Единственный путь среднеазиатских республик к процветанию — быть вместе с Россией. Все другие пути ведут к катастрофе. Это будет возврат к феодализму, из которого Россия нас когда-то вытащила, а отдельные элементы этого феодализма в среднеазиатских республиках уже наблюдаются.
Десять лет с момента первого масштабного вторжения боевых отрядов исламского фундаментализма в бывшую советскую Среднюю Азию исполнилось в этом году. 30 июля 1999 года в горной водолечебнице “Жылуу-Суу”, что в Баткенском районе Киргизии, были замечены вооруженные люди в камуфляже. Пришельцы оказались не заплутавшими охотниками, а авангардом вторгшегося из Афганистана отряда из 700 боевиков. Зачистить незваных гостей удалось лишь к октябрю 1999 года — после целой серии захватов заложников, кровавых военных стычек и массированного использования авиации.
Дела у международной коалиции в Афганистане идут все хуже и хуже. Не стоит ли готовиться к тому, что западники умоют в этой стране руки и вновь оставят бывший СССР один на один с афганскими талибами и международными джихадистами? Бывший президент Киргизии Аскар Акаев на 100% убежден: стоит. Впрочем, Акаев сулит России не только большие проблемы, но и большие возможности.
Растоптанный шанс
— В Афганистане еще никому из иностранцев не удавалось выиграть войну — ни нам, ни англичанам. Вы верите в то, что это получится у американцев?
— Если поглубже заглянуть в историю, были все-таки два полководца, сумевшие покорить Афганистан. Это Александр Македонский в IV веке до нашей эры и мой соотечественник, выходец из Ферганской долины, основатель империи Великих Моголов Бабур в XVI веке. Но у Бабура не было армии, и он покорил Афганистан не столько мечом, сколько умом. Бабур завоевал еще и большую часть Индии. Но он все равно завещал похоронить себя в Кабуле.
Если же вернуться в современность, то американцы, по сути, уже проиграли войну в Афганистане. Они могут, конечно, и дальше наращивать количество войск, как предлагает командующий контингентом НАТО генерал Стэнли Маккристал. Но к победе это не приведет. А ведь на первом этапе после начала войны шанс выиграть у США был. Америка должна была сконцентрировать все ресурсы — и Запада, и постсоветского мира, и других стран — на Афганистане. Вместо этого они параллельно, без одобрения Совбеза ООН, начали войну в Ираке. Кроме того, американцам надо было решать задачи в Афганистане в правильной очередности: сначала стабилизация ситуации, а потом все остальное. А они увлеклись таким заведомо безнадежным занятием, как демократизация Афганистана.
— Но ведь сейчас Обама пытается воспользоваться этим рецептом — на фоне затухания иракского конфликта сконцентрировать все ресурсы на Афганистане. Разве не так?
— Так. Но благоприятный момент уже упущен. Идея международной антитеррористической коалиции безнадежно дискредитирована. Все симпатизируют Обаме. Вот Нобелевскую премию даже дали. Но между симпатией и готовностью помочь — огромная дистанция. Никто не хочет оказывать Обаме такую же помощь, какую в 2001 году весь мир был готов оказать Бушу. Я помню свои личные впечатления от общения с коллегами-президентами 8 лет назад. Тогда все считали за честь войти в международную антитеррористическую коалицию, внести туда хоть маленькую лепту. А теперь даже союзники США по НАТО только и думают, как сохранить лицо и при этом побыстрее вывести свои войска из Афганистана.
— Президент Афганистана Хамид Карзай сейчас пытается достигнуть компромисса с умеренными талибами. Получится ли у него?
— Прежде всего я сомневаюсь в существовании такого явления, как умеренные талибы. Но, допустим, они все же есть. В этом случае международное сообщество может вручить власть в Афганистане умеренным талибам и искать с ними компромисс. Но на сотрудничество с нынешней властью Афганистана талибы не пойдут. Они чувствуют, что уже одержали победу. Почему они должны идти кому-то служить? Можно ли вообще серьезно относиться к Карзаю, если, как говорят эксперты, его власть распространяется только на президентскую резиденцию в Кабуле? И это после того как, располагая такой мощной поддержкой, как многотысячный международный военный контингент, Карзай целых восемь лет числился лидером страны!
— Вы говорите, что Америка уже проиграла афганскую войну. Но разве она может это признать? Ведь вторжение в Афганистан — месть за теракты 11 сентября. И поражение будет означать для США просто грандиозную потерю лица.
