Руководство Китая изучает философию Мишеля Фуко и готовится к полномасштабному противостоянию с Западом
Китайская экономическая, военная и дипломатическая экспансия, градус которой возрастал на протяжении последних нескольких десятилетий, сегодня, кажется, выходит на принципиально новый уровень. На завершившейся сессии китайского парламента руководство страны представило закон о вмешательстве во внутренние дела Гонконга, который неизбежно приведет к эскалации конфликта с Западом. Эксперты по международным отношениям уверены, что это может стать началом нового миропорядка, в котором КНР больше не будет довольствоваться ролью регионального лидера, и попытается распространить свою гегемонию на всю планету. Ученые уже рисуют сценарии полномасштабной холодной войны между Америкой и Китаем – и на этот раз победить Западу будет гораздо труднее.
Волки-воины идут в наступление
Оглушительные успехи китайской экспансии не смогла подорвать даже пандемия коронавируса. Еще зимой казалось, что она должна была серьезно навредить Китаю, однако вместо этого COVID-19 стал для Пекина еще одной возможностью для распространения своего влияния. Сравнительно успешно (если, конечно, доверять официальной статистике) справившись со вспышкой заболевания, власти КНР стали щедро одаривать лояльные страны масками и медикаментами, задачу производства которых быстро мобилизованная экономика перевыполнила. Теперь портреты Си Цзиньпина красуются на билбордах в центре Белграда, а жители Рима поют китайский гимн со своих балконов.
Впрочем, современный Китай использует не только пряник, но и кнут. Последние годы китайская дипломатия становится все более жесткой. Старший научный сотрудник Центра исследований Восточной Азии МГИМО Игорь Денисов утверждает, что ставший главой КНР в 2013 году Си Цзиньпин серьезно пересмотрел стратегический курс внешней политики: «на смену “культурной дипломатии”, направленной на формирование позитивного образа Китая, пришла задача обеспечения “права голоса” в международных делах – то есть ситуации, когда КНР не только слушают, но и слушаются».
К 2018 году Си завершил масштабные чистки в рядах высшего руководства МИДа – многие дипломаты были обвинены в коррупции и отстранены. На их место пришла лояльная лидеру молодая команда, которая отказалась от утонченной и миролюбивой дипломатии эпохи Дэн Сяопина в пользу более жестких и прямолинейных действий. Этому сопутствовало двукратное увеличение финансирования МИДа.
Денисов отмечает, что внезапно у китайской элиты стали популярны труды Мишеля Фуко, которого не раз цитировала официальная пресса страны. Пекин разработал собственную интерпретацию его доктрины «дискурсивной власти», согласно которой контроль над мировым дискурсом равнозначен контролю над миропорядком.
Символом новой дипломатии эпохи Си стала героическая кинодилогия «Воин-волк». Первый фильм вышел на экраны в 2015 году, а через два года был снят сиквел, который стал самой кассовой картиной китайского кинематографа. Оба фильма посвящены спецназовцу НОАК (Народно-освободительной армии Китая), который сражается с организованной преступностью и защищает сограждан за рубежом. Как отмечает Денисов, дилогия несет однозначный идеологический месседж – «Китай готов отстаивать свои интересы в любой точке мира».
Сегодня западные эксперты-международники используют термин «воин-волк», чтобы охарактеризовать грубоватый и воинственный дипломатический стиль, который применительно к внешней политике США зовется «ястребиным». Опробовать этот подход Пекину удалось в 2018 году, когда Дональд Трамп объявил Китаю торговую войну. Руководство КНР встретило вызов с ликованием, а Си Цзиньпин сравнил грядущее противостояние с Америкой с «великим маршем» 1934 года – важнейшей для китайской коммунистической мифологии операцией Гражданской войны, в результате которой Мао Цзэдун стал единственным и полноправным лидером партии.
Австралийский китаист Роуэн Каллик называет типичным примером «воина-волка» пресс-секретаря МИД КНР 47-летнего Чжао Лицзяня – именно он заявил о том, что коронавирус был занесен в Китай американцами. На Западе о Чжао впервые заговорили в июле 2019 года, когда в ответ на коллективное письмо представителей 22 стран, призвавших Китай остановить репрессии против уйгуров, он обрушился с острой критикой на американскую внешнюю политику в целом и на советника по нацбезопасности администрации Обамы Сьюзен Райс в частности. В нескольких твитах Чжао обвинил США в развязывании войн по всему миру, а также в поощрении внутреннего расизма. В ответ на это Райс обвинила его самого в расизме и предложила китайскому МИДу поискать более компетентных работников; Чжао назвал ее «позором» и «шокирующе невежественной», но вскоре удалил твит. Впрочем, как отмечает Каллик, Пекину понравилась дерзость молодого дипломата – в январе 2020 он получил повышение и стал главным публичным лицом китайской внешней политики.
Две дороги к глобальному доминированию
Профессор международных отношений университета Джонса Хопкинса Хэл Брэндс и специалист по безопасности президентской администрации Обамы Джейк Салливан считают, что на пути к мировому господству китайскому руководству придется выбирать между двумя стратегиями.
