Почему китайцы хотят строить в Мангистауской области НПЗ, египтяне – курорт, а Тони Блэр – консультировать акима
О том, что акимат Мангистауской области нанял консалтинговую компанию бывшего премьер-министра Великобритании, в прошлом году рассказал мне министр инноваций и развития Асет Исекешев – как пример творческого подхода к привлечению иностранных инвесторов в регионы.
Оказалось, что TBI (Tony Blair International) до сих пор в Актау – годовой контракт заканчивается в конце марта. «Нам нужны свежие идеи. Все-таки у международных экспертов взгляд более прагматичный», – объясняет заместитель акима Шолпан Ильмуханбетова. «TBI имеют доступ к рынкам капитала и несомненную экспертную репутацию в инвестиционных кругах. И они открыли нам дорогу в эти круги. У них очень хорошая проектная и инвестиционная экспертиза. Одновременно это передача компетенций – мы «пристегнули» к TBI специалистов Регионального центра ГЧП и управления экономики. Видели их в работе, во время переговоров и подготовки к ним, это действительно спецы высшего класса. И когда они уедут, у нас останется подготовленная команда», – добавляет советник акима Ербол Исмаилов.
Задачи перед TBI поставлены самые прагматичные – привлечение иностранных инвестиций и улучшение имиджа региона. «На самом деле они взаимосвязаны. Обдуманные и просчитанные инвестиции глобальных компаний – лучший способ улучшения регионального имиджа», – поясняет Исмаилов.
Стоимость услуг офиса Тони Блэра собеседники не раскрывают, ссылаясь на условия контракта: «Можем только сказать, что это не бюджетные средства». Но, утверждают, что это не так дорого, как может показаться. «Мы разработали такую схему оплаты, согласно которой свои гонорары консультанты оправдывают результатами переговоров с будущими инвесторами. Кстати, работать с ними хотели нескольких регионов Казахстана, но они выбрали нас», – уточняет советник.
Один из проектов, осуществленный с помощью TBI, – завод по производству метанола из попутного газа стоимостью $1,2 млрд. Соглашение было подписано в прошлом году в присутствии премьер-министров Казахстана и Малайзии. Инвестор – малайская компания, владеющая большим газоконденсатным месторождением в регионе. Метанол, являющийся исходным сырьем для химпрома, особенно дефицитен в Китае, поскольку используется там еще и как добавка к ГСМ. Есть надежда, что он будет востребован и казахстанским МСБ – для дальнейшей переработки.
И все-таки нефть
В нефтезависимом Казахстане Мангистау – самый нефтезависимый регион, что не очень уютно в период низких цен на энергоносители. 92,4% промышленности – нефтедобыча. Кстати, в завершившемся году только Мангистауская область показала увеличение добычи. При этом себестоимость здешнего, отнюдь не брентового, барреля с учетом транспортировки до российских черноморских портов составляет около $80 (из них $38 приходится собственно на транспортировку). И все равно нефть останется главным богатством региона в среднесрочной перспективе, уверен аким Алик Айдарбаев.
Каспийский спа
Гостиничный комплекс Caspian Riviera Grand Palace на берегу Каспийского моря в Актау имеет самый большой в СНГ океанариум. Вначале предполагалось запустить туда декоративные породы рыб и животных, но неожиданно родилась идея завести при комплексе полноценное осетровое хозяйство с инкубатором, где мальков выводят из икры. Директор комплекса Раушан Хамитова говорит, что уже сформировано первое стадо из 500 подросших осетров. После того как от них можно будет получать икру, гостям будут предложены уникальные омолаживающие процедуры на икорной основе.
Он попал в акимы из нефтяников совсем недавно, два года назад. Чувствуется, что выражения типа «нефтяная игла» и «ресурсное проклятие» его искренне обижают. «Помните, на саммите в Екатеринбурге президент сказал, что нефть и газ – не ругательные слова, а страновое преимущество? Все не могут заниматься всем, у каждого региона – своя специфика. Именно благодаря нефти мы по-прежнему имеем возможность делать отчисления в бюджет, диверсифицировать экономику, поднимать инфраструктуру. Конечно, мы занимаемся диверсификацией, но если природой нам суждено добывать нефть, то задача – делать это максимально эффективно», – аргументирует собеседник Forbes Kazakhstan. Именно повышение эффективности нефтедобычи, уверен он, поможет региону и стране сохранить конкурентоспособность в период волатильности. «Увеличение объема дает ровно такое же уменьшение себестоимости – хоть в добыче, хоть в транспортировке, в нашей отрасли между этими показателями прямая связь», – говорит Айдарбаев.