— Вы абсолютно правильно сформулировали главную сегодняшнюю афганскую проблему для США. Америка должна найти возможность спасти свое лицо. Самым верным способом добиться этой цели для Вашингтона был бы успех недавно прошедших в Афганистане президентских выборов. Если бы результаты выборов вызвали доверие у самих афганцев и международного сообщества, американцы могли бы сказать: мы добились своих целей в Афганистане! И теперь афганцы при сохранении массированной международной поддержки сами способны бороться со злом на своей территории! Но, как известно, прошедшие в Афганистане выборы лишь еще раз раскололи страну и усилили противостояние севера и юга.
Как теперь будут изворачиваться американцы? У Обамы нет нужды принимать решение о выводе войск прямо сейчас. Американцы вполне смогут выдержать в Афганистане еще года два-три. Момент истины для афганской политики нынешней администрации США настанет не позднее 2012 года. Чтобы выиграть президентские выборы этого года и остаться еще на один срок, Барак Обама должен будет любым способом радикально решить проблему Афганистана.
— То есть вы прогнозируете новый приход к власти в Афганистане муллы Омара с запретом музыки, школ и прочими прелестями?
— Другого исхода для этой страны на данном этапе исторического развития, к величайшему сожалению, просто не просматривается.
— И какими будут последствия триумфа талибов для Средней Азии?
— Для нее наступят очень трудные времена. Исторически Афганистан никогда не пытался захватывать чужие территории. В Средние века Афганистан был одним из самых развитых мировых культурных центров. В городе Герат, например, жили выдающиеся поэты, типа Омара Хайяма, ученые, астрономы. Именно плодами их трудов воспользовалась Европа в эпоху Возрождения. Но в более современные времена попытки иностранцев извне навязать Афганистану несвойственные ему формы государственного управления запустили в обществе механизм самоуничтожения и внешней экспансии.
Мой прогноз неутешителен. Как и десять лет назад, из Афганистана вновь попрут бандформирования. Если Афганистан будет предоставлен самому себе, то новые попытки превратить Среднюю Азию в часть мирового исламского халифата, видимо, неизбежны. Единственная надежда на спасение для региона — дальнейшее укрепление блока ОДКБ. Поэтому я очень горд, что в свое время тоже стоял у истоков создания этой организации.
— Если сейчас в битве с исламскими экстремистами умирают натовские солдаты, то лет через пять будут умирать наши?
— Силы ОДКБ будут в Средней Азии в несравненно более выигрышной ситуации, чем войска НАТО в Афганистане. Натовцы находятся в Афганистане на чужой территории. Они навязывают местному населению свои формы общественной жизни. Силы ОДКБ будут защищать свою территорию. Конечно, в самой Средней Азии исламский радикализм представляет собой значительную дестабилизирующую силу. Очень много выходцев из региона — прежде всего из Ферганской долины — будут и среди сил вторжения. Но симпатии местного населения все равно в основном будут на стороне ОДКБ.
— Вы заклеймили Буша за попытку демократизировать Афганистан. Вы стали сторонником теории известного политолога Самуэля Хантингтона о том, что преждевременное введение демократии ведет лишь к усугублению проблем?
— Я всегда выступал против теории профессора Хантингтона о столкновении цивилизаций. Практика показывает, что масштабные конфликты рождались внутри одной цивилизации, а потом распространялись на весь мир. Взять, например, Вторую мировую войну, возникшую внутри западноевропейской цивилизации. Но в отношении демократии я с ним абсолютно солидарен.
— А разве в свою бытность президентом вы не пытались сделать в Киргизии то же самое, что и Буш в Афганистане: построить в стране то, чего из-за неподготовленности почвы построить в ней в принципе было нельзя?
— Разница носит абсолютно принципиальный характер. Буш в Афганистане пытался навязать демократию извне. Я в Киргизии был нацелен на взращивание ростков демократии изнутри. Буш хотел экспортировать в Афганистан “готовую к работе” модель государственного устройства. Я планировал всего лишь терпеливо готовить почву для постепенного внедрения демократии. И неправда, кстати, что демократическая модель управления чужда киргизам. У нас, как установили историки, еще в древние времена были элементы кочевой демократии. Ханы, например, выбирались.
Россия снова на коне?
— В странах Средней Азии сейчас модно винить во всех своих бедах “российский колониализм” и воспринимать советский период истории как сплошную черную полосу. Каков ваш комментарий?
