. Сейчас у него небольшая фирма в Алма-Ате. А тогда он был освобожден в зале суда под подписку о невыезде, потом получил минимальный условный срок фактически за то, что находился рядом с Кажегельдиным. Я отсидел девятнадцать месяцев, а Ибраев – около двух с половиной лет.
Подпись к фото: Тони Ллойд, один из лидеров лейбористской партии Великобритании, Киммо Кильюнен, спецпредставитель ПА ОБСЕ по ЦА, и Петр Афанасенко на брифинге в Белграде (фото печатается с разрешения организаторов брифинга)