Бюджет области в 2014 составил 140 млрд тенге. Налогов же, включая перечисленные в Нацфонд, было собрано свыше 1 трлн тенге. «Даже теперь, при падении цен на нефть, мы будем отдавать стране во много раз больше, чем потребляем сами», – замечает Айдарбаев.
Новые проекты в прошлом году не запускались, рост произошел за счет увеличения коэффициента нефтеизвлечения на старых промыслах. «Просто начали закачивать в скважины полимеры вместо воды – полимерная пленка выталкивает нефть эффективнее», – объясняет заместитель акима Рахимбек Амиржанов. Он – физик и тоже пришел на госслужбу лишь полтора года назад.
Полимеры можно не покупать, а выпускать, и есть желающие запустить производство в Казахстане. «Во всех нефтедобывающих регионах месторождения в основном старые, так что рынок хороший. Ждем результатов опытно-промышленного испытания на месторождении Каламкас», – информирует замакима. Испытания проводят французская SNF Floerger (мировой лидер в нефтехимии) и ее китайский конкурент (появившийся, к слову, после того как SNF открыла завод в Китае). Каламкас наполовину принадлежит китайской компании, полимер из КНР выходит дешевле, так что результат можно предугадать. «В принципе нам все равно, кто победит, главное, чтобы производство полимеров было локализовано здесь», – улыбается Амиржанов. Стоимость проекта оценивается примерно в $40 млн.
В 10 с лишним раз дороже другой лелеемый местной властью проект – строительство четвертого казахстанского НПЗ. В прошлом году правительство решило остановиться на модернизации существующего Шымкентского, но в Актау нашли инвестора, готового взять все расходы на себя. Это китайская CITIC, не так давно совместно с КМГ запустившая в Актау битумный завод. «Этот проект мы презентовали во время III казахско-китайского форума в январе, – рассказывает замакима. – Эксимбанк Китая готов его финансировать. От этого выиграют нефтяные компании – 6 млн тонн нефти в год можно будет продавать на месте, не тратясь на транспортировку до Новороссийска».
Все флаги в гости
Между тем последствия снижения нефтяных цен уже начали обнажать «прелести» моноэкономики – снижаются объемы контрактов нефтяников с нефтесервисными компаниями, возникает риск сокращения рабочих мест. Вопросы диверсификации становятся все насущнее. В прошлом году обрабатывающая промышленность показала рост объемов производства на 18,3%, но доля ее в ВРП пока лишь 4,5%. К тому же и она в Мангистау уходит корнями в черное золото: главные (ввиду капиталоемкости и востребованности) отрасли СЭЗ «Морпорт Актау» – нефтесервис и нефтехимия.
Ее резиденты полностью освобождены от уплаты таможенных пошлин, НДС на импортные товары, налогов на землю и имущество, КПН и даже арендной платы за землю. После успешного в 2007 запуска здесь трубного завода «Миттал Стил» территория СЭЗ была расширена с 227 до 2000 га. Осваиваемый сейчас участок, так называемая седьмая субзона, – сотни гектаров голой степи к югу от Актау, огороженные низким зеленым забором. С 2013 запущено шесть проектов, в 2016 ожидается увеличение их числа до 16. Особенно активизировались иностранные инвесторы, которые, по словам председателя правления СЭЗ Амирбека Тулегенова, после принятия санкций против России увидели здесь хороший плацдарм для выхода на российский рынок без связанных с этим рисков. «Это французские, сингапурские, индийские, китайские нефтесервисные компании, чье оборудование на 90% ориентировано на российский рынок», – поясняет собеседник. Однако после обвала рубля ситуация несколько осложнилась – уже два больших контракта были проиграны актаускими производителями ввиду удешевления российских труб вдвое.
Впрочем, инвесторы верят, что ценовые диспропорции – дело временное. В начале 2015 крупная итальянская компания «Тенарис» заключила с СЭЗ контракт на строительство завода по выпуску труб класса «А» – с нарезкой резьбы. В Казахстане они никогда не производились. Стоимость проекта – около $80 млн. У непостроенного еще завода уже есть потребитель – «Тенарис» выиграла тендер на поставку ТШО труб в течение пяти лет (стоимость контракта – $5 млрд). В марте итальянцы намерены начать стройку, а в декабре – выдать первую продукцию.
