Кого и почему "обидел" в своей книге президент Казахской национальной академии спорта
В английском издательстве United Kingdom Herforfshire Press готовится к выпуску англоязычная версия книги "Только эта жизнь имеет цену". Автор - президент Казахской национальной академии спорта Кайрат ЗАКИРЬЯНОВ.
Выпущенная в Казахстане весной этого года достаточно скромным тиражом – 1000 экземпляров, – она разошлась сразу. И так же сразу появились обиженные: кто-то – оценкой автора тех или иных ситуаций, кто-то – самим упоминанием их имен и тех событий.
Дело в том, что, комментируя то или иное знаменитое изречение или афоризм, автор иллюстрирует их картинками и историями из нашей жизни, ссылаясь на громкие и даже, прямо скажем, знаковые имена...
Трусость или игра со временем?
- Сегодня мы, например, говорим, о коррупции. Еврипид (только подумать!) более 2,5 тысячи лет назад написал, что даже боги становятся сговорчивыми от подношений, - говорит Кайрат Кайруллинович. - И если в древности людей волновала эта же проблема, то как с этим бороться сейчас, если жадных меньше не становится, и проблем, которые надо решать, тоже не убавляется.
Для себя я нашел ответ: коль получается такой заколдованный круг, пусть каждый сам решает, как из него выбраться. Я лично не совсем согласен с некоторыми изречениями, имеющими отношение к теме. Возьмем, к примеру, ирландскую пословицу: "Лучше человеку на минуту стать трусом, чем всю оставшуюся жизнь быть мертвецом".
На жизненном пути многих из нас бывают ситуации, когда нужно решиться на непростой выбор. Чтобы сохранить себя, чтобы выжить, иные склоняют головы и молчат при виде явной несправедливости, не заступаются за слабого.
Но как, к примеру, относиться к компромиссу, на который пошел Мухтар АУЭЗОВ?
1 октября 1930 года будущего классика казахской литературы арестовали в Ташкенте. Все рукописи изъяли, а самого писателя этапировали в Алма-Ату. Ему ставили в вину связи с движением "Алашорда". Это было серьезное обвинение, грозившее уходом в небытие. Нужно было делать выбор: сдаться и положиться только на судьбу или продолжать бороться во имя будущего.
Вот тогда-то и появляется знаменитое заявление Мухтара Ауэзова, которое власть назвала покаянием. На первый взгляд это так, но с точки зрения художника – разумный компромисс, при котором средства оправдываются благородной целью.
Сын писателя Мурат АУЭЗОВ считает, что на самом деле никакое это не публичное покаяние, а игра со временем...
Возьмем другого нашего великого – первого космонавта Тохтара АУБАКИРОВА. Был в оппозиции, пользовался громадным уважением и любовью в народе.
Но вот родной человечек попал "в историю" и ему поставили условие: или того посадят, или он напишет покаянное письмо, получит хорошую должность и в оппозицию больше ни ногой.
И что? Ради родни любимец народа пошел на компромисс.
Я, конечно же, не судья, он как был, так и остался первым среди казахов космонавтом, но гражданин в высоком смысле этого слова для меня исчез.
Отказать сильному и остаться в живых
- Умом понимая тех, кто ради чего-то большего жертвуют меньшим, сам на такое пойти не могу, - заверяет Кайрат Закирьянов. - Когда могущественные люди пытались отжать у Казахской академии спорта и туризма стадионы и спортивные базы, на меня заводились уголовные дела, мне пришлось пройти через следственный изолятор КНБ и многочисленные суды по надуманным искам, серьезно пошатнулось здоровье – мое и покойной жены.
Все началось с того, что ряд вузов отраслевого характера в нулевых годах было решено акционировать и отдать в конкурентную среду. Академию спорта и туризма – тоже. Сейчас я думаю, что это был перст судьбы – акционирование вуза помогло мне утвердиться как руководителю и в очередной раз пройти проверку на прочность.
Но поначалу я пытался сопротивляться, потому что был уверен: в отношении нас ни в коем случае нельзя применять рыночные механизмы.
…Акционерный вуз - не государственный. На первом этапе, согласно постановлению правительства, нужно было очень быстро найти 25 миллионов тенге, чтобы выкупить 20 процентов акций. На втором этапе – 45 процентов.
Но с миру по нитке – и мы выкупили акции. Совет директоров нашего АО возглавил тогдашний председатель КНБ по Алматы и Алматинской области Рахат АЛИЕВ.
За год до описываемых событий этот могущественный человек стал президентом Федерации футбола Казахстана. Сам Рахат выразил желание или ему сделал предложение тогдашний министр спорта - я подробностей не знаю, могу лишь строить предположения.