Путь первый: от лидерства в Азии к мировому господству
Перед тем, как распространять свое влияние на глобальный уровень, Китай должен стать полновластным региональным гегемоном. Это подразумевает установление контроля над всей западной частью Тихого океана от Филиппин до Японии. Брэндс и Салливан отмечают, что для этого Китаю не обязательно устанавливать прямой военный или институциональный контроль над странами – как делал Советский Союз во время холодной войны, – однако придется полностью вытеснить из региона Америку.
Эксперты обращают внимание, что такая стратегия будет напоминать действия США в XIX веке – с 1820 по 1900 год вся внешняя политика страны была сосредоточена на том, чтобы планомерно выдавливать европейцев из обеих Америк. Если бы этого не было сделано, США, возможно, не смогли бы так преуспеть в годы холодной войны – защищенные фланги позволили ей сосредоточить ресурсы на развитии глобального военного превосходства, не распыляясь на приграничные конфликты.
«Налицо признаки того, что Китай следует аналогичной логике, – утверждают Брэндс и Салливан. – Многие усилия направлены на достижение регионального превосходства. Пекин вложил много ресурсов в создание передовых средств ПВО, бесшумных подводных лодок, противокорабельных ракет и других оборонных инструментов, необходимых для того, чтобы американские корабли и самолеты не подходили к его берегам, и можно было более свободно действовать по отношению к соседям. Пекин сконцентрировался на превращении Южно-Китайского и Восточно-Китайского морей во внутренние озера – аналогичным образом американцы стремились выгнать своих соперников из Карибского моря».
Для поддержания этого курса Китай применяет дипломатическую риторику «Азия для азиатов», которая предполагает, что страны региона должны решать свои проблемы без вмешательства других держав. В то же время НОАК наращивает военную мощь, которая может быть использована для атаки на Тайвань.
Но такая стратегия сопряжена с большими сложностями. Утверждая свою гегемонию в Америках, США не приходилось преодолевать сопротивление других мощных держав, в то время как Китаю неизбежно придется столкнуться с противодействием со стороны Индии, Японии и Индонезии.
Путь второй: глобальное лидерство через глобальные институты
Оценив издержки первой стратегии, Китай, по мнению Брэндса и Салливана, может попытаться использовать альтернативный подход – завоевать мировое лидерство через создание нового режима безопасности и экономического порядка. Эксперты сравнивают такую стратегию с внешней политикой Америки после Второй мировой войны, когда Вашингтон развивал свое лидерство уже на глобальном уровне, действуя сразу во всех регионах планеты.
Брэндс и Салливан считают, что ядром такого подхода станет стратегия «Один пояс – один путь», которая объединяет сразу несколько масштабных инфраструктурных и экономических проектов, направленных на облегчение доступа Китая к рынкам почти всех стран Старого Света. Опоясав Евразию и Африку плотной сетью экономических взаимозависимостей, Китай таким образом окончательно утвердит свой статус экономического гегемона. На время пандемии Пекин принял решение заморозить большинство проектов в рамках «Одного пояса – одного пути», однако исследователи уверены, что этой стратегии КНР будет следовать в долгосрочной перспективе.
Параллельно с этим Пекин будет наращивать и политическое влияние с помощью помощью двух инструментов. Первым станет проникновение прокитайских сил в международные институты, в первую очередь структуры ООН. Там они будут «отстаивать конкретные элементы китайской повестки», такие как отрицание Тайваня (так, ВОЗ игнорирует суверенитет Тайваня настолько, что даже в статистике по COVID-19 рассматривает его как провинцию КНР) и «укрепление иерархии ценностей, в которых национальный суверенитет важнее прав человека». Вторым методом станет деятельное вторжение в политические дискурсы отдельных государств со слабой поддержкой либеральной демократии, таких как Венгрия или Замбия.
Эти усилия будут сопровождаться выстраиванием нового глобального альянса и увеличением китайского военного присутствия за границей. Здесь Пекин пока что в самом начале пути – единственная иностранная военная база НОАК была открыта три года назад в Джибути. Как отмечают Брэндс и Салливан, гораздо лучше, чем выстраивать собственный альянс, у Пекина выходит подтачивать единство глобального Запада – опосредованно Пекину в этом помогает изоляционистский внешнеполитический курс администрации Трампа.
Брэндс и Салливан отмечают, что эти два пути не стоит противопоставлять друг другу – Пекин может действовать в обоих направлениях, однако в полной мере реализовать обе стратегии сразу у него вряд ли хватит ресурсов.Эксперты констатируют, что противостояние Китая и Америки все больше начинает напоминать холодную войну. Подобно тому, как борьба между СССР и США незримо влияла на всю глобальную политику, но ее основным театром была Центральная Европа, главный фронт противостояния между Пекином и Вашингтоном будет находиться в Восточной Азии. В то же время Китай – противник гораздо опаснее, чем Советский Союз, так как обладает несравнимо более привлекательным экономическим потенциалом.
Эксперты заключают, что пока у Америки есть шанс остановить восхождение Китая – но для этого ей необходимо срочно отказаться от «нынешней траектории самосаботажа» и восстановить былые широкие альянсы. Но в любом случае противостояние с коммунистическим Китаем будет несравнимо более сложным, чем борьба против СССР
Источник статьи: REPUBLIC