Еще один значимый контракт СЭЗ на 2015 – транспортно-логистический центр азербайджанского холдинга «Азерсун» стоимостью $20 млн. При практически полностью завозном снабжении полуостров, связанный морем с Ираном, Азербайджаном, Туркменистаном и Россией, не имеет ни одного специализированного овощехранилища. У «Азерсуна» уже есть такой склад в Астане. «То есть будет связка «морпорт – Актау – Астана». Они сейчас монополисты на Каспии по поставкам иранских товаров, у них свои корабли. Недавно чуть было не купили порт в Астрахани, но сделку сорвала смена местной власти», – «пиарит» азербайджанского инвестора Тулегенов.
Шприцы и планшеты
А вот у местных не все так удачно. Уже много лет не может завершить свой фармацевтический проект Сара Курманова. Стоимость – $10 млн, $7 млн из которых – заемные средства по линии «Даму». Когда предприниматель регистрировалась в СЭЗ, в перечень разрешенных производств фармакология входила как часть химической промышленности. Курманова уже достраивала здание, когда произошли изменения в Налоговом кодексе, где фармацевтику от химической промышленности отделили, а в перечень для актауской СЭЗ не добавили. Забыли. Два года понадобилось, чтобы заново внести отрасль в приоритеты. После этого бизнесмен заказала в Китае оборудование «под ключ». Но оказалось, что для монтажников требуется оформлять полноценную рабочую визу, хотя это часть услуги поставщика. Раздраженная растущими тратами Курманова оформила более дешевые гостевые. По ним можно находиться в стране лишь два месяца, тогда как на наладку и монтаж нужно четыре, плюс три месяца на обучение местного персонала. «В прошлом году они приезжали дважды, Курманова «стояла» над ними с шести утра до девяти вечера, чтобы выжать как можно больше, но, конечно, не закончили. Теперь приедут только после китайского Нового года», – рассказывает руководитель СЭЗ.
С иностранцами проблема еще в том, что для оформления разрешения на работу в Казахстане требуется диплом или свидетельство учебного заведения. Но во многих странах рабочие специальности вообще не дипломируются – людей обучают прямо на производстве. «Это, с одной стороны, правильно, что наших рабочих защищают от демпинга со стороны иностранных, но такие моменты как-то должны решаться на законодательном уровне», – сокрушается Тулегенов.
Но и это не всё. Когда проект начинался, «дочка» «Самрук-Казыны» – «СК-Фармация» заключила с предпринимателем, как и с другими фармпредприятиями, пятилетний контракт на закупку будущей продукции. Однако новое руководство ФНБ эти меморандумы отменило. Сейчас спор решается в Верховном суде. «Нестабильность сильно мешает. Эсэнгэшные более или менее к этому адаптированы, у них такие же проблемы, а вот иностранцы пугаются. Поэтому их мы стараемся ограждать – назначаем куратора, и уже он бегает с документами. Если бы их самих пустили по коридорам и кабинетам, думаю, половины проектов не было бы», – констатирует глава СЭЗ.
Сейчас, правда, мольбы услышаны, новые виды деятельности будут включаться не указом президента, а постановлением профильного министерства.
СЭЗ финансируется из местного бюджета, но это неправильно, управляющая компания должна зарабатывать, считает Тулегенов. Один из вариантов – передача части пакета в доверительное управление инвестору. «Если к нам в управление придут компании с именем, это уже привлечет инвесторов. Почему мы сейчас вьемся вокруг этого «Тенариса»? Потому что за ним могут прийти другие», – рассуждает собеседник. Другой вариант – привлечь к управлению иностранную СЭЗ. Так, Актауской зоной заинтересовалась дубайская СЭЗ Аджман. «В марте они выйдут с предложением на правительство. Готовы взять нас в доверительное управление на пять-шесть лет и помочь в совершенствовании бизнес-законодательства в плане повышения инвестиционной привлекательности. И даже обещают привлечь часть из 10 тыс. компаний, которые работают у них, – заманив рынком России и Центральной Азии», – говорит Тулегенов.
Кстати, «знаменитые» актауские планшетники – это тоже здесь (Амиржанов получил за них выговор из АП на третий день работы заместителем акима области, тогда и узнал о проекте). Сейчас пустующим цехом заинтересовалась «Шлюмберже», запустившая здесь в феврале завод винтовых насосов.
Морские ворота
Главный козырь региона в привлечении иностранных инвесторов – природно-географические особенности, дающие монополию в области освоения морских нефтяных месторождений. Да, Кашаган находится в Атырауской области, но все его снабжение идет через мангистауский порт Баутино. «Потому что Северный Каспий – это, по сути, залитая водой степь. Лишь в Баутино начинаются глубины в 6–9 метров, это Средний Каспий, который продолжается до Курыка, где по программе «Нурлы жол» будет строиться паромный терминал. И лишь за ним начинается Южный Каспий, простирающийся до Ирана, с глубинами свыше 30 метров», – объясняет заместитель акима. Различаются части моря и по гидрохимическим характеристикам.