Когда и меня тоже избрали членом исполкома федерации, я имел личную встречу с ним. За чашкой чая предложил ему войти в совет директоров.
"Почему бы и нет?", - дал он свое согласие. Кроме него, в совет вошли министр образования и науки Нуралы БЕКТУРГАНОВ, председатель Комитета госимущества Максутбек РАХАНОВ, я и еще кто-то - всего пять человек.
По председателю двух мнений не было – единогласно избрали Рахата Алиева. По закону отныне ректора акционерного общества "Казахская академия спорта и туризма" назначал и снимал не министр образования и науки, а он - председатель совета директоров.
Какое-то время мы с Рахатом довольно продуктивно работали, он поддерживал многие наши инициативы. Но мир между нами держался недолго. Очень скоро Алиеву для развития футбола в Алматы потребовались стадионы. А их нет, земли лишней, чтобы построить, - тоже. А у меня два стадиона – на пересечении улиц Шевченко-Масанчи и на Алматы-1.
Алиев присылал своего эмиссара, чтобы тот переговорил со мной насчет одного из них. Более того, солидно подкрепил визит ходока письмом на имя президента Казахстана от президента международной федерации футбола Йозефа БЛАТТЕРА.
Меня вызывает аким города Виктор ХРАПУНОВ: отдавай один из своих стадионов.
Я не смог удержаться от иронии и процитировал Марио ПЬЮЗО:
- "Я сделаю ему предложение, от которого невозможно отказаться". Так что ли?
И после минутной паузы выдал:
- Не отдам. Не могу.
- Как - "не отдам"? – удивился Храпунов. - Ты же понимаешь, кто просит.
- Понимаю, но коллектив будет против, стадион нужен студентам.
- Ну раз так - разбирайся сам, – махнул он рукой.
Необъявленная война
- Что я должен был делать в этой ситуации? – задается сегодня вопросом Кайрат Закирьянов. - Пойти против человека, который курирует все силовые структуры республики, держит их в ежовых рукавицах – смерти подобно.
А согласиться – значит мало того, что студентам негде будет заниматься, так еще и отвечать за это мне придется - рано или поздно.
Я помню, как президент, снимая очередного ректора КазГУ, упрекнул того в продаже на сторону нескольких гектаров земли. Но ректор в этой ситуации был просто пешкой, его вызвали и фактически приказали – подпиши.
И сегодня на территории, некогда принадлежавшей университету, стоит торговый дом "Есентай молл".
Многие другие ректоры, когда вверенные им вузы стали АО, тоже не удержались. Их перекупили с потрохами разные олигархи, и об этих людях никто уже и не вспоминает.
Когда и мне предложили пойти на аналогичный шаг, я об этом не знал, но во мне что-то как будто включилось. Интуиция это или работа подсознания – сам не могу объяснить. Объявив фактически войну Рахату Алиеву, заявил: делай со мной что хочешь, но стадион по доброй воле не отдам. А ему, хотя в АО он выше меня по статусу, при принятии любого решения требовалось мое согласие, как главы исполнительной власти.
Поскольку терять мне было нечего, я решил созвать общее собрание акционеров и убрать Рахата с должности председателя совета директоров. Повестку дня должен был согласовывать с председателем Комитета по госимуществу. Но он подписывать ее отказался: "Ты что?! Ненормальный или самоубийца?!". Но я стоял на своем: "Хотите - подписывайте, хотите – нет, но собрание все равно проведу. Или я, или Алиев".
Еще раз напомню, Алиев, этот могущественный в ту пору человек, был моим непосредственным начальником. Как отказать такому? Здесь вообще не должно быть двух мнений. Но в меня словно бес вселился. Освобождая решением собрания акционеров Алиева от должности, мотивировал это тем, что наш председатель вмешивается в хозяйственную жизнь академии, а именно - хочет забрать стадион, без которого нам фактически невозможно дальше развиваться. Мои заклятые "друзья" в тот же день позвонили Рахату. И началось! Обыски, провокации, допросы, уголовное дело...
В 2005 году, в разгар борьбы с Рахатом, ко мне пришел осужденный сейчас на 18 лет Курман АКИМКУЛОВ. В семье своего шефа он, по слухам, отвечал за снабжение продовольствием и прочим, поэтому будто бы и носил прозвище Кошелек. "Рахат Мухтарович приглашает вас на поляну", - сказал он.
Это потом я узнал, что "накрыть поляну" - это означало пригласить в ресторан или на пикник. Кошелек, наверное, думал, что я, забыв себя от счастья, откликнусь на приглашение. Но что-то меня сдержало.