— Я говорил об этом раньше и готов сказать это снова. Я горжусь тем, что был гражданином Советского Союза и получил советское образование. Пишут, что Россия колонизировала Среднюю Азию. Но российский колониализм нельзя сравнивать с колониализмом западным. Западники полностью выкачивали ресурсы из своих колоний. А Россия, наоборот, туда вкладывала. Она принесла в Среднюю Азию первые элементы капитализма, начала создавать промышленные предприятия. По сути, Россия вырвала этот регион из оков феодализма в его самом страшном и жестоком азиатском варианте.
Я глубоко убежден, что советский период был для Средней Азии эпохой Ренессанса в сфере науки, образования, культуры и здравоохранения. По этому поводу очень хорошо сказал Чингиз Айтматов: “Есть у меня соотечественники, горе-патриоты, они говорят: плохо, что Россия нас когда-то закабалила”. Хочу им ответить: “Если бы мы не присоединились к России, у нас сейчас ситуация была бы хуже, чем в Афганистане”.
— А не являются ли “антикремлевские” идеологические веяния отражением того факта, что Россия постепенно уходит из Средней Азии?
— За тем, как Россия теряет позиции, действительно больно наблюдать. Но тяга Средней Азии к России все равно никуда не исчезла. И чем дальше, тем больше она будет увеличиваться. Все здравомыслящие люди в регионе понимают: единственный реальный гарант безопасности народа и элит Средней Азии — это Россия.
— Вы имеете в виду, что, как только в Афганистане заполыхает, все к нам сразу побегут?
— Я в этом убежден. Но дело не только в афганской угрозе. Единственный путь среднеазиатских республик к процветанию — быть вместе с Россией. Все другие пути ведут к катастрофе. Это будет возврат к феодализму, из которого Россия нас когда-то вытащила.
— А вы не призываете запереть конюшню, после того как лошадь из нее уже ушла?
— Скажем так: отдельные элементы этого феодализма в среднеазиатских республиках уже наблюдаются.
— А не может ли Китай заменить Россию как главный гарант безопасности стран Средней Азии?
— Китай — это огромная сила. С Китаем надо считаться и дружить. Но есть глубокие исторические и культурные традиции. Россия ближе и роднее Средней Азии.
— И все-таки многие предсказывают конкуренцию между Россией и Китаем за влияние в Средней Азии. Вы согласны?
— В перспективе такая конкуренция, конечно, будет. Но у Китая и России все равно останутся в Средней Азии общие интересы и общие враги. И Москва, и Пекин одинаково заинтересованы в как можно меньшем проникновении в регион третьих стран типа Америки. Сепаратизм, исламский фундаментализм, терроризм — все эти явления в равной степени опасны и для России, и для Китая, и для самих стран Средней Азии.
И вообще конкуренция — это хорошо. Ее не надо бояться. Только острая конкурентная борьба способна дать России импульс развиваться более динамично.
Скачок или бег на месте
— А разве у нас есть ресурсы для инновационного скачка?
— Если говорить о финансах, то цены на нефть, конечно, снизились. Но нефтедолларовая река хоть и обмелела, но по-прежнему течет. Этим надо пользоваться. Идем дальше. У России самые выдающиеся математики в мире. Именно они сейчас обеспечивают успех “Майкрософт” и других компаний с мировыми именами.
— Вот именно. Все мозги утекли, и у нас почти ничего не осталось. Разве не так?
— Я сейчас занимаюсь научной деятельностью и вращаюсь в университетских и академических кругах. Поэтому могу сказать, что знаю ситуацию изнутри. Разумеется, утечка мозгов — это наисерьезнейшая проблема. Но даже несмотря на это, я сталкиваюсь в России с очень большим количеством талантливых ученых — и из старшего, и из нового поколения.
— Звучит как ритуальное заклинание, вам не кажется?
— Хотите конкретные примеры? Пожалуйста. Я сейчас веду научную работу в соавторстве с японским профессором Масааки Хироока из Института техноэкономики в Киото. Мы занимаемся в том числе прогнозами в области технологий. Я, как математик, просчитываю, а он прогнозирует. В своей недавней книге профессор Хироока выделил несколько ключевых технологий ближайшего будущего.
Квантовый компьютер. Выдающийся физик академик Александр Андреев внес огромный вклад в его создание. Во всем мире знают “андреевское отражение” или “андреевскую волну”. Биотехнологии. По ним Россия тоже на хорошем месте. Полупроводниковые нанотехнологии. Одному из их создателей, нобелевскому лауреату Жоресу Алферову, 80 лет. Но он по-прежнему энергичен и полон сил.