Мангистауская область – единственный регион в Казахстане, где можно строить морские порты
«Северный Каспий – это на 80% Волга, вода там почти несоленая, то есть лед жестче и тверже. Весной многокилометровые льдины срезают все на своем пути. Поэтому порты Казахстан может строить только в Мангистауской области, и вся будущая нефтедобыча, когда Кашаган и другие офшоры выйдут на проектную мощность, пойдет через нас. Поэтому все иностранные инвесторы, нацеленные на освоение морских месторождений Каспия, интересуются возможностями СЭЗ Актау», – не оставляет шансов конкурентам Амиржанов.
Морская добыча – дорогое удовольствие, требующее десятков тысяч тонн офшорных конструкций. Благодаря Кашагану в области построено уже три завода металлоконструкций. Первый – с сингапурской Keppel, мощностью 12 тыс. тонн в год. «ЕР САЙ Каспиан Контрактор», учредителями которой являются владельцы казахстанской «Ланкастер Групп» и итальянской «Сайпем», построила завод металлоконструкций в Курыке и первую казахстанскую плавучую буровую баржу «Жамбыл» (до этого нефтяные компании стояли в очереди на единственную американскую плавучую буровую, день аренды которой обходился в $250 тыс.). Еще один завод, с итальянской «Розетти», на подходе.
В январе акимат подписал меморандум с ТШО, Карачаганаком и Кашаганом о том, что 45 тыс. тонн металлоконструкций будут заказаны мангистауским заводам.
«Хорошо бы иметь на госуровне программу устойчивого развития по морским блокам, – мечтает Амиржанов. – Сейчас, когда Кашаган приостановился, надо бы, чтобы быстрее пошли другие нефтяные блоки, например «Жемчужина». А то из-за простоя машиностроительные компании вынуждены распускать людей, а это потеря квалификации персонала. Норвежцы же тоже были просто рыбаками, когда к ним пришли американские и британские добывающие компании, а теперь «Акер Солюшнс» – мировой лидер, потому что они развивали свои месторождения планомерно». Впрочем, часть мангистауских нефтесервисных компаний, потеряв объемы на Кашагане, нашли работу в туркменских и российских проектах.
Транспортный блок является одним из пяти приоритетов региона. В основном грузы идут в Иран – металл и зерно. КТЖ собирается строить здесь новый зерновой терминал «Северный» («Акбидай» уже давно не справляется с экспортными объемами), что увеличит возможности города по перевалке вдвое. В связи с этим остро встает вопрос сооружения железной дороги от Актау до порта Баутино. «Сейчас 20% грузопотока Кашагана идет наземным транспортом, это плечо в 130 км. Понятно, что иностранным компаниям это выгодно в рамках СРП – повышает себестоимость, но мы-то должны защищать свои интересы», – указывает Амиржанов. Сейчас он ведет переговоры с потенциальными инвесторами по строительству дороги на принципах ГЧП. Интерес проявили «Хюндай» и французские компании, знающие потенциал Кашагана.
Случаются, впрочем, и огорчения – например, подписанное год назад в рамках СЭЗ соглашение с мировым лидером в производстве газового оборудования, испанской «РокРосса», с объемом инвестиций порядка $800 млн, о строительстве завода полного цикла газового оборудования, начиная с установок по утилизации попутного газа и заканчивая переоборудованием автобусных двигателей, а также контейнеров для перевозки сжиженного газа. Во многих странах в труднодоступные или малонаселенные регионы не прокладывают магистральные трубы – газ доставляется контейнерами, которые просто устанавливаются в местную газораспределительную сеть. В Казахстане, где газ в основном на западе, а население – на юге и в центре, это было бы идеальным решением. Испанцам был интересен и российский рынок. Однако «Самрук Инвест», по словам Амиржанова, так и не продвинулся дальше подписания меморандума, в связи с чем регион рискует потерять производство с 4 тыс. рабочих мест.
Живая вода
Анализ сдерживающих развитие факторов показывает, что один из основных – обеспечение пресной и промышленной водой. Совместно с TBI было разработано три проекта на принципах ГЧП. Прямые иностранные инвесторы из Израиля, Франции и Японии готовы вложиться в строительство опреснительных установок на севере и юге области, что предполагает инвестиции порядка $200 млн. Запуск опреснительных установок неизбежно потянет за собой сельское хозяйство, уверен Амиржанов. «Мы не собираемся изобретать велосипед, – говорит он. – Одна из самых близких нам по климатическим условиям стран – это Израиль. Гектар сельхозугодий трудоустраивает от 15 до 25 человек».