Нет, не страх за свою жизнь (тогда еще история с двумя приглашенными в баню банкирами не всплыла наружу). В общем, хватило здравого смысла сказать, что все переговоры будем вести здесь, в моем рабочем кабинете.
Потом Кошелек пришел еще раз. "Ну сколько вам нужно "кусков"? – вопрошал он. – Назовите свою цену".
"Деньги мне, конечно, нужны, - отвечаю, - но я их хочу заработать, а продать то, что создавалось десятилетиями без меня, не могу".
Конечно, если бы я взял деньги и отдал стадион, который не я строил, никто бы не осудил. Кто просил-то? Сам Рахат! Отдай и радуйся, что попросил, а не отобрал.
Дело закончилось тем, что кто мне напросился на прием один человек. Я, конечно, подозревал, что за тем моим шагом последуют провокации, но не думал, что это будет так примитивно и грубо. Уходя, он оставил на моем столе 500 долларов, прикрыв их газетой. Не успел человек выйти, как в кабинет ввалилась толпа с видеокамерами, фотоаппаратами, с удостоверениями сотрудников КНБ. Каждую сотню долларов, смазанную специальным веществом, просветили через специальный аппарат - он защелкал. Потом кинулись осматривать мои руки – аппарат молчал.
Ночь провел в следственном изоляторе КНБ. Пока меня допрашивали, в кабинет заходили некие люди в гражданском (это, как я понял, было начальство), чтобы сказать: "Ну что ты упорствуешь? Рахат же просит по-хорошему. Отдай - и пойдешь домой".
В горле пересохло, давление и сахар подскочили, каждые пять минут бегаю в туалет. В четыре утра меня повезли домой, чтобы и там провести обыск. Ничего не нашли, но все-таки уцепились за какую-то статью (что-то типа коммерческого подкупа) и возбудили уголовное дело.
В тот день, когда случилась провокация, были и другие сюрпризы. У нас тогда гостили сваты из Бишкека, Калык и Динара ИМАНКУЛОВЫ. Я зашел во Французский дом купить подарок свекрови своей дочери. А там стоит могущественный глава "Мангистаумунайгаза" Рашид САРСЕНОВ.
Мы с ним хорошо общались, когда он был замминистра образования. Пока лобызались с Рашидом, из-под вороха одежды вылез Рахат Алиев – он костюм выбирал.
Я к нему с распростертыми объятиями: "Здравствуйте, Рахат Мухтарович!". В этот момент надо было видеть его лицо. Он - санкции против меня, а я – вот он, нарисовался собственной персоной и еще лезу с любезностями.
Смывы с моих рук ничего не дали, экспертиза подтвердила, что я чист. Через два месяца уголовное дело закрыли. Потом уже мне рассказали, что санкцию на возбуждение дела дал сам председатель КНБ, и что операция находилась под контролем Вадима КОШЛЯКА, правой руки Рахата.
Компромисс с захватчиком
- С одной стороны, имущество академии как бы сберег, но в то же время иметь такого врага и для себя, и для академии я не хотел, - признается Кайрат Закирьянов. - Чтобы развиваться, надо было жить дальше. И я напросился на аудиенцию к Рахату Алиеву. Да, в описанной выше ситуации я был одержим, меня не остановили ни угрозы для моей жизни, ни перспективы лишиться всего, но реальность повседневной жизни диктовала - нужно включить разум и проявить хладнокровие.
Я поехал к нему в Астану – он тогда был первым заместителем министра иностранных дел. Конечно, у него была обида на меня. Став председателем совета директоров, он не раз помогал мне. Но когда я зашел к нему в кабинет, первое, что он сказал: "Кареке, ты не думал, почему я тебя принимаю после того, что случилось? Ты единственный человек в Казахстане, кто со мной посмел себя так повести – выбросить как использованную тряпку. Я тебя просто зауважал".
Мы с ним беседовали около часа.
Я говорю: "Что было, то прошло, Рахат Мухтарович. А теперь я хочу пригласить вас возглавить совет попечителей". "А что это такое?". "Это, конечно, не совет директоров, но тоже уважаемая организация.
Помогая развиваться, она контролирует деятельность академии". "Ну-ну!" - заинтересовался он.
Когда я рассказал ему о функциях совета попечителей, дал мне список с именами больших людей: "Давай включай и их. Будем вместе поднимать академию".
Расстались с миром. Через месяц, правда, случилась история с Нурбанком, и он бежал. Но в тот момент поступил как мужчина, то есть обошелся без злобного и мелочного сведения счетов...
Ratel.kz, 20.08.2017