Сверхпроводники. Автор теории сверхпроводимости — другой нобелевский лауреат, Виталий Гинзбург, — тоже живет и здравствует. Научная школа сверхпроводимости создана. России ничего даже не надо перенимать. Все зарождалось именно здесь.
— Вот мы и вернулись к началу спора: российские ученые способны многое изобрести, но плодами их открытий пользуются другие. Почему так происходит?
— Мне кажется, что корень большинства нынешних российских проблем в отсутствии правильных организационных форм. Советскому Союзу очень хорошо удавались масштабные проекты, типа освоения космического пространства или атомной энергии. Возможно, стоит вернуться именно к оправдавшей себя советской схеме технологических прорывов. Но тогда руководить проектами должны ученые, конструкторы и инженеры. А Россия, идя по западному пути, ставит сегодня во главе проектов менеджеров.
И Кондратьев великий нам путь озарил
— А сама идея технологического скачка в эпоху масштабного экономического кризиса — это разве не утопия?
— А вы знаете, что теорию инновационного развития в первой половине минувшего века разработал россиянин, ученый Николай Кондратьев? К огромному сожалению, его труды лучше знают на Западе, чем в России. Будучи 25-летним молодым человеком, Кондратьев в качестве товарища (заместителя) министра продовольствия входил в состав Временного правительства Керенского. В советское время он сначала основал и возглавил институт конъюнктуры. Но затем Кондратьева отстранили от должности. Через два года он был арестован и после восьми лет заключения расстрелян в 1938 году.
В чем суть теории Кондратьева? Он провел анализ большого числа экономических показателей различных стран на протяжении длительных промежутков времени. Кондратьев обнаружил, что экономика развивается циклично. Каждый цикл состоит из чередующихся периодов — относительно высоких и относительно низких периодов экономического роста — и длится в среднем 40—60 лет. Так вот, один из постулатов теории Кондратьева как раз и гласит: если вы запускаете технологические инновации в период экономического кризиса, вы попадаете на волну подъема. Вас, словно парусник, будет нести вперед попутный ветер благоприятной экономической конъюнктуры.
— А теория Кондратьева действительно работает? Некоторые ученые не признают существования кондратьевских циклов.
— Для периода после промышленной революции обычно выделяют шесть кондратьевских циклов. Третий цикл начался в 1891—1896 годах и закончился в 1945—1947 годах. Четвертый длился до 1981—1983 годов. Сейчас мы живем в период завершения пятого цикла, который должен закончиться приблизительно в 2016—2018 годах.
Теперь давайте посмотрим. Япония сумела поймать попутный экономический ветер после Второй мировой войны и явила миру хваленое японское экономическое чудо. В начале 80-х годов Китай в результате реформ Дэн Сяопина успел оседлать гребень пятой кондратьевской волны. В результате экономика Поднебесной вот уже более двадцати лет растет в среднем на 10% в год.
— Ладно, допустим, что Кондратьев был прав. Что его теория пророчит современной России?
— Сейчас у России есть шанс попасть на попутный ветер шестого кондратьевского цикла. У страны есть пять-шесть лет, в течение которых надо обязательно начать внедрение новых высокоразвитых технологий. Подчеркиваю: хотя бы именно начать. И тогда Россию подхватит позитивная конъюнктура новой, шестой кондратьевской волны. В этом случае, согласно нашим компьютерным расчетам, Россия сможет к 2042 году занять место в пятерке самых развитых стран мира.
— А как долго, согласно теории Кондратьева, будет длиться нынешний мировой экономический кризис?
— По теории Кондратьева, этот кризис плановый. Сейчас уже начался процесс смены пятого кондратьевского цикла на шестой. А между циклами экономический кризис неизбежен. Когда кризис закончится? По теории Кондратьева, отдельные страны из него выберутся раньше других. Но в общемировом масштабе кризис продлится до 2016 года. Все пойдет по модели буквы W — мощный спад, небольшой подъем, небольшой спад и снова подъем. Вливание колоссальных финансовых средств в банки в общемировом масштабе смягчило кризис. Но эти ресурсы используются неэффективно. И это обязательно вызовет промежуточный кризис приблизительно в 2013 году. Только с 2017 года начнется подъем, который будет длиться до 2042 года.
МК