Одну из опреснительных установок намечено поставить в Кендерли, который планируют превратить в морскую курортную зону. А заодно устроить там что-то вроде казахстанского «Артека». В проект готовы вложиться местные инвесторы, если нефтяные компании включат его в соцпакет для детей своих сотрудников. «Даже у нас на западе есть детишки, которые никогда не видели моря. А ведь можно возить туда детей со всего Казахстана – в специальных вагонах, с остановкой в Астане. Зимой там можно проводить сборы спортивных команд», – делится планами заместитель акима. Готов вложиться в Кендерли и иностранный инвестор, привлеченный TBI (до подписания контракта его имя не раскрывается). Он владеет курортным комплексом в Египте. А если правительство даст разрешение на открытие в Кендерли казино, то курорт будет заполнен круглогодично, а не только четыре месяца купального сезона, мечтает Амиржанов: «У нас рейс Актау – Тбилиси загружен, люди летают туда играть. А так к нам самим будут прилетать из 80-миллионного Ирана».
Жанаозен
Кендерли может стать отдушиной и для Жанаозена, который по-прежнему завязан на единственное градообразующее предприятие «Озенмунайгаз». Побережье находится в 70 км от города нефтяников, и власти рассчитывают, что постепенно жанаозенский бизнес переориентируется на сферу туристических услуг. В 2013 из госбюджета было выделено 1,3 млрд тенге, и в зону отдыха из Жанаозена провели газ. «Мы не можем надеяться только на нефть, надо развивать гостиничные комплексы, сервис. В планах есть сторительство жилья, но для начала надо создать там достаточное количество рабочих мест», – говорит аким города Серик Трумов, занявший этот пост в январе 2012. Должность предлагали еще нескольким людям, но те отказались. Самые тяжелые воспоминания связаны с родными и близкими погибших. «Старались помочь чем можем», – кратко говорит Трумов.
Жанаозенцы не особо расположены говорить о тех днях с посторонними. Возникает ощущение, что и сейчас, спустя три с лишним года, город не оправился от шока и психологической травмы.
Впрочем, если не заговаривать об этом, Жанаозен выглядит обычным индустриальным городком, в который неожиданно пошли щедрые бюджетные вливания. За эти три года здесь полностью поменяли водопровод и провели газ, построили 800 новых квартир. Самострой легализовали, теперь это новый, со всеми коммуникациями микрорайон. По всему городу разбили аллеи и клумбы, которые выглядят новоделом на фоне серых пятиэтажек с наглухо заделанными балконами.
Глава городского филиала НПП Кожыбай Кизанбаев хвалит бизнес-инкубатор, где уже 52 индивидуальных предпринимателя завели свой небольшой бизнес. В рамках программы развития моногородов государство субсидирует 10% из кредитной ставки в 14%. Под качественные бизнес-проекты залоги дают фонд «Даму» и местная власть. Тем, чей бизнес пострадал во время декабрьских событий, были выделены кредиты под 0,01%. Бастовавшим нефтяникам по договоренности с Нацбанком списали пени и штрафы, набежавшие за время забастовки.
Заметно, что власти идут на все ради создания рабочих мест – женщины и мужчины в оранжевых жилетах, вручную собирающие мусор и подметающие дороги вениками, встречаются даже за городом. Недавно запущенная дорога до туркменской границы оживила местную мелкую торговлю – туда везут сигареты, оттуда – посуду и текстиль. «После того, как к нам провели железную дорогу, мы перестали быть тупиком», – радуется Кизанбаев. До Туркменистана отсюда ближе, чем до областного центра. В 2014 году, по слова Трумова, город собрал налогов 38,8 млрд тенге, из которых здесь осталось 18 млрд. В Нацфонд ушло 53 млрд.
Недавно «Озенмунайгаз» подписал меморандум с акимом области, по которому обязуется сохранять неизменными в течение года рабочие места, размер зарплаты и соцпакет.
«Если бы все проблемы можно было бы решить через меморандумы, мы бы давно были впереди планеты всей», – замечает Алик Айдарбаев. Каждую неделю областной аким проводит аппаратные совещания по вопросам занятости с руководителями компаний. Убеждает их поработать этот год «в ноль», но максимально сохранить рабочие места, пока не будут запущены новые проекты. Взамен обещает ответные послабления и снижение налогов. Одно обещание на днях сбылось – правительство сократило экспортную пошлину на нефть с $80 до 60 за баррель.
Forbes Kazakhstan, 31 марта 2015
