Своим мнением по этому поводу с Forbes Kazakhstan поделился известный правозащитник Евгений Жовтис
Год назад на Давосском экономическом форуме из официальных уст впервые была озвучена проблема, которую ранее обсуждали лишь в частных и экспертных дискуссиях, – кризис среднего класса в ряде развитых стран. Затронула ее Кристин Лагард, директор-распорядитель МВФ. «Ингредиентами» этого процесса она назвала, в частности, низкие темпы роста экономики и растущее неравенство. Лагард даже призвала к принятию неких политических мер для поддержки среднего класса.
Чуть раньше эта проблема была поднята в докладе Международной организации труда (МОТ). В нем говорилось о длительной, с начала 2000-х, тенденции сокращения среднего класса в странах Центральной и Восточной Европы в результате экономического кризиса. Отмечалось также, что в Германии «эрозия» этой страты общества началась ещё в докризисные годы. Естественно, данные процессы не обошли и молодой средний класс таких стран, как Казахстан и Россия. В российской прессе можно встретить статьи с заголовками вроде «Средний класс идет ко дну», а в казахстанской – «Средний класс: как выжить в кризис?».
Процессы усиливающейся в результате кризиса среднего класса (и одновременно являющейся причиной этого кризиса) имущественной дифференциации беспокоят европейцев не только из-за негативного влияния на экономику, например через сужение спроса. Есть у этой проблемы и важнейшее политическое преломление. Обеднение всегда усиливает позиции радикального спектра в политике. Более того, можно задаться вопросом: не ведёт ли долгосрочная тенденция сокращения и обеднения среднего класса к постепенной девальвации демократических принципов, на которых стоят общества «большого Запада» и на которые, хотя бы в теории, ориентируются развивающиеся государства? Forbes Kazakhstan попросил прокомментировать эти аспекты известного общественного деятеля Евгения Жовтиса.
- Высказываемые экспертами и политиками мнения о динамике среднего класса вполне обоснованы и подкрепляются убедительными фактами: очень быстро растёт количество миллиардеров и мультимиллионеров в мире. Не только на Западе – посмотрите на Россию и Казахстан. При этом уровень бедности в относительных пропорциях снижается значительно меньше, если это вообще происходит. Имущественный разрыв между 10% самых богатых и 10% самых бедных граждан растёт даже в самых развитых государствах (кроме скандинавских). Причем это проседание происходит даже несмотря на то, что благодаря новым технологиям в этих странах дешевеют продовольствие, ряд технических товаров и в какой-то степени жильё, – отмечает Жовтис.
Однако он не считает, что средний класс исчезает – таковой отрывается от высшего класса с его крупными капиталами. Происходит это во многом в силу «закона больших экономических масс»: большой удельный вес крупного капитала у верхней части элиты позволяет ей менее болезненно переживать кризисы и больше получать при росте экономики, чем остальные общественные группы. Потеря 20% для мультимиллиардера - это не потеря 20% у того, кто получает, например, $3 тыс.
- Эти факторы существовали всегда. Но почему процессы дифференциации усилились в последние годы настолько, что это становится проблемой, озвучиваемой крупными европейскими политиками? Однозначного ответа здесь нет; свою роль сыграла эпоха, наступившая после Второй мировой и особенно после распада СССР и социалистического блока. Экономические элиты избавились от страха военной угрозы и ещё активнее стали реализовывать свои корпоративные интересы через политику, а политики – через экономику, – полагает Жовтис.
Обеспокоенность европейских политиков понятна; результатом этой дифференциации являются последние электоральные события в ряде стран: победа Трампа в США, высокие результаты Марин Ле Пен во Франции, партии «Альтернатива для Германии» в этой стране, да и Brexit. Это своего рода бунт опускающегося среднего класса против истеблишмента, традиционно представляющего интересы высшего слоя. При этом дифференциация происходит не только на национальном уровне, но и в международном масштабе, когда целые государства и регионы начинают «вылетать» из ряда стабильно развивающихся. Достаточно посмотреть на Грецию или Испанию. Жовтис отмечает, что эти процессы в последние 15–20 лет действительно стали ускоряться. Миграционная атака на Европу – это результат не только войн, но и растущего разрыва в развитии на международном уровне (здесь стоит отметить, что для Казахстана эта сторона проблемы весьма важна, учитывая социально-экономические и демографические процессы в соседних центральноазиатских странах. – Прим. ред.).
«Отменяют» ли эти процессы демократические процессы и институты? Собеседник приводит мнение известного польского экономиста Лешека Бальцеровича: нравится это или нет, но если общество хочет быть конкурентоспособным, устойчиво развиваться и что-то «видеть на горизонте», то стоять надо на «трёх китах». Это, во-первых, частная собственность и рыночная экономика – не идеальная, с большим количеством социальных изъянов, которые нуждаются в регулировании, но безальтернативная. Однако они не работают без системы правил и институтов, которые их поддерживают, как, например, налоги, правосудие и т.д. Иначе результатами этих частной собственности и рыночной экономики пользуется очень ограниченный круг элиты. Третий фактор – демократическая форма правления. Не потому, что она основана на идеалах и справедливости, а в силу рациональных мотивов. Данная форма подразумевает механизмы, которые позволяют контролировать тех, кто развивает рыночную экономику. Поддержание этого положения в интересах не только среднего класса, всё больше осознающего свои интересы, но и всей системы, если она хочет оставаться функциональной.
Насколько все это касается Казахстана и его среднего класса? Прежде всего, замечает Жовтис, он в стране есть, но в своеобразном виде. Это бюджетники, имеющие устойчивый доход, – те, кто работает в министерствах, акиматах и т. д. Они, если долго удерживаются там, могут даже что-то планировать. Вторая группа, весьма немногочисленная, это сотрудники международных компаний и организаций. Третья – средний бизнес, который привязан к госкомпаниям либо представляет собой «клиентелу» представителей высшего класса. Есть ещё нижний слой среднего класса, какая-то часть так называемых самозанятых, которые могут экономически чувствовать себя сравнительно неплохо, но им не до каких-то политических идей.
Вообще, в казахстанских условиях формирование полноценного среднего класса весьма спорно, считает Жовтис. Но то, что в политологических категориях говорится о идущих на Западе процессах, имеет свою проекцию и на Казахстан: среднего класса у нас практически нет, зато неравенство есть, и оно усиливается.
Автор: Ярослав Разумов
Forbes Kazakhstan, 29 апреля 2018
